Вспышка. Часть 7. Продолжение

Само произведение - «Вспышка. Часть 7. Продолжение» -
http://stihi.ru/2018/02/15/9202
http://proza.ru/2018/02/15/1846 
https://twitter.com/i/moments/964536017838596096

Скрины - «Вспышка. Часть 7. Продолжение» (по восемь файлов) -
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9034
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9028
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9021
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9014
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9008
http://www.stihi.ru/2018/02/15/8999
http://www.stihi.ru/2018/02/15/8991
http://www.stihi.ru/2018/02/15/8982

http://www.proza.ru/2018/02/15/1809
http://www.proza.ru/2018/02/15/1807
http://www.proza.ru/2018/02/15/1806
http://www.proza.ru/2018/02/15/1805
http://www.proza.ru/2018/02/15/1803
http://www.proza.ru/2018/02/15/1802
http://www.proza.ru/2018/02/15/1799
http://www.proza.ru/2018/02/15/1797

https://twitter.com/tann333111all/status/964534318734413825
https://twitter.com/tann333111all/status/964534134055022592
https://twitter.com/tann333111all/status/964533962960986113
https://twitter.com/tann333111all/status/964533774527750145
https://twitter.com/tann333111all/status/964533543123681280
https://twitter.com/tann333111all/status/964533156354383872
https://twitter.com/tann333111all/status/964532885628866560
https://twitter.com/tann333111all/status/964532479020421120

Скрин ссылок на «Вспышка. Часть 7. Продолжение» -
http://www.stihi.ru/2018/02/15/9659
http://www.proza.ru/2018/02/15/1939
https://twitter.com/tann333111all/status/964547360503279619

«Предисловие к продолжению “Вспышки”» -
http://www.stihi.ru/2018/02/15/8692
http://www.proza.ru/2018/02/15/1727
https://twitter.com/i/moments/964501221150248960

Алла Тангейзер.
«ВСПЫШКА». Фантастическое повествование. Часть 7. Продолжение.

       Она подошла к незаметному безлюдному подъезду, запертому, казалось, наглухо. Но справа, как ей объяснили в её канувшем “будущем", на уровне опущенной взрослой руки находилась кнопка, о которой очень мало кто знал, даже из обитателей этого здания. И она её нажала, заметив боковым зрением, как одновременно застыли несколько человек, наблюдавшие за тем, куда она направилась. Она нажала её ещё раз, с бОльшим усилием, -  что-то сработало, и массивная, старая дверь поддалась, на редкость легко и бесшумно открылась наружу, и Алёна шагнула вовнутрь, сразу захлопнув её за собой, подтянув за имевшуюся там, внутри, ручку.
       Со свету казалось довольно темно, но свет горел, и рядом за столиком - даже здесь сидел дежурный, чуть растерявшийся от неожиданности, когда увидел вошедшую девочку. Алёна, как и многие сверстницы в эти годы, выглядела старше своих десяти с половиной лет, но всё же, появление девочки через эту дверь оказывалось, уж точно, внештатным.
       - Откуда ты взялась? Как ты сюда попала? - только и спросил ошарашенный дежурный. Начиналось самое трудное.
       - Здравствуйте. Пожалуйста, ничему не удивляйтесь. Если я вошла, значит, подумайте! - откуда-то знала, как это сделать. Мне надо видеть Юрия Владимировича Андропова, которого здесь, конечно, нет, или хотя бы, Филиппа Денисовича Бобкова, начальника пятого управления, которого здесь тоже, разумеется, нет, но я, для начала, уполномочена говорить и с ним. Я хорошо знаю, как он выглядит.
       Дежурный физически разинул рот.
       - Что? Что это за ерунда? Ты кто? Откуда ты взялась? Как тебя сюда пустили?
       - Я зашла с улицы. Пожалуйста, подумайте, что если я знала, как войти, то меня имеет смысл по меньшей мере, выслушать. А мне очень нужны именно названные люди. Разговаривать я могу только с теми, кого хорошо знаю внешне.
        Разумеется, дежурный не знал про Алёну ничего. Её появления здесь, тем более - на секретном посту, не ожидал никто и никак. Но, чего, в свою очередь, не знала сама Алёна, в этом учреждении на самом высоком уровне третьи сутки продолжалось экстренное совещание по поводу общепланетарной вспышки неясной природы и увеличивавшегося с момента её возникновения количества необъяснимых пока что, неординарных событий в стране и мире. Все новости, даже представлявшие собой неожиданную чепуху, досконально описывались, регистрировались и стекались в импровизированный штаб на площади Дзержинского, спонтанно возглавляемый лично Андроповым. С момента её побега из дома, когда она оставила родителям записку, очень грамотно изложенного, но диковатого по сути содержания, с подлинными адресами четы научных сотрудников из города Выборга, работавших ныне в Казахстане над самым секретным проектом, - всё, что можно было про неё узнать, включая необъяснимую пока историю с совершенно неожиданной, уж абсолютно не характерной для нормальной благополучной советской девочки, нецензурной бранью, которая, однако, уже стала проскакивать со стороны детей, пока, почему-то,  исключительно больных, твердивших и нелепую одинаковую фразу о том, что «СССР больше нет, спасти мир – это спасти СССР» - даже, как уже выяснилось, и по всему миру, и в самых разных местах огромной страны, - всё это уже было собрано и анализировалось в КГБ на уровне его председателя. Ей, действительно, дали беспрепятственно добраться до места, куда бы она ни направлялась,  чтобы выяснить её невообразимый маршрут, - а добралась она, как ни странно до тыльной стороны знаменитого здания КГБ на площади Дзержинского.  Многие события последних дней не имели объяснения, и тем тщательнее собиралась вся возможная информация.

