Легенды Хвалынских гор Хвалынские записки-очерки

Я принял решение пойти в горы на ближайших выходных, после прочтения ряда статей о Хвалынске и изучения истории района. Неслучайно местом начала  маршрута выбрал гору Каланча и дальше по сопкам. Посмотреть  местную флору, посетить водоемы и сады, увидеть  Хвалынск сверху, окунуться в частицу истории, отойдя от цивилизации.
Прогулку рассчитывал провести в два - три дня. Утро встретило меня прохладой, было желание еще поспать, но предвкушение нового взяло вверх. Приготовив завтрак, плотно поел. Умылся, взял свою фотокамеру и блокнот, взвалив на плечи рюкзак, вышел из дома. В шесть утра прохожих еще не было, город провожал меня пустыми улицами.  Живя у Волги, я прошел шесть кварталов в горку: чем ближе к садам я подходил, тем круче становился пригорок.
Вот и сады - своеобразная черта города, перед ними находилось несколько коттеджей, а дальше высилась гора. Стоял июль. На яблонях висели зеленые яблоки, начинающие набирать силу. Я сорвал одно, надкусил, и кисловатый сок наполнил рот.
- Жаль, соль в рюкзаке, - решил набрать яблок в карманы и съесть потом с солью на привале. – Как в детстве у бабушки,  до сих пор в памяти стоял тот вкус.
Деревья все аккуратно обрезаны, видно, сад не заброшенный. Яблони росли по линии, на одинаковом расстоянии. Померив шагами, примерно по шесть метров между деревьев, поднявшись выше, я увидел, как ровным строем они разбегались в стороны.
Сады закончились, пошла дорога мимо завода, вдоль аллеи из высоких тополей. Пройдя до конца посадок, я заметил каменные плиты и надгробия. Часть ушли под землю, часть свалены, а иные, вовсе разбиты на части - старообрядческое кладбище, о котором мне рассказывали. Пройдя мимо могил, с трудом разобрав надписи, сделал несколько снимков. Остался последний рывок в гору, и будет вершина Каланчи.
На подъем с рюкзаком ушло минут пять, ботинки стали белые от известняка, из которого состояла гора. Вот и вершина. Весь город лежит как на ладони:  бункер маслозавода, телевышка, вдали белел склон горнолыжного курорта. Ровные улицы, делая изгиб, тянулись через весь город, с одной стороны находились сады, с другой - темная ширь Волги. Фотоаппарат в руках, кадры летели один за другим. Хорошо, что пару флэшек с собой еще прихватил.
Стоя на Каланче, я ощущал себя птицей, парящей в небе над городом. Хвалынск - воистину место вдохновения. Тут творил свои полотна Петров-Водкин. По правую руку сопка Катюшкиной горы названной так, в честь дочери атамана Кудеяра. Слева возвышалась знаменитая Богданиха.
Сколько легенд связано с ней! Но одна считалась более достоверной, название произошло от обитавшего там сподвижника Степана Разина, атамана Богдана Барбоша, впоследствии пойманного и казненного на одной из площадей Москвы.
Вдоволь налюбовавшись красотами с высоты, пошел дальше. Путь потянулся в лес, сосны стояли ровным строем, как охрана чего-то недоступного глазу. Величавые стражи знали историю местных гор, но поделиться не имели возможности. Если научиться разговаривать с природой, сколько неизвестного науке можно было бы,  узнать! Нет, тогда пришлось бы историю переписывать заново, ведь большинство всего, что мы знаем, основано на догадках.
Незаметно, пока я шел и размышлял о тайнах природы, зашел далеко в лес.

Вспомним картографию. Достал карту местности с нанесенным маршрутом. Сверяясь с компасом и местностью, двинулся на запад. Пробравшись сквозь сильный бурелом, я вышел на еле заметную тропинку.
- Интересно, - начал снова изучать карту. -  О тропе местные ничего не рассказывали.
