Магриб

На сотни километров подо мной
раскинулась равнина:
в просветах облаков
газели стайкой невесомой
парят, земли едва касаясь,
по склонам белых сопок
скользит заря.
Закрыв глаза, шепчу:
– Любовь моя, Магриб!..

В ответ – набат тамтамов,
вибрируя под ложечкой,
виски сжимаю – одно и то же
навязчиво по кругу:
– Кольюмба… та-га… та-ма…
крик муэдзина,
нож вспарывает кожу
от локтя до запястья,
темно в глазах,
и выброс липкой сукровицы,
и тошнотворный привкус,
что на губах
заклятьем и мольбой остался.

Сахара – песок под солнцем
зыбкий, тонкий, как
твоя улыбка звенящий,
невесомый, белый, нежный,
солоноватый как твои колени.
Как хорошо, уткнувшись в них,
забыться!

Сто лет назад, давным-давно,
упав ничком, лицом в ладони,
песок стараясь не вдыхать,
орал до хрипоты, до спазмов,
до боли в сердце,
не ощущая ничего,
лишь жажду:
– Я больше не могу, Магриб!..
   Магриб аль-Акса,
   в последний раз раскрой объятия
   бесстрастных эбонитовых красавиц,
   в любви полушутя-полусерьезно
   я буду клясться им
   на ломаном дарижа*,
   лаская фиолет упругих смокв,
   пока не разожмешь ладонь.
   Песком соленым побегу сквозь пальцы
   и лягу эфемерным холмиком у ног –
   неловкое движение одно,
   внезапный ветерок,
   и… нет меня.
   Не разжимай...


 

* арабский диалект