       О проникновении Алёны за секретную дверь, за которой окончился маршрут её долгого следования от Ленинграда, уже было доложено в штаб и лично Андропову. Поэтому за столиком дежурного почти моментально  раздался телефонный звонок. Звонил кто-то из начальства - буквально сверху (учитывая, что дело происходило на первом этаже здания Комитета).
       - Что у вас происходит? Что сказала девочка?
       Дежурный незаметно сглотнул и ответил максимально бесцветным тоном:
       - Девочка сказала, что она уполномочена разговаривать с Юрием Владимировичем Андроповым или с Бобковым Филиппом Денисовичем, начальником пятого управления, которых она хорошо знает внешне.
       - Во, здорово. Кем это она уполномочена?
       - Я пока не спрашивал.
       В трубке раздался хохоток.
       - Так, ладно. Пусть пока ждёт. Ничего ей не говорите вообще. Ничего не говорите, кроме того, что - пусть ждёт.
       Дежурный указал Алёне на несколько простых стульев чуть в стороне:
       - Посиди пока.
       Алёна села, как аршин проглотившая. В голове у неё было пусто, и она хотела не пустить туда ничего, - только шифровки привычно бежали уже вечными титрами в её сознании.
       Спустя какое-то время открылась дверь изнутри. Вошёл щеголеватый младший офицер, улыбнулся:
       - Здравствуй. Пойдём.
       Алёна встала и прошла за ним по какому-то коридору, затем поднялась по лестнице, и далее - в какой-то очень простой кабинет. Не произносилось ни слова, и только здесь он сказал ей:
       - Садись. Жди.
       Она только кивнула и села.
       Достаточно скоро пришёл довольно добродушный с виду лысоватый дядька средних лет в штатском и сел за стол напротив. С улыбкой он сказал:
       - Здравствуй, Алёна. Ну, как ты себя чувствуешь после побега из дома и поездки в Москву?
       - Спасибо, прекрасно.
       - Ну что же, меня зовут Александр Васильевич Ковалёв, я - следователь. Пока мы с тобой поговорим, а сейчас подойдёт сотрудница по работе с несовершеннолетними...
       - Нет!!! Начинается!... Дело совершенно не в этом!.. Теперь я спокойна, что мои родители меня уже не ищут. Было сделано всё, чтобы они всё это время искали мнения живой, а не мёртвой... Но здесь мне надо начинать как можно быстрее. Информация записана в моём сознании по очень серьёзным технологиям, но это - всего лишь человеческое сознание, и страшно что-то потерять раньше, чем я это напишу. Понимаете?..
       - Ого! Как интересно!.. Вот это заявление!.. А кем, как ты говоришь, она там записана?
       - Это - тоже часть самой информации.
       - Ну, пиши.
       Ковалёв немедленно открыл ящик стола и положил перед Алёной ручку и чистый лист бумаги.
       - Нет, Александр...
       - Васильевич.
       - Александр Васильевич! Пожалуйста, послушайте меня обстоятельно, - я ведь никуда не ухожу. Пусть вам сначала покажется, что это - ерунда, что я - маленькая... Но всё серьёзнее, чем Вы можете подумать, и сначала - пожалуйста, выслушайте!
       - Что ты так волнуешься? Хорошо, я слушаю. Но можешь сразу и написать.
       - Нет, это - неделя, как минимум. Часов по восемь в день... Но готовые листы я буду отдавать сразу...
       Ковалёв поднял брови и продолжал на неё смотреть.
       - Что же ты хочешь сейчас? О чём ты будешь писать?
       - А вот об этом я только догадываясь. Это - шифрованный тексты. Вашими шифрами, - вы расшифруете их сразу.
       Ковалёв, конечно, уже решил, что дело он имеет то ли с сумасшедшей, то ли с ребёнком, заигравшимся в какую-то странную игру. С другой стороны - подлинные адреса сотрудников в Выборге, к которым она якобы поехала (указанные, очевидно, чтобы отвлечь внимание от её. побега в Москву), открытая дверь на секретном посту...
       - Ну, Алёна, - так и начинай писать их сразу! А кто снабдил тебя этими шифровками?
       - Там будет всё указано. Дело не в этом.
       - А в чём же?
       - Начать я должна со списка "кротов".
       - Кого?
       - Ну, не «кротов», а людей, которых сразу же, первым же делом необходимо отстранить от информации. Кого-то вы сможете сразу взять с поличным, информацию о ком-то вам придётся проверить самим, - да я и сама мало, что знаю, всё сказано в тексте, - но от этой дальнейшей информации и работы все они должны быть заранее отстранены. И вот это я могу начать писать прямо сейчас. Но этот шифр, всё равно, находится сейчас в личном кабинете Андропова, и в вашей работе ещё не использовался, а только утверждён. Ш-24НК. Написать я этот текст могу прямо сейчас, но в руки отдать обязана только лично Юрию Владимировичу или Филиппу Денисовичу, которых хорошо знаю внешне. А потом - всё остальное. Уточните прямо сейчас, имеется ли вообще у вас такой шифр, - а я, представьте, откуда-то знаю его название! - и тогда я напишу текст, и отдам лично названным людям, а потом будет уже совсем другой разговор...
       - Так. Напиши на бумаге твоё название шифра. Потом уже будем выяснять, откуда ты это знаешь. Или - что у тебя с головой, как и, почему-то, у стольких детей...
       Алёна быстро написала, Ковалёв выскочил с этим листом куда-то в коридор. Теперь ей оставалось только сидеть и бояться, - правильно ли ей указали название шифра ФСБ-шники-"нелегалы" из исчезнувшего теперь будущего, нет ли ошибки в шифрах и действительно ли в КГБ 1977 года сумеют расшифровать её тексты...

