Был у народа моего обычай

Был у народа моего обычай,
Казался мне он странным, даже диким:
Гроб детский, к седлу приторочив,
Гнал всадник коня по степи.

И где-то в дороге, в пути
Он горестный груз свой терял,
И где развязались узлы,
Не мог он сказать, он не знал.

И до сих пор в нашем народе
О детях «он умер» никто не сказал.
О горькой утрате в любом разговоре
Вам скажут: «Ребенок отстал».

Отстал – это значит догонит,
Отстал – это значит придет
И близким по плоти, по крови
Он радость опять принесет.

Став старше, сумела ответ я найти,
Сумела понять, что народ мой
В сознанье своем навсегда разделил
Два образа этих между собой.

Сумела понять, что всегда для него
Дети высшею ценностью были.
В жизни трудной, в быту кочевом
Дети часто безвременно гибли.

И обычай тот странным и диким
Перестала считать я давно,
Образ «дети» от образа «смерти»
Был народом моим навсегда отделен.

Только взрослых, обряд соблюдая,
Ритуально народ хоронил,
А детей на скаку он терял,
Потеряв, их потом находил.

И сегодня о детях ушедших
Говорят: «Наш ребенок отстал»,
А отстал – это значит догонит,
Возродится у тех, кто с надеждою ждал.