Посвящается подводникам К-141 Курск, которые остав

Железная капсула брюхом лежит на дне.
Вода навалилась и давит со всех сторон.
«Донн», - говорит эта капсула всем извне.
«Донн», - повторяет она монотонно,- донн.
Донн - потому что так беден её словарь.
Донн – потому что не сыщется больше сил.
Донн – потому что последний её причал
Именно здесь, где повсюду простёрся ил.
Донн! Будто сердце громады еще стучит.
Донн! Ты прислушайся лучше, сумей понять!
Донн - значит люди в ловушке ещё не мертвы!
Донн – это то, что тревожит морскую гладь.
Донн – это «мама, ты долго по мне не рыдай.
Знаешь, ведь тут без того слишком много воды»
Донн – мы надеемся, только оставим вам
Пару записок, на случай, где всё ж ушли.
Донн! Заплетается в текст неустанной молитвы.
Донн! И по морю расходятся волны вибраций.
Донн – это звук нерушимых  горячих истин!
Донн! – это самая важная всех ротаций.
Громче и громче повсюду разносится «Донн»
Люди столпились, и строй их стоял недвижен.
«Донн» - этот звук разносился, как тяжкий стон.
Стон перед смертью, но кто-то его не слышал.
Так же ударами время считал метроном.
С этой же тяжестью бился по венам пульс.
Твёрдое, громкое, вечное, страшное «Донн»
Так и затихшее в петлях холодных струй.
Что-то теперь нельзя, ну а что-то можно.
Жизнь не стоит и не будет такой как прежде.
«Донн» не загадка, понять его смысл не сложно.
«Донн» - так звучала и тлела сама надежда.