       Теперь Ковалёв какое-то время не появлялся, и Алёне стало не усидеть от волнения, - она поднялась и начала бродить по кабинету из угла в угол. Потом сообразила, что можно уже начинать писать, на всякий случай. Она не забывала, что эти тексты уже продублировала заранее, и они зашиты у неё за подкладкой пальто, - но ей казалось, что лучше будет написать их собственноручно именно здесь... Она начала.
       И совсем немного не успела закончить, как вошёл Ковалёв. Он подошёл, кинул взгляд на бумагу, уже исписанную цифрами, внимательно посмотрел на неё тяжёлым взглядом и сказал:
       - Вот, как ты и хотела, - Филипп Денисович Бобков.
       В кабинет вошёл мужчина.
       - Ох, ёшкин корень!.. Ну, а я тогда - Мэрилин Монро!.. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хорошо знаю, как выглядит Филипп Денисович, и должна отдать этот текст только лично ему в руки! Поймите же, это - ОЧЕНЬ ВАЖНО! Тем более, что я не знаю ни его шифрованного содержания, ни перечисленных сотрудников, Я не имею права рисковать!
       Мужчины тяжело посмотрели друг на друга, потом Ковалёв - на Алёну.
       - Ты не закончила. Дописывай.
       Он подошёл к её сумке, молча открыл её, бегло осмотрел, потом взял её пальто со спинки стула, также коротко его осмотрел, повесил обратно.
       - Пиши и жди.
       Дописала Алёна быстро. Появление лже-Бобкова немного её успокоило: значит, название шифра оказалось верным. Уже что-то. Потребности бродить из угла угол у неё уже не возникло.
       И вот, наконец-то, открылась дверь, за ней появился самый настоящий Филипп Денисович, вежливо, но очень коротко с ней поздоровался и протянул руку за листом.
       - Прости, дольше разговаривать я сейчас не могу. Продолжит пока Александр Васильевич. До встречи, - и вышел.
       Но Ковалёв вошёл сразу же, и закрыл за собой дверь изнутри.
       - Алёна, но ты понимаешь, что тебе ПРИДЁТСЯ рассказать, откуда твоя информация?
       - Разумеется. Я для того и пришла. И это будет прямо в следующем блоке. Я отдам его сразу же, как только Андропов и Бобков ознакомятся со списком, примут решение и дадут мне команду продолжать, - без «кротов».
       - А почему ты думаешь, что они будут доверять этому списку?
       - Ну, что вы! - Ему совершенно не надо доверять. Там должна быть информация о том, где и как можно обнаружить доказательства неблагонадежности. А где - имеет смысл просто присмотреться и поискать самим. По одной только записке, хоть и шифрованной, никто не предлагает ничего предпринимать. После второго блока вы поймёте, что это - самое серьёзное, что можно было вам предоставить.
       - А в чём вообще смысл того, что ты делаешь?
       - Об этом вы уже слышали от очень многих больных детей. Иначе, если бы они не были больными, они бы не смогли теперь повторить вам даже этого. А второго человека с моими показателями, которые могут что-то не только не только сообщить, но и адекватно осмыслить, на планете не нашли. Но я повторю то, что вы уже слышали от боьных детей по аспмумир: «СССР больше нет. Спасти мир, это – спасти СССР". Хотя я не верю в спасение мира, и вообще ни во что. Дело совершенно не в том, что я хочу кого-то и что-то спасти, но единственный смысл жизни, который у меня остался - это попробовать уничтожить то, что в ином случае уничтожит всё остальное, и оставит, максимум, совершенно ненужную, отвратительную псевдочеловеческую субстанцию, которая вам хорошо известна под названием - фашизм. Только дело тут вообще не в национальностях. Или - не в тех...
       - Тебе сколько лет? Откуда ты взялась? Кто ты?
       - А это - как мы с вами договорились, во втором блоке информации, проверять который будете не вы, а ваши же учёные - по вашему запросу. О характере вспышки, - о том, что это было такое.
       - То есть, ты знаешь, кто её устроил?
       - Что вы, Александр Васильевич! Устроить такое не может никто. Это явление вы назвали планетарным, а в действительности оно - галактическое и даже межгалактическое. Хотя и не вселенское, что и позволяет наблюдать следы явления. Но я это твержу, тоже как попугай, почти ничего в этом не понимая. Немножко, чуть-чуть подождите!..

