Веркола

Слеповаты, морщинисты лица древних амбаров,
Деревянные кони глядят свысока на приезжих.
Сколько раз этой улицей шел неспешно Абрамов.
Вечер, сумрак сгустился вдали, еле солнышко брезжит.
Перед тем, как на Верколу опускается темень,
Ветви старых дерев шелестят, словно детские лепеты.
Выйдет на берег Пинеги юный отрок Артемий,
Что там слышно в заречной дали, пролетают ли лебеди?
Не слыхать… лишь жужжание насекомых настырных.
А лохматая шкура тайги вся в полянах-проплешинах.
Скроет штора туманная силуэт монастырский.
Будут вороны глухо ворчать над избою Олешиной.
Сколько поту здесь пролито, все труды не напрасны.
Вьются нитями в чащах лесных тропы, просеки, путики.
Пни корчуя на росчистях, надрывается Пряслин,
Как за сотню годов до него монастырские трудники.
Этот край русский исстари, хоть до нас, по легенде,
Обитала здесь дикая чудь – зря, что ль, «Сура поганая»?
Ароматом божественным дышит хлеб Пелагеи.
Негасимо лампада, свети, как душа Иоаннова.