Наймит

Он звался Ганс, и был простой наймит,
Солдат-ландскнехт, воюющий за деньги.
Ни палачом, ни вором, ни злодеем,
Он не считался. Из десятка битв
Наемник вышел, жив и невредим.
Вождем отмечен, славою овеян,
С собою он тащил возок трофеев,
А за спиной клубился черный дым
Разграбленных, спаленных городов.
И белый пух распоротых подушек
Чернел от дыма. Ласки потаскушек
Познал боец. Он видел слезы вдов
Над мертвыми мужьям. Он постиг
Простую мысль: война - источник денег:
- Мы будем биться за последний пфеннинг
В казне полка!… Военный ветер стих,
Закончилась деньга – кончай зевать!
Во всех краях востребована шпага.
Хоть в Персию спеши – для роли спага
Ты пригодишься. К черту прозябать
В вестфальской или баденской дыре,
Коль манят битвы запахом поживы,
А речи герцога красиво-лживы,
И флаг его трепещет на бугре!
Твой генерал несется на коне,
Колышет ветер брыжи и воланы.
И с крепкими орешками Вобана
Полки ландскнехтов справятся вполне.
Недавно сокрушили Брауншвейг,
А нынче мародерствуем в Ангальте.
Горнисты, не дремлите, сбор сигнальте!
Как хорошо родиться в бранный век!
Насыщен век бойца, хоть короток
И многих неожиданностей полон.
…Стоял средь зеленеющего поля
Немецкий аккуратный городок.
Над каждым черепичным колпаком
Торчали петушки, ловили ветер.
И бургомистр в потрепанном берете
Следил за бегом серых облаков.
В душе у Ганса всколыхнулась грусть.
Здесь родина! Мальчишкою беспечным
Он тут резвился. Как больной-сердечник
Схватился он за ноющую грудь.
Над розовыми кущами зари
Вознесся крик, надорвано-гортанный:
- Зачем полки у стен разбили станы?
Чтоб утром этот город разорить?!
Чтоб в протестантский въехали собор
Курфюрста католического кони?
Чтоб грянули проклятия и стоны
Через проломы выбитых зубов?
Чтоб этот тихий город на три дня
Был отдан воинству на разграбленье?
Чтобы пощады, стоя на коленях,
Просила у наемников родня?
…Он за полночь из лагеря утек,
Дворами к дому отчему прокрался.
Его побег отчаянный карался
Петлей иль пулей…Да поможет Бог!
Отец и мать от радости в слезах.
- Я после расскажу про приключенья!
Ведите к командиру ополченья!
Вот ратуша, вот старый храм в лесах.
Горели факела как маяки
Средь моря ночи. Фонари светили.
Солдата руки крепкие схватили.
- Я свой! Я ваш! Простите, земляки!
- Кто поручится мне, что это свой? –
Спросил начальник, стар, но не обстрелян.
- Хотите, я возглавлю батарею?
Весьма богат мой опыт боевой.
- Что ж, нам нужны вояки… Только знай:
Коль вздумаешь переметнуться снова,
Свинец тебя ужалит словно овод
В затылок возле буклей. Выполняй!
И под прицелом дюжих горожан
Поднялся Ганс на стену к батарее.
Стяг городской над старой башней реял.
И лагерь осаждающих лежал
В широком поле за глубоким рвом.
Вояка Ганс проверил пушки, порох.
Взглянул на полусонный старый город.
Уже светало. Скоро грянет гром!
…Суровый ветер гнал по речке зыбь,
В порту скрипели парусников стеньги.
Впервые он сражался не за деньги,
И не за деньги в этот день погиб.