       Когда Ковалёв вышел, ей, как ни странно, принесли чаю с большой ватрушкой. (А она и сама не поняла, что, действительно проголодалась.) Потом про неё, казалось, забыли.
       На самом же деле, за дверью уже находился дежурный, а в Комитете интенсивно шла проверка и перепроверка. Выходило, что до вспышки с 15 на 16 января Алёна была вполне обыкновенным ребёнком. Да, с непростой ситуацией в родительской семье, но и не более того. Кроме этого странного побега из Ленинграда, ничего, из ряда вон выходящего, никогда замечено не было.
       Уже проверили все документы, гэбисты уже поговорили и с родителями, и в школе, - ни одной заметной отлучки, никаких длительных контактов с кем-либо подозрительным, никакой деятельности вокруг, и было совершенно себе не представить, что когда-либо, где-либо она могла успеть вызубрить эти шифровки, и еще так адекватно, осознанно об этом говорить. Да, мама - учёный-физик, да, район с несколько диссидентским уклоном, но лично её это, вроде, не касалось никак.
       Напрашивалась мысль, что это - не Алёна. И это предположение, в любом случае, предстояло ещё тщательно поверить. Его бы уже и начали проверять со специалистом по несовершеннолетним, но она, действительно, никуда не собиралась от них деться, а на её просьбу позволить ей сначала написать какие-то шифровки из памяти, всё более похоже, что серьёзные, решили откликнуться положительно, тем более, что она обещала разъяснить все вопросы в самое ближайшее время.
       Тем временем, и какие-то эти "списки кротов", написанные подлинными секретными шифрами, когда их утечка виделась немыслимой, решено было проверить немедленно. По одному из указанных адресов в течение получаса уже был произведён обыск, и в обозначенных местах, действительно, обнаружились шифроблокнот, приёмник и остальные "причиндалы'". Причём, наличие заботливой хозяйской руки в местах их сокрытия сомнений уже не вызывало. Списком уже занялись сразу несколько выделенных бригад. Всё это - в кратчайшее время. Все перечисленные в её списке лица были от информации отстранены, но ощущение нереальности происходящего не покидало ни Андропова, ни Бобкова, ни Цинёва, ни Чебрикова, ни Лунёва, ни других, сотрудников, занимавшихся этой планетарной вспышкой неясной природы, больными детьми, которые начали вдруг по всему миру на всех языках твердить, что "СССР больше нет" -  вместо "пожалуйста", и неожиданными периодическими матюгами этих же детей, и всем, как-либо с этим связанным. На этот раз Бобков зашёл за Алёной уже лично.
       Он проводил её в более комфортабельный кабинет, а по дороге она невзначай сказала, что следующий текст разрешит все их недоумения на сегодняшний день. ("Ждём с нетерпением", - пробурчал Филипп Денисович.)
       - А следующие шифровки будут уже - о совершенно безвыходной, хотя и не экстренно срочной дальнейшей ситуации.
       - Вот это успокоила.
       Когда они дошли до места, Алёна поставила сумку на стул, хотела повесить на его же спинку и пальто, перекинутое сейчас через руку, и замялась.
       - Видите ли, Филипп Денисович... Информация следующего блока - преимущественно астрономическая, и проверить её предлагается в Астрономическом совете Академии Наук - через Эвальда Рудольфовича Мустеля, и в ленинградском институте Теоретической астрономии через Михайлова. Александра Александровича и их надёжных коллег…
       - Твои познания начинают пугать уже всерьёз.
       - Бросьте. Эти - совершенно попугайские, - тут я сама не знаю ничего. Информация в этом блоке будет почти сугубо астрономическая...
       - Это радует: хоть не наша работа...
       - Я в этих расчётах тоже ничего не понимаю, и почти никто этого не поймёт, так что, этого почти и не шифровали, чтобы не напутать лишнего, но мне-то это для запоминания крутили, как шифровки... В общем, я это написала заранее, как и "список кротов", зашила в подкладку на всякий случай, - у меня, вообще-то, уже всё есть... Но могу и снова написать...
       - Где?
       - Вот тут, справа и слева...
       Фаддей Денисович взял её пальто:
       - Много там у тебя ещё?
       - Только это...
       Он отнёс её пальто - к двери кабинета, где кто-то уже ждал, - что-то тихо сказал, - пальто забрали.
       - Напиши ещё раз, кому и где это надо проверить.
       А там всё написано. Но могу и повторить...
       - Да, пожалуйста.
       Алёна села за стол, написала на чистом листе:
       - Как только учёные подтвердят информацию о характере и сути случившегося явления, сразу можно будет говорить и писать по существу...
       - А сейчас - нельзя?
       - Сейчас это будет выглядеть, как дурдом. Какими бы вы ни были, но до заключения астрономов вы ничего не воспримете. Скажите лучше, как там мама с папой!..
       - А, ты о них вспомнила?
       - Я не забывала. Вернее, всё время запрещала себе вспоминать. Если бы я сейчас сюда не пришла, то для них же потом... Как они там?!!
       - На иголках. Оба сходят с ума. Но знают, что ты живая и в безопасности. Хочешь позвонить?
       - Очень. Но... Я не знаю, что скажу... Давайте.
Филипп Денисович подошёл к письменному столу, взял трубку и, ничего не набирая, сказал в неё:
       - Давайте Ленинград, родителей.
       И через короткое время:
       - Татьяна Павловна, здравствуйте ещё раз. С вами хочет поговорить дочка. Только, пожалуйста, сейчас - недолго.
       В трубке раздался мамин голос, почти плачущий:
       - Алёночка, ты где? Что всё это такое? Когда тебя привезут домой? Нам за тобой приехать?
       - Мамочка, миленькая, всё хорошо! Если бы не это, было бы намного хуже! Ты не волнуйся, у меня всё в порядке! Вообще ни за что не волнуйся! Потом я всё объясню!
       - Папа трубку рвёт!..
       Заговорил папа:
       - Дочечка, ты где? Что с тобой? Ты здорова? Ты сыта?
       Родителей пришлось уговорить подождать ещё немного (а Алёна знала, что в Ленинград уже не вернётся, - родителям придётся переехать сюда, в Москву, - но кроме неё самой здесь этого никто больше ещё не знал, - и, успокоив родителей, что жива-здорова, она распрощалась с ними до следующего раза, призывая совершенно успокоиться.
       - Хорошие у тебя родители.
       - Да, это правда. Но именно хороших потом и будут убивать, хотя и неявно. Впрочем, я же сказала, - до учёных и до шифровок эти разговоры - дурдом. Давайте подождем ещё немножко!
       - Ну, почему же дурдом? Пока мне показалось что-то другое. Александру Васильевичу ты что-то сказала про фашизм?
       - Да, но прямо сейчас это трудно будет объяснить даже вам. Давайте подождем, пока астрономы вам подтвердят, откуда я взялась после вспышки.
       - Соткалась из света?
       - Если бы. Но скоро они дадут ответ. Давайте ждать.
       - Вот, партизанка. Папа там беспокоился, сыта ли ты тут... Действительно, сейчас тебя кто-нибудь отведёт поесть. Посиди пока.
       И Бобков ушёл куда-то в коридор.

