Говорящий цветок

   
    Остров Пасхи — это маленький клочок земли, затерявшийся пылинкой на необъятных просторах Тихого океана. Кажется — налетит ветер, смахнет эту пылинку, заблудившуюся в бесконечных кучевых облаках, и унесет в неизвестность. И никому не интересно, что место в океане, где на пять тысяч миль вокруг нет ни одного островка, окажется пустым. Да и о какой пустоте идет речь, если огромные волны, перекатываясь одна через другую, словно дети, прыгающие через скакалку, тут же смоют память о том, что исчезло?! А было ли на самом деле?
    История острова полна загадок. Больше всего вопросов вызывают моаи, огромные многотонные статуи из камня, изображающие головы неизвестных людей, отягощенные длинными на протяжении всей головы ушами. Словно невидимые глазу украшения оттянули мочки вниз. Но было бы роскошью рассказывать о том, что видел своими глазами, а до этого продырявил ими же тысячи туристских проспектов, готовясь к путешествию. Но в одном Тур Хейердал, зажегший меня идеей в книге «Аку-Аку» посетить эту ойкумену, был прав. Стоя рядом, прикасаясь к каменным исполинам, чувствуешь, что ты попадаешь в другой мир, словно контактируешь с инопланетянами. И как-то мало верилось мне (когда я посетил каменоломню), что здесь их создавали. Мне показалось, что это пришельцы, застывшие, окаменевшие специально, чтобы, переживши вечность, встретиться с нами.
   
    Но сейчас я хочу рассказать совсем о другом, оставив то, что бросается в глаза и заслоняет собой все остальное.
   
    Сохранилась легенда, хотя трудно предположить, что каннибалы-аборигены, поедавшие не только себе подобных, а и всех птиц и ящериц на острове, могли создавать подобное, так вот сохранилась легенда о том как проходила свадебная церемония в здешних местах.
    Вполне возможно ее рассказал, прибывшим с материка чилийцам последний каннибал, оставшийся в живых.
    Ему захотелось, чтобы в памяти людей осталось что-то еще кроме того, что населения острова, за неимением пищи, попросту питалось один другим или как, бесстрастно наблюдавшие за этим пиршеством, каменные изваяния смеялись молча людям в лицо.
    Вот она ожившая легенда, услышанная мною, если честно не от последнего аборигена, умершего сто пятьдесят лет тому назад, а от гида-чилийца.
    Нужно еще сказать, что здесь все болеют островной болезнью, когда чувство необъятной тоски, заставляет сжиматься сердце. Поэтому никто не выдерживает больше полугода на острове. Желательно хотя бы на недельку смотаться на самолете в Сайт-Яго, попить там Пину-Колладу в одном из бесчисленных кафешек и наслушаться обволакивающих душу латиноамериканских мелодий под ритм румбы или самбы.
    А вот и сама легенда, которую я рассказу от имени туземцев. Вы спросите, кто мне ее рассказал? Пусть это окажется моей маленькой тайной.
    ***
    — Пуа, ты будешь меня вспоминать если не вернусь?
    — Нет, Ши.
    Я буду тебя ждать. Любовь должна пройти испытание, но моя любовь к тебе так чиста, что будет хранить от острых акульих зубов. А иначе где же справедливость?
    — А помнишь, как в прошлом году жених твоей сестры не вернулся? Она ведь тоже хотела его возвращения?
    — Ты, прав, милый. Мне даже захотелось на тебя посмотреть и... страшно подумать, прикоснутся к тебе, потереться свои носом о твой... О чем это я? Глупая. Размечталась, когда тебе предстоит смертельное испытание? Может хочешь, чтобы я попросила шамана, чтобы провел обряд без цветка шамули?
    — Ты что! Выбрось эти трусливые мысли из головы.
    Я обязан попасть туда... и я должен сорвать цветок... и мне нужно вернуться, избежав участи своего брата.
    — Да, бедняжка Фоо, от него удалось спасти одну руку.
    Посмотри на эту прозрачную как небо воду. Сразу даже трудно догадаться что в гостеприимном голубом отражении опрокинутого неба таится смертельная опасность!
    — Пуа, на первый взгляд, нет гостеприимнее этой бухточки, которую можно переплыть на одном дыхании. Но эти сто метров ласковой глади так обманчиво гостеприимны. В своих жемчужных глубинах таят десятки изголодавшихся хищников, для которых человеческое мясо — деликатес.
    — Не говори так о себе, ты еще не стал их добычей. Ты обязательно вернешься с цветком и мы станем мужем и женой. Я, как и наши будущие дети, верят в твою счастливую звезду.
    ***
   
    Рано утром, когда солнце только робко коснулось края горизонта, Ши ступил в воду. На краю скалы, с которой он спустился к воде, стояла кучка девушек, как и Пуа, отправляющих своих возлюбленных за говорящим цветком.
    Обряд был рассчитан на то, что акулы не набросятся сразу на всех, а только на одного или нескольких плывущих. Каждая невеста верила в то, что ее жених вернется... а значит втайне желала смерти жениху своей соперницы.
    И когда двадцать пловцов отправились в путь, то ничего не предвещало беды. Но когда до островка с цветочной поляной оставалось несколько метров показались плавники хищников. Они никого не трогали. Словно знали, что людям еще предстоит путь обратно и они будут не столь проворны, ведь в одной руке будет цветок, который с нетерпением ждут на берегу.
    Ходило поверье, что цветы заколдованные, что перед тем, как быть сорваным, каждый цветок шепчет судьбу сорвавшего его.
    Когда Ши, как и все женихи, оказался на островке, он внимательно посмотрел на цветы и прислушался.
    — Возми меня, — услышал он тихий шелест ветра, словно исходящий от этого цветка.
    Но рука другого оказалась проворнее.
    Почему-то Ши опаздывал каждый раз, когда очередной цветок призывал сорвать его.
    Остров говорящих цветов. Все уже отправились в обратный путь, когда Ши отчаяньем отметил, что не осталось ни одного цветка. Как же он поплывет обратно? Даже если останется в живых, то невеста его проклянет. Это будет позор на всю оставшуюся жизнь.
    И тут из-за камня робко выглянула розовая шляпка и скрылась.
    Какая удача; рука протянулась и в следующее мгновение Шии уже бросился в обратный путь. А в маленькой лагуне уже кипело пиршество. Изголодавшиеся акулы рвали тела молодых островитян и жемчужный цвет лагуны сменился на кровавый.
    — Странно, — подумал плывший среди схватки Ши. Говорящий цветок ничего мне не сказал.
    И тут он услышал пение. Цветок пел: «Плыви туда, откуда слышишь звук».
    Уже все, удачно переплывшие, радовались, обнимаемые счастливыми невестами. Уже успели отплакать и те, на глазах которых погиб суженный.
    Одна Пуа не знала: радоваться ей или биться в рыданиях.
    Ее Ши никто не видел. Он исчез.
    Но девушка верила почему-то, что ее любовь жива. Она пошла домой и легла спать, а среди ночи ее разбудило ласковое прикосновение. Это был ее Ши, в правой руке он держал говорящий цветок и улыбался, а на левой руке... не хватало несколько пальцев.
    — Пуа? — Ты же не будешь меня любить меньше за то, что я стал меньше на три пальца?
    — Буду, — усмехнулась счастливая невеста и бросилась обрабатывать свежую рану.
    ***
    А утром девушку разбудил отец.
    Он обнял дочь и развернул тряпочку с тремя пальцами, найденными утром в лагуне.
    — Папа, значит мы сможем соединить их с рукой Ши?
    — Нет дочь, еще не придуман клей, соединяющий смерть и жизнь.