Тропа была старая и очень давно не хоженная. Листва, опадавшая с осин, которые немного наполняли глубь леса, была нетронутой. Даже переходов животных, обитавших в местных лесах, не видно. Я двигался очень осторожно, прислушиваясь к звукам леса. Далеко стучал дятел, и, странно вроде послышалось кваканье лягушек. Пройдя немного по тропе, я опять услышал кваканье где-то рядом. Путь преградили сплошные заросли терновника, плотно переплетенные между собой. Пробираться я тут точно не буду, надо искать обход. Насколько охватывал взгляд, прохода не видно. Немного подумав, снова сверился с картой и решил двигаться на север, к Богданихе. Подобрав с земли палку с себя ростом, начал ей прощупывать перед собой землю. Желудок уже ныл.
- Не удивительно, - я посмотрел на часы. На днях купил себе наручные часы, зная, что телефон не везде здесь нужен. Время уже перевалило за обед. Слева появился еле заметный лаз. Снял рюкзак, привязал к нему веревку, второй конец прицепил к поясу. К рюкзаку прикрепив пару веток, соорудив что-то вроде полозьев. Включил налобный фонарь и пополз в лаз. Ползти было трудно, сверху пытались оцарапать ветви терновника, а сзади мешал тяжёлый рюкзак, на плечах его нести проще. Впереди показалась высокая трава. Раздвинув ее, я неожиданно увидел солнечный свет. Привыкнув после мрака лаза, я увидел красивейшую лощину, залитую ярким светом, травы и цветы создавали невероятной красоты ковер. Упав на спину, лежал и следил за проплывающими облаками. Воздух дурманил букетом ароматов, маня к себе, проникая в каждую клеточку организма. В середине поляны покоился пруд размером с баскетбольное поле - живительный оазис в чаще леса. Запечатлев на камеру всю эту красоту, устроил часовой привал. Расположившись около воды, начал вспоминать, как про подобное место мне однажды рассказывал Иван.
Есть в чаще леса древний пруд, никто из жителей Хвалынска его ни разу не видел. Но старые рыбаки еще в детстве Ивана поговаривали: не каждому он открывается, а если нашёл его, то без рыбы не уйдешь. Царица Щука водится в этом пруду, старая-престарая, в меха одетая, глаз с кулак кузнеца. А коль рыбак ей приглянулся, да на ноченьку задержался, ни за что не отпустит. Не все, кто этот пруд видел, возвращались. А кто вернулся, Царицы не видывал, кроме одного молодого рыбака Прохора. Нашел, сказывали, этот пруд, рыбы много наловил, да жадность парня обуяла. Решил он ночью рыбы еще половить, а под утро домой двинуть с большим уловом. Да только луна на небе появилась, леса натянулась, потащил ее Прохор. Выглянула на поверхность глава Царицы и молвить начала: «Останешься со мной, нет тебе пути назад». Бросил удило Прохор, бросил и улов, побежал он к лесу, а дороги-то назад нет. Куст заячий, колючий вокруг поляны стоит. Закрыл руками лицо парень да сквозь куст бросился, одежду в клочья порвал. Слетела рубаха да портки, а он дальше пробирается весь в ранах, а сзади смех жуткий, кровь студит. Кое-как вырвался в лес, кожа полосами изрезана, так и прожил потом с этими увечьями, да рыбу ловить только бросил. Везде ему Царица виделась, не хотела отпускать, и в ночь лунную, поговаривают, слышался ему тот смех жуткий. Больше и не пытались рыбаки искать пруд этот. И забылось вскоре бегство Прохора от Царицы. История, от которой хотелось сразу убежать с поляны, зацепила меня, но на себе всю правду проверять не решился.
Подкрепиться основательно решил на ночном привале. Перекусив чаем с пряником и кислыми яблочками с солью, бросил прощальный взгляд на поляну и пруд, и вернулся к лазу. Возле него заранее привязал белый платок над проходом. Вылез обратно так же, как и попал на поляну. Отметив на карте примерное место тайного пруда, пошел дальше к Богданихе.
Солнце опустилось ниже.  Скоро в лесу, стало темнеть. Кроны переплелись ветвями, образуя купол, скрывающий свет. Найдя небольшую полянку, поросшую папоротником, решил остановиться на ней и разбить лагерь, пока совсем не стемнело. Страх ночного оврага запомнился надолго. Быстро установив палатку и набрав хвороста на всю ночь, развел костер.