       Довольно скоро к ней пришла женщина средних лет, представилась по имени и отчеству, уточнила гастрономические предпочтения Алёны и вернулась с подносом, на котором оказался полноценный обед с тарелкой борща, вторым и третьим. Ставя тарелки на стол, она, улыбаясь, спросила:
       - Может, ты хочешь отдохнуть? Мне сказали, что раз ты не хочешь ни о чём разговаривать до какого-то ответа астрономов, то тебя и беспокоить пока не будут, но всё это потребует времени. Здесь - удобный диван, я принесу подушку и плед. Захочешь - поспи с дороги.
       - Спасибо, принесите, пожалуйста. Хотя я вряд ли сейчас усну... Я буду ждать.
       - Ну, приятного аппетита!
       - Спасибо.
       - Кстати, направо здесь, в кабинете - туалет, можешь и вымыть руки.
       - Хорошо.
       Женщина ушла, вернулась с подушкой и пледом, положила их на диван, и ушла снова. Алёна с удовольствием съела весь обед, поставила всё на поднос, и стала по своей привычке прохаживаться по кабинету, благо, просторному, что -то, как всегда, обдумывая. Такое занятие у неё могло продолжаться часами, особенно, если подключалась фантазия...
       Ей захотелось уже и писать шифровки (бумага и ручка на столе лежали), но она подумала, что если это увидят (а в факте вероятного наблюдения она не сомневалась), то за листами могут прийти раньше, чем астрономы проверят информацию о характере Вспышки (которую она сама уже давно воспринимала с большой буквы, как имя собственное), - а начинать что-либо раньше ей не хотелось.
       Шли часы, но Алёна вполне привычно витала в мыслях и времени не замечала, тем более что теперь материала для обдумывания и воспоминаний оказалось - в изобилии, непредставимом раньше...
       Женщина заглядывала ещё пару раз, спрашивала, как дела, и не нужно ли чего-нибудь ещё, но Алёна только выпросила графин с напитком побольше и "каких-нибудь сухариков, чтобы не скучно и не очень толстеть".
       Спустя какое-то неопределённое, но явно продолжительное время, дверь решительно открылась, и в кабинет вошёл Филипп Денисович. Держался он ровно, но очевидно - подчеркнуто ровно, что, как решила Алёна, скрывало большую внутреннюю взволнованность.
       - Как ты, Алёна? Ты можешь сейчас пойти в другое помещение?
       - Конечно.
       Она взяла свою сумку, и они куда-то отправились.

