кукловод

к каждой новенькой,
к каждой куколке - свой подход.
к каждой - ласково,
прядка к прядке,
да голосок
не забудь понежнее сделать,
тепла чуток.

меня передергивает.
меня передергивает
и сносит,
на этот раз не от холода
иль изморози.
мои любимые руки -
мои же собственные -
ледышки.
помню, как их несмело
касался мой первый мальчишка,
обещая беречь и согреть.
о, мой юный и глупый фантом,
да, именно им и останешься в прошлом,
ведь от тебя теперь в таком же,
как руки мои, ледяном -
фотон.

мы не горим,
не светим,
мы лишь сжигаем.
мы фонари выключаем,
пылая в ночи
факелом, тлеет в дали что,
и мы пронзаем
речами и голосами,
что поют от тоски.

в воздухе - клочья бумаги.
"воздуха! воздуха!" - вот любила ты что у Рождественского,
и, обжигаясь о пламя,
ты горько плакала
и на судьбу (а теперь ты не веришь в нее)
славно сетовала.
"будь, пожалуйста, послабее" - ты мне читала
горделиво и всё-таки робко,
а я прислушался,
хоть и смотрел тогда крайне сурово,
но радостно билось что-то во мне,
замри и меня лишь слушайся.

к каждой новенькой,
к каждой куколке - свой подход.
я возьму твои руки-ледышки,
согрею чуток.
после тебя (да и до) будет такой караван,
дороге всей поперек,
что ни один пешеход его не перейдет,
не перепрыгнет, не обогнет,

игра началась,
кукловод огоньки зажег.