Самокопание

Я бреду в полуночном бреду
неизвестно куда и откуда,
на удачу ли иль на беду?
Жизнь целует меня, как Иуда
целовал без признанья Христа,
отрекаясь от собственных взглядов.
Моя совесть настолько чиста
перед теми, кто есть со мной рядом,
что вокруг, за две тысячи миль
никого из любимых и близких,
из всех тех, кого я так любил
больше собственной ****ой жизни.
 
Заковырист маршрут моих снов:
я, как юный Тезей в лабиринте
(не хватает лишь рева быков)
и запутанных мною же нитей
Ариадны, что хочет спасти
мою душу из перипетии.
Но спасенье мое - этот стих,
что, отчасти, момент терапии
состояния нервных полей,
что истоптаны толпами были.
Мне не нужен никто из людей
и спасибо всем тем, кто забыли,
что я все еще носом дышу,
окисляясь, как медь, спустя годы.
Я уже никуда не спешу,
не слежу за прогнозом погоды,
ни за трендами модными. Нет,
слишком старым я стал для такого,
хоть совсем не отшельник-аскет,
да и в сердце ни грамма святого.
 
Мне бы просто дойти до конца
и проснуться с утра - уже счастье.
Не нужны мне ничьи голоса
или в храме святое причастье,
отпущение старых грехов
с допущением в будущем новых.
Вся душа моя - строки стихов,
с виду серых, сырых и бредовых.
Только мне теперь стало плевать
на то, как заклеймят меня люди.
Лишь то важно, что скажет мне мать,
а не прочие дутые судьи.
 
Пусть пишу неказисто я, пусть
не о том, что хотят все увидеть,
только этим я нет, не кичусь,
ведь во мне просто рифмы любитель.