Хива

Расставался народец с белой хатою-мазанкой, серой избой.
Уходил на восток да на юг в край горячих пустынь.
Норовистая лошадь все храпела, бренчала уздой.
А в ночи басурманы вырезали казачьи посты.
Поутру голубой глаз небес, солнца алый зрачок.
Мы летели в погоню, только враг как гюрза ускользал.
Конь сдружился со мною и ржал: «Веселей, казачок!»
Знать не зря скакуна своего джигитовкой терзал.
      Только вахмистр бывалый, улыбаясь, кивал:
      - Потерпите немного, скоро будет Хива!
      Там и плов, и арбузы, и халва-пахлава,
      Сперва ж крест на груди иль в кустах голова.
Показалось селенье, отдых всем офицерам и нижним чинам.
Можно выпить водицы, съесть чурек – червячка заморить.
Растянуться блаженно в сладкой сени высоких чинар.
И послушать, как нежно над тобой шелестит тамариск.   
Засыпает наш лагерь. Треск костра, терпкий дух кизяков.
И закат желтоликий за грядою холмов отгорел.
Отзвучали протяжные песни бойцов-казаков.
А в Хиве хан неверный, небось, приласкал свой гарем.
      Прошмыгнули шакалы, промелькнула сова.
      Завтра снова в дорогу, скоро будет Хива!
      Вновь за верстами версты, то марш, то привал.
      Да стрелки-супостаты, что бьют наповал.
Вереница верблюдов, будто движется горный оживший хребет. 
Следом русское войско вдаль уходит, Восток покорять.
И опять на биваке из щербатой пиалы шербет
С наслажденьем лакаю, влив туда втихаря чихиря.
Напугавши лошадок, чрез дорогу промчался варан.
Волк метнулся в лощину, я в него для острастки пальнул.
Мы в Хиву поспешаем, обогнав на пути караван:
Там собратья томятся в басурманском тяжелом плену.
      В спины воинам ветер, сиверок задувал.
      Смертоносные пули полетят за дувал.            
      Караваны да кары да коварство – Хива.
      Грабежом и набегом да неволей жива.