Стемнело, землю окутал слабый туман. Сполохи костра разливались по нему, неслись алым оттенком по траве, по папоротникам, казалось, что сама земля источает красноватое свечение. На костре, в котелке, варилась картошка с тушёнкой. Желудок урчал в такт кипению варева. Игра отблесков костра на стволах деревьев, пение сверчков и мерный голос кукушки, приводили меня в восторг: создавалось впечатление лесного оркестра. Подбросив еще хвороста, чтобы костер горел подольше, лег в палатку.
Долго лежал, размышляя о прошедшем за день. Лаз сквозь кусты, пруд и Царица. Интересно: было это на самом деле или нет? В любой легенде есть доля правды. Возникло чувство, что снаружи включили красный фонарь, выглянув из палатки, я обомлел. Над папоротниками горели огненные цветы, сразу вспомнил праздник Ивана Купалы и попытался сорвать один из цветков. Только я прикоснулся к одному из цветов, как они разом исчезли в листве, уходя по листьям в землю. Это было просто не передаваемое зрелище, у меня захватило дыхание. Цветок папоротника – цветок, дарующий все знания мира, а может, это просто неизвестный науке феномен, но как же рассказы, мифы, легенды?
- Камера! Как же я не догадался снять все на видео! Такого я себе не прощу. 
Спать лег под впечатлением, предварительно описав в блокноте, богатый на события день. Утро наступило быстро. Проснувшись, вспомнил ночное чудо. Еще раз прошел вокруг одного из папоротников, убедился, что ничего со вчерашнего дня не изменилось. Может, это галлюциногенный туман подействовал? Где то я читал про него. Забыл записать на камеру - вот что терзало душу. Какой замечательный вид был вокруг! Вчера в спешке даже не обратил внимания на всю красоту, что меня окружала. Поле папоротников выглядело зелеными волнами в океане леса, оно шевелилось, точно живое, под малейшим дуновением ветра, заманивая в свои глубины. С противоположной стороны поляны, от того места, где на нее вступил, из поваленных деревьев высилась живописная арка. На ней проступали еле заметные символы, за минувшие века уже потерявшие ясность очертаний.
Собрав вещи, пройдя сквозь арку и очутившись опять в чаще леса, сделав пару шагов, вспомнил, что забыл потушить костер. Оглянулся, но ни арки, ни поляны за ней не увидел, вокруг только бурелом и поваленные деревья.
Чертовщина какая-то! Ночью, сейчас, ничего не понимаю? Что происходит?
Путь оказался легче, чем вчера. Преодолев овраг, поднявшись на очередную сопку, сейчас стоял на средней горе между Богданихой и Каланчой. Вот они, двенадцать братьев, названные по количеству сопок и оврагов промеж двух гор. В чаше у подножия были строения и ходили люди.
Видимо, Солнечная поляна. Хороший крюк у меня получился.
Начался спуск к базе отдыха. Тропы не было, поэтому пришлось обходить крутые места и бурелом, иначе можно было просто кувырком до нее долететь. По пути попались грибы. Хорошо с собой был пакет, и я с удовольствием срезал грибы: маслята, белянки, грузди. Дома потом пожарю.
Вышел на поляну со стороны пересохшей маленькой запруды, видимо ее когда-то питал родник. Рядом была купель и часовенка. Ко мне шел местный сторож - парень лет тридцати.
- День добрый, у нас тут платные посещения. Пятьдесят рублей с человека.
- Здравствуйте. - достал деньги. - Держите. Можно у вас спросить? Почему этот источник считается святым?
- Знаете, с таким вопросом вам к старожилам, а я тут недавно работаю. Около нижнего поста, - показал пальцем в сторону, - спросите Виктора Николаевича, он точно должен знать.
- Спасибо.
Я пошел в указанном направлении искать того, кто мне сможет рассказать об этом месте. Поляна действительно была солнечная, расположенная в чаше, в центре леса. Вокруг высились строения из бревен, стояли маленькие и средней величины домики. Часть из них своего рода музеи, остальные, видимо, для туристов. Везде асфальтированные и деревянные дорожки, заборчики из плетня. Флора тут царила в изобилии, цветы и растительность радовали глаз. Вокруг гуляло много людей, восхищавшихся этим местом. Кто-то с детьми на детской площадке, кто-то ходил по музеям и фотографировал все, что видит, иные разбивали палатки и просто отдыхали от городской суеты. Я тоже снимал на камеру все интересное для меня, а это было практически все. Видимо руководитель - неплохой хозяйственник. По пути спрашивая работников о Викторе Николаевиче - их отличить от туристов было легко по непринужденным лицам - и я нашел, кого искал. Это был коренастый мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, в очках и рабочей форме столяра. Познакомившись, Виктор Николаевич поведал историю - почему родник считается святым.
