Баллада о Варламии Керетском

                Памяти Бориса Шергина

Лет за сто до времени раскола
Под студеной северной звездою,
На краю земли в селеньи Кола
Жил отец Варламий с попадьею.
Скалы, море с грозными валами.
Царь далек, не близко и наместник.
С добрым утром, батюшка Варламий,
Да хранит Господь твое семейство.
Век бы жили - век бы не тужили.
Поп служил обедни в сельском храме.
Берега поморы сторожили,
И грехи им отпускал Варламий.
…Объявились в Коле иноземцы,
Дорогие гости загостились.
Неспокойно батюшкино сердце:
И куда жена запропастилась?
Заметался голубем под кровлей:
- Поздний час - но не пришла супруга!
Что норвегам - ловля да торговля
Занесла корабль в наш дальний угол.
Утром побережник освежает.
На волне покачивались кочи.
И сказал лукавый прихожанин:
-А жена твоя гуляет, отче.
Не поверил поп наветам хитрым:
- Брешешь, пес, срамными словесами!
- Загляни в кабак! - в ответ ехидно,
Шевеля пшеничными усами.
В кабаке сидит его супруга
Пьяная - простоволоса, боса.
Смех вокруг да матерная ругань,
И трезвонят кружками матросы.
По столу святитель крепко хряснул -
Так, что грохот слышала вся Кола.
А жена: - Пшел к черту, чернорясный!
Мне милее корабельщик Олаф.
Поп схватил неверную за ворот,
Ослепленный ревностью и гневом:
- Ты спозналась с чужеземным вором,
Потаскуха, проклятая небом!
И воскликнул батюшка Варламий:
- За измену ты заплатишь кровью!
…Олаф в кости резался с ворами,
Шум заслышав, не повел и бровью.
Растворился крик в кабацком гаме.
По дороге немощеной, пыльной
Гнал жену священник тумаками,
Руки ей связав епитрахилью.
В церкви, уронив подсвечник медный,
Он сказал супруге полупьяной:
- Перед ликом неизбежной смерти
Соверши, срамница, покаянье.
А потом недрогнувшей рукою
Он метнул копье в дурную жонку.
Долго вспоминали в старой Коле
Крик предсмертный, жалобный и тонкий.
И зеленым многоцветным лугом
Шел святитель к чужеземной лодье.
На плече - убитая супруга,
На другом - тяжелая колода.
Всполошились моряки на бреге:
- Православный поп не шутки шутит!
На корабль попрыгали норвеги.
Первым - Олаф, блудник и распутник.
- Пусть не день, так час настанет судный!
И в очах сверкнуло злое пламя.
Так, перекрестясь, ступив на судно,
В ход пустил оружие Варламий.
И поныне вспоминает Кола,
Эту схватку ярко и подробно.
Пали все - а первым рухнул Олаф -
И лежат, недвижные как бревна.
И в печали, и немом укоре
Постоял над местом тяжкой брани.
И отчалил в Дышащее море.
Помнишь сагу об ирландце Бране?
Сколько лет плывет его кораблик
В океанских водах ледовитых.
Плачет поп - стучат капелью капли
По лицу красавицы убитой.
И когда белесые туманы
Наползают с моря временами,
Говорят поморы и норманны:
- Это прибыл батюшка Варламий.
Корабли могучие сигналят,
Пробиваясь сквозь туман кромешный.
И матросы молча вспоминают
Жен своих на дальнем побережье.