       Шли относительно долго, поднялись выше. За время пути не разговаривали. Наконец, свернули в какой-то представительный, хотя и не "самый парадный" коридор, и Бобков открыл перед ней какую-то дверь. В кабинете, хотя и не том, который она знала по фотографиям, стоял высокий седой человек - Юрий Владимирович Андропов.
       - Здравствуй, Алёна. Ты знаешь, кто я?
       - Здравствуйте, Юрий Владимирович. Конечно, знаю.
       - Проходи, пожалуйста. Садись.
       - Спасибо.
       Алёна прошла и села.
       - Наши астрономы подтвердили, что положение нашей и близлежащих галактик изменилось относительно дальних (относительно того, как мы должны их наблюдать на сегодняшний день) - таким образом, что между ними образовался некий трудноопределимый, но вполне очевидный разрыв, который можно было бы объяснить внезапным несовпадение во времени. То ли дальняя часть вселенной на какую-то величину ушла вперёд, то ли наша - каким- то образом вернулась во времени назад. Также некоторые узкоспециальные признаки указывают на такое нетривиальное событие. Мы расшифровали комментарии, а наши учёные вкратце проанализировали всю информацию. Невероятно, но единственное логическое объяснение наблюдаемых явлений – то, что наш участок вселенной каким-то образом резко оказался «опоздавшим» лет на сорок, а по косвенным наблюдениям и сопоставлениям событий, единственное рациональное объяснение произошедшему – то, что относительно дальних участков космоса, время здесь вернулось примерно на сорок лет назад, то есть, из какой-то его неведомой нам продолжительности – вернулось сюда, в нашу точку, исходную для какой-то другой его продолжительности, знакомой, видимо, тебе, как уникальной носительнице специально описанного нам полного «диапазона L», и знакомой целому ряду безнадёжно больных людей, чей специфический «показатель L» позволил им также бессмысленно сохранить память о той, исчезнувшей у нас временнОй продолжительности, вернувшись, как и ты, в собственное детство, чего нормальные люди пережить не способны…  Алёна, можно ли нам тебя воспринимать, как гостью из будущего?
       Как это не было непривычно для Алёны за последние годы, но на глаза у неё опять чуть не навернулись слёзы:
       - Нет, я - не гостья! Я дома! Я ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ! И больше никуда отсюда не хочу! Никуда!
       - Плохие вести из будущего? В твоих словах сразу выделили одно - фашизм...
       - Ну... Это - не так, как можно себе представить здесь при этом слове – после ТОЙ войнны. Это - не старый гитлеровской фашизм по форме, - без национализма, массовых расстрелов, печей, - с виду это - даже демократия... Хотя, нет, демократии - даже иллюзии уже нет... Но вы, я думаю, хорошо меня поймёте. Вы же хорошо помните Будапешт...
       - Нет!!!...
       - Тоже не по форме, а по сути. Те же самые силы, ровно те же.
       Выдержанный Андропов пружинистой походкой, как спортсмен перед стартом, прошелся по кабинету туда и обратно. По существу он понял всё сразу.
       - Как это случилось?
       - Нет, Будапешта по форме, с фонарными столбами, тоже не было. Бандитизм начался позднее, и закончился относительно скоро...
       - Как это случилось?!!
       - Мирно, весело, изнутри. Но всё - в шифровках, которые я сяду писать из памяти, и продлится это долго...
       - Но - КАК?!!
       - Предательство в ЦК. Уже после вас. Вы стали генсеком, но вас быстро убили. Тоже неявно. Сами умерли, - в кавычках...
       - Кто это был?
       - Всё - в шифровках, и думаю, квалифицированнее, чем скажу я. Но дело тут не в персоналиях. У НИХ - большой запас прочности. Не один, так другой. Не сегодня - так завтра.
       - Сколько тебе лет?
Алёна назвала цифру за пятьдесят.
       - Это все уже почувствовали... Не детский и не юный взгляд, логика... А мы - всё на ты!..
       - Это не имеет значения.
       - Вы - наша сотрудница? (Андропов уже получил информацию из небольшой шифрованной части блока, но, как заведено, проверял Алёну.)
       - Совсем нет. Это - долгая история. И дурацкая. И не срочная. Да и КГБ давно уже не было. Следующая организация стала уже другой по сути...
       - Ну, это я уже понимаю.
       - А когда меня нашли с этим диапазоном "L", радовались, что "как специально". Полгода я жила в секретном подвале (в совершенно королевских, кстати, условиях, - полгода рая...), мне в память закачивали шифровки, и тут цель была уже общей. Но вообще, я (так уж получилось в конце концов...), - я - это сплошной протест. Даже не бунт активный, а - протест... - Алёна улыбнулась.
       - Нормальный человек, как я чувствую.
       - Это приятно. А то, меня уже замучили, убеждая в ненормальности.
       - Забудьте.
       - Уже.
       - Тем более, как нам уже рассказали, наличие полного "диапазона L" само по себе исключает вероятность психического расстройства. Хотя показаться может, что угодно, поскольку все психические состояния при наличии полного диапазона этого «L» - допустимы, возможны и обратимы в любой момент. Но с этим - ясно. Будем работать?
       - Да.
       - Сейчас уже поздно. Вечер. Конец рабочего дня. Выспитесь. Тем более - нынешний детский организм... А утром начнёте сразу писать. Сейчас же - можно поужинать и ещё поговорить, если не возражаете.
       - Конечно.
       - Меня возьмёте? - спросил Бобков, так и стоявший поодаль.
       - Разумеется, Филипп Денисович, - откликнулся Андропов.