До революции, у лесного родника был построен скит Свято-Троицкого мужского монастыря, на скиту была выстроена однопрестольная небольшая каменная церковь с деревянной колокольней во имя святого преподобного Сергия Радонежского. Настоятелем скита в те времена был иеросхимонах Дорофей, почитавшийся местными жителями как старец.
    Спустя десяток лет после революции, после разгона и разорения монастыря, лесной скит был разрушен. Территория, принадлежавшая  скиту, вошла в состав Национального парка.  На сегодняшний день родник, получивший в народе название «Живоносный Источник», сохранился, и к нему до сих пор приходят паломники.
- Выходит, что это освященная вода, как в церкви?
- По историческим данным, получается так. – Виктор Николаевич почесал затылок. - Есть еще легенда о сподвижнике Степана Разина Федоре Шелудяке, связанная с этим местом.
И он поведал уже легенду: Федор прятался в наших Жигулевских горах. Как-то раз царские войска загнали Федора на вершину горы. И ему ничего не оставалось, как спрыгнуть с каменного утеса вниз. На удивление всем камни раздвинулись, и попал Шелудяк к Хозяйке Жигулевских Гор. Долго жил в подземелье, но не радовала его каменная неволя. Мебель каменная, света белого не видно, холодно, постоянно один... Так и погиб Шелудяк в тоске... С тех пор Хозяйка Жигулей плачет, а слезы ее стекают в Каменную Чашу. По сей день печальна Хозяйка Жигулей, по сей день оплакивает она своего любимого, потому по сей день в Каменной Чаше бьет святой источник...
- Да, действительно печальная история. Вижу, везде по району наследил Степан Разин.
- Он не только по району, по всей Волге наследил, где ни копни, везде есть места, с ним связанные.
Немного пообщавшись, мы попрощались. Погуляв еще немного по поляне, я решил искупаться в источнике. Купание в источнике - это что то непередаваемое. Возникает ощущение, что на тебя плеснули кипятком, затем начинает пощипывать, потом тело привыкает и наступает момент удовольствия. Длится оно недолго, пока вода остужает кровь и не пробирает холод. Пройдя этот путь, окунулся три раза с головой, перекрестился и вылез, зуб на зуб не попадал в воде, но оказавшись на теплом воздухе, я почувствовал блаженство. Я ощущал его каждой порой своего тела, каждой клеточкой, будто бы заново родился. Постояв немного с закрытыми глазами, и получив последние капли наслаждения, оделся и вышел из купели.
Погрузившись в мысли о Шелудяке и Царице Гор, о таинственной поляне с папоротником и Царице Щуке, пошел дальше на свой маршрут в лес. Сопки сменялись оврагами, те в свою очередь лесом. Так я попал на дорогу, прорубленную в горе в конце XVIII начале XIX века.
И вот предо мной Богданиха. Красотища…
Сколько сил ушло на то, чтобы соединить Хвалынск с трассой Саратов – Сызрань, и сколько людей, наверное, здесь оставили жизнь. Ведь тогда свирепствовал тяжелейший голод и смертельные болезни, очень много людей погибло за тот период. Земство устроило общественные строительные работы за кормежку, пробивали дорогу через гору. Теперь благодаря им, мы легко попадаем в Хвалынск. А какой открывается вид! Словно створки у ворот, стоят горные меловые склоны, увенчанные пышными шапками сосен. Между них пролегает, петляя вниз, дорога в  город, окруженный зеленью садов, а за ним простирается широчайшая часть великой русской реки Волги, на той стороне зеленая полоска берега занимает весь горизонт. Венчает эту картину  синь вечернего неба с полосами темно-синих и багряных у земли облаков.