       Ужин принесли сюда же.
       - Алёна, вот, вы всё время говорите: фашизм, но не по форме. А в чём он тогда выражается?
       - Негласный тотальный контроль, какого и не снилось. Псевдоестественные смерти неугодных и кого попало. (Вроде, именно так здесь убит и Василий Шукшин, искусственным, запрограммированным инфарктом. Кстати, все стрелки будут переводить на КГБ, имейте это в виду уже сегодня.) Общество спектакля, и спектакль - постоянный, вообще во всём. Установка на резкое, почти полное сокращение численности населения планеты. Российской глубинке - дают и помогают вымирать. Восприятие славян - гитлеровское, а вообще-то, англосаксонское. Ведь уничтожался… уничтожается… - не столько СССР, сколько Россия, этот тип цивилизации, уже, похоже, надрезанный изнутри. Туземцев покупают классически - на "огненную воду и стеклянные бусы". Здесь, кстати, "стеклянные бусы" - в большой степени - джинсы, и ситуация с узбекским хлопком, из львиной доли которого, окольными путями, джинсы в мире, похоже, и делаются (а в СССР, при таких его рекордных урожаях – «непонятный» дефицит хлопка…) - это, я считаю - тоже продуманная часть информационной войны.
       Андропов почти вскочил, остро переглянулся с Бобковым. Алёна знала, что чуть ли ни именно на попытке навести порядок в хлопковой отрасли Узбекистана Андропов когда-то и накрылся. Она сразу рассказала, что знала, предупредив, что специально этим не занималась, и информация её - обывательская, из газетных статей, из того, что попало когда-то на глаза.
       - У всех бы - такая обывательская информация!.. - пробурчал Бобков.
       - Я думаю, что в шифровках и это рассказали лучше, - опять улыбнулась Алёна, - хотя, вы меня тоже поймите: привезла вам гору информации, и сама не знаю её содержания.
       - Вот и будем разбираться вместе.
       - Ох, один раз - все вместе уже не разобрались!.. Вообще, враг сильно недооценён, - с ним теперь заигрывают, а всё - намного страшнее и безнадёжнее, кажется.
       - Без паникёрства! - хотя и улыбнувшись, но очень твёрдо и даже жёстко сказал Бобков.
       - Алёна, у вас есть личные просьбы? - мягко спросил Андропов, меняя тему.
       - Да. Мой дед, мамин отец. Он не должен умереть в сентябре в день рождения мамы. Это - тоже информационно-психологическая война.
       - Информация принята, - сказал Филипп Денисович, положив перед Алёной лист бумаги и ручку. Напишите подробнее, и работать с этим начнут сегодня. Будет сделано всё, чтобы он прожил дольше, но в этот день его смерти не случится точно.
       - Хотя бы, чтобы мама не узнала никогда об этом!..
       - Ну-ну. Можете больше не беспокоиться. Только - позаботиться иногда о самом дедушке!.. - и широко, по-доброму улыбнулся.

       Алёна написала на листе бумаги, что считала нужным, отдала лист. Бобков сложил его и убрал во внутренний карман, а Юрий Владимирович спросил:
       - Значит, вы, Алёна, пережили скачок во времени в полном сознании?
       - Да, если это можно так назвать... Я даже не знаю, сознание это было, или вообще что... Но, если можно, давайте об этом - после шифровок! Я всё время боюсь сорвать "бегущую строку" у себя в голове. Это - не строка, конечно, а не знаю, что. Просто идёт вереница мыслей, этих шифровок, параллельно со всем остальным, как песенка привязавшаяся, - ты своё думаешь, а она себе - поётся. Мелодии к этим цифрам, кстати, тоже привязаны. Всё продумано...
       - Мешает?
       - Не очень. Страшного ничего нет.
       - Вас уговаривали, или вы сразу согласились?
       - Сразу. Если допускала, что всё это - правда, а не очередная байка общества спектакля в каких-то, опять, долбанных целях, - простите. А привыкнув там к бесконечной лжи и балагану, я ведь не верила в это до конца - никогда. Даже оказавшись десятилетней в родительском доме, не сразу сообразила, что произошло. Поняла быстро, но момент растерянности проскочил ощутимый... Бли-и-ин! Юрий Владимирович, - вот ещё что!
       - Да?..
       - Там Вспышка начинала светиться намного дольше, чем здесь затухала, - несколько дней... Её никто не ожидал, - считалось, что скачок во времени произойдёт незаметно... Потому и больных научили говорить эту фразу про СССР везде, где до них добрались...
       - А, их, всё-таки, НАУЧИЛИ? Ваши? Ну, хоть что-то то в этой ахинее проясняется. Зачем? И матом ругаться научили?
       - Нет, про мат никто и не подумал. Там эти больные люди, бессмысленно сохранившие память, просто тоже были уже взрослыми, и нахватались сами за всю жизнь. А что там творилось! - долгое время даже были два нецензурные телеканала для молодёжи, на полном серьёзе! - Андропов с Бобковым мрачно переглянулись. Алёна продолжила:
       - А поскольку считалось, что временнОй скачок пройдёт незамеченным, то там хотели привлечь ваше внимание к тому, что вообще что-то произошло, и что дети могут сообщить что-то нетривиальное, - чтобы вы сразу от меня не отмахнулась. Здоровые - память не сохраняли, так они как- то умудрились задействовать взрослых больных, где только до них добрались, - а здесь они - тоже дети!.. Как-то их натренировали запомнить эту фразу, вроде того, что за конфетку, - уж не знаю...
       - Вот, черти. У меня самого чуть тут крыша не поехала...
       - У меня тоже, - поддержал Бобков.
       - А мне пообещали, что в этом "прошлом" будет "приветственный салют", - это он и был. Только оказалось, что ещё и матюги никто не забыл... Об этом никто даже не подумал, - не до того было...
       - А сейчас эти люди, которые вас готовили...
       - Все - здесь (молодых там, среди них - не было), все - сами теперь молодые, и знать ничего не знают: для них теперь - ничего этого ещё не было... Ой, Юрий Владимирович, - я другое хотела сказать!..
       - Да?...
       - В общем, там сияние уже разрасталось, уже становилось - ни до чего, и в такой вот, грубо говоря, последний момент - мне сообщили, что есть новая информация, - её не шифровали, она не проверена, а если всё так, то, скорее всего, всё равно, поздно. Забуду - так забуду, - всего не охватить. Но у меня душа не на месте...
       - Да?..
       - Говорят, что здесь у вас пару лет назад без вести пропали шесть ваших разведчиков...
       И Андропов, и Бобков, кто – с авторучкой, кто – с чашкой, застыли в такой неподвижности, какой Алёна, кажется, не видела ещё никогда.
       - В общем, вроде, их информация всплыла где-то на Западе, их сочли предателями и перебежчиками... Так вот, появились сведения, что их перехватили, что они не покидали территорию СССР, но были квалифицированно похищены по плану, разработанному зарубежными спецслужбами, и тайно содержались где-то "прямо здесь", поскольку готовился несостоявшийся "скандал века". Информацию же у них получили посредством применения "сыворотки правды" - скополамина и барбитуратов, а также, ещё каких-то препаратов, - доподлинно это не известно.
       Алёна продолжила, что, судя по некоторой задержке с появлением их "информационных следов", можно предположить, что сопротивление препаратам было оказано, но кто и как среагировал на них из шести - сказать трудно. В общем, больше они так нигде и никогда не появлялись, ни они, ни какая-либо информация о них, и живы ли они по сей день 1977 года, сказать трудно. Но если живы - искать их надо прямо сейчас. Где искать - она не знает, но предположительно... - она назвала район, довольно большой и, на самом-то деле, весьма удалённый от европейской части СССР, - Если они живы, то их должны чем-то кормить и пр., но содержаться они могут где-либо в помещении, связанным, например, с какой-нибудь животноводческой фермой, куда всё необходимое незаметно подвозить не сложно.
       Едва Алёна всё это произнесла, Андропов и Бобков одновременно вскочили и "дематериализовались". Кто-то успел ей бросить: "Сидите здесь".

                (Продолжение следует.)
...