Легенд, связанных с названием горы было несколько, одна из них склонялась к версии, что назвали ее в честь атамана Богдана Барбоша, одного из сподвижников Разина, а вторая - в честь его возлюбленной, которая потом мстила за Барбоша, одевшись в его одежду и назвавшись Богданихой. По историческим данным он был кем-то вроде Робина Гуда, грабил богатых и помогал бедным. Стан разбойничий находился на этой горе, отсюда и название.
Сделав очередные снимки и полюбовавшись еще немного, поднялся опять в лес. Подходил к концу второй день прогулки по Хвалынским горам. Выбрав снова место под стоянку, разбил палатку и развел костер. На этот раз рядом было пусто, ни папоротников, ни тумана, ползущего по земле, вокруг стелилась только высушенная солнцем трава и несколько деревьев. Полянка оказалась небольшим пригорком на Богданихе, тут было много таких возвышенностей. Хорошо, что не было ветра, иначе пришлось бы ставить лагерь в лесу. За то отсюда открывался неплохой обзор. Видно было начало маршрута - Каланчу. В вечерней заре она выглядела словно волна, красным гребнем зависшая над городом. Снова проверив и закрепив палатку, затушив костер, лег спать. Ночью не произошло никаких происшествий. Спокойно выспавшись. Вылез из палатки, посмотрел на Волгу.  Солнце только немного поднялось над водой и смотрело сейчас на свое отражение в зеркало воды.
Начинался третий, последний день маленькой прогулки по горам Хвалынска. Необходимо было пройти до горы Таши, через нее и выйти к Волге. До ночи еще необходимо было вернуться домой. Остатков еды хватит только на один привал. Сложил вещи, двинулся в путь. Дорога пошла к горнолыжному склону, точнее, к его верхней точке.  Сопки курганами высились на пути, колосилась зеленью трава, до слуха доносился шум проезжающих вдалеке машин. На ботинок приземлился кузнечик, тут же понял, что это не земля, соскочил обратно. Нежно, словно перышки под дуновением  ветерка, с цветок на цветок порхали бабочки, играя в свои незамысловатые игры.
Вот и горнолыжка. Показалась опора подъемника, сверху  широким ручьем убегал спуск. Куда он уходил, видно не было. Не люблю я эти лыжи, адреналина много, но его и без этого получить можно, погуляй по ночному лесу без света.
Задержавшись на несколько минут, пошел дальше. Появилась бетонная дорога, которая раньше была пользуемой, пока не пробили сквозь Богданиху новый маршрут. Вдоль нее и за ней были огромные заросли деревьев Лоха. Листья у дерева похожи на наконечники индейских стрел, тонкие и бледно-зеленые, как будто покрытые бархатом. Таши, последний привал - пикник с видом на Волгу. Ведь раньше это все было дном древнего моря, отсюда и огромные залежи известняка. После сдвига плит образовалась эта Поволжская возвышенность. Справа покоились дачные участки, утопающие в сплошной зелени, единицы из них были обработаны. Когда-то здесь летом день и ночь трудились люди, заготавливая себе на зиму урожай. Немного передохнув, потянулся спуск к Волге, последний участок до финиша.
На протяжении всего маршрута, на всех сопках, располагались норы сурков. Эти зверьки, при малейшем шуме или почуяв человека за версту, исчезали в своих норках.  Потом выползали и стояли часовыми на задних лапках, провожая меня обеспокоенным взглядом. Спустившись с горы, наткнулся на какие-то заросли, обступившие плотным кольцом подножие. Пошел вдоль них по направлению к городу и нашел узкий проход, за которым виднелась вода. Протиснувшись на другую сторону, скинув рюкзак, оказался на узком обрыве, а внизу, омывая каменистый склон, плескалась Волга.
Ну вот и все, можно возвращаться домой - время уже подошло к ужину.
Взвалив свою ношу на плечи, вернулся обратно сквозь узкий проход и направился в город. Пройдя мимо дач, вышел на дорогу, не спеша дошел до первых домов. Показался автобус.
Нет, столько пройти и ехать, дойду до конца, – сам себя отговорил от поездки.
Спустя час я подходил к знакомой калитке, рядом с домом присел на лавочку и как всегда, сделал запись в блокноте.
Сколько еще тайн и легенд хранит Хвалынская земля…