Наперекор судьбе Продолжение. Виктория

Наперекор судьбе Продолжение. Виктория
Ирина Зуенкова
Начало здесь: http://www.stihi.ru/2018/01/31/8869   


   Вика сидела в первом ряду кафедры иностранных языков. Профессор уже минут десять говорил напутственную речь выпускникам.  Всё это они уже слышали и не один раз, поэтому она немного скучала. Хотелось выбежать на улицу, показать всем свой красный диплом и закричать: «Да здравствует взрослая жизнь!» А вместо этого приходилось слушать назидательную речь профессора. Девчонки рядом шушукались и посмеивались. Вика их не слушала, знала наперёд, опять про свидания воркуют.
   За все годы учёбы в Москве Вика так и не нашла себе ухажёра. Вернее, от них отбоя не было, но Вике никто не нравился по-настоящему. Она не была капризна и своенравна, скорее, слишком серьёзна и рассудительна для своих лет. Уж если задумает что, в доску расшибётся, но сделает. Да и надо ли расшибаться?  С детства у Вики была тяга к иностранным языкам. Дядя Боря, мамин двоюродный брат, часто давал ей уроки английского, пока не переехал в Москву преподавать в университете.  Будущее Вики было предопределено.
Да ещё её желание совпало с возможностью поступить в университет иностранных языков, который и был окончен с отличием. С её превосходным английским дядя Боря мог устроить её за границей в престижную компанию переводчиком.
  - Поездишь, увидишь свет, - часто говорил ей Борис, на что Вика всегда отвечала уклончиво:
  - Не могу я, дядя Боря.  Мама заждалась меня дома. Ну, как я её оставлю больную, вы же сами знаете.
  - Да знаю, знаю… потому и о твоём распределении позаботился. Едешь домой, в Волгоград.  Поработаешь с годик-два, а там и видно будет.
 
   Провожал Вику с вокзала Борис один. Жена неважно себя чувствовала.
  - Спасибо вам за всё, дядя Боря. Если бы не вы с тётей Клавой, намного труднее бы мне пришлось. А так и жильё шикарное, и университет рядышком.
Учись, не хочу. Борис засмеялся и по-отечески похлопал Вику по плечу.
  - Ладно-ладно, свиристелка! Кому нам с женой любовь отдавать? Своих-то детей Бог не дал. Хорошо, хоть ты у нас есть. Скучать будем. Вы уж пишите, звоните, если что надо.
Борис помог донести два чемодана и сумку Вики до места.
  - Разбогатела я тут у вас в Москве. Приехала с одной дорожной сумкой, а увожу два чемодана, - смеялась Вика.  Разместив чемоданы, Борис простился с племянницей ещё раз и вышел на перрон. Вика смотрела в окно и махала ему рукой. Постояв ещё немного, Борис двинулся вдоль перрона к выходу на вокзал. Его долговязая фигура растворилась в толпе провожающих.
Ну, вот и всё. Впереди Волгоград, мама, родные с детства улицы и…школа.
Как же всё будет дальше?


   Встреча была удивительно тёплой и радостной. Мама Виктории напекла пирогов с её любимой черёмухой. Слёзы счастья не просыхали на материнских глазах.
   - Доченька, любимая моя, как же я рада, что ты вернулась домой, что учёба позади. Я уже с трудом выносила твои отъезды.
   - Да что ты, мам. Ты же с Никой была, не одна. Ника писала, что каждый день тебя навещает.
   - Навещает, навещает, да убегает быстро. Своя семья поблажки не даёт. От неё надолго не убежишь. Разгрузит пакеты, поцелует мать и бежать.
   - А не надо было так рано замуж выходить, - возразила Вика. Я в отличии от неё рано не собираюсь.
   - Поживём, увидим, доченька, - улыбнулась мать.


   В своей родной школе преподавательский состав был укомплектован полностью, но два года назад в районе, почти рядом с домом, где жила Виктория, построили новую школу. Туда она и понесла свой красный диплом.
Директор был очень рад. У старшеклассников не было преподавателя, и вчерашняя студентка была принята на эту должность с небольшим испытательным сроком.
Впереди было ещё полтора месяца каникул, но Виктория должна была ходить в школу и контролировать ремонт. Подолгу её не задерживали, понимали, что после завершения учёбы хотелось отдохнуть.
Погода стояла жаркая, и Вика после работы ходила на Волгу любоваться проходящими пароходами. Но потом представляла ожидание мамы и возвращалась домой.
После смерти отца мама таяла на глазах.  Она часами могла рассматривать семейные фотографии, любоваться снимками, вздыхать и молчать. А то принималась рассказывать разные забавные случаи, происходившиес ними в детстве. Такие минуты Вика особенно любила. Мама сразу преображалась, как-то вся светилась изнутри
   - И как она всё помнила до мельчайших подробностей, - удивлялась Вика. Даже то, какие платья были на сёстрах в тот или иной день.Вика слушала, затаив дыхание, с любовью глядя на свою замечательную маму.
 

   Время летело быстро и вот уже завтра детишкам в школу.
   - Хороши детишки, -улыбнулась себе Вика. Некоторые ребята на голову выше её.
Она представила себя серьёзной, деловитой дамой и рассмеялась.
   - Не ты первая, не ты последняя, - констатировала мама, угадав настроение дочери, - Главное, не давай им на шею садиться. А то почувствуют первенство
и, считай, пропал твой авторитет.
   - Скажешь тоже, мама. Какой авторитет? Его ещё заслужить нужно…



   «Первый погожий сентябрьский денёк…». В мыслях с самого раннего утра крутилась знаменитая песенка всех времён и народов.  Сегодня у Вики первый рабочий день, потому и встала рано. Волновалась очень. И как её примут ученики? И как она будет выглядеть в их глазах, такая на вид молоденькая, как будто вчера ещё со школьной скамьи. Она надела модный серый костюм, отлично сидевший на ней и делающий её визуально старше и деловитей.
Надо отметить, что Вика всегда одевалась просто, но со вкусом. Вкус у неё был врождённый,чего нельзя было сказать о её старшей сестре.
   Они были такие разные, Вика и Ника…Виктория и Вероника. Разные характеры, разные увлечения, отсутствие доверительных отношений с годами наложили отпечаток на манеру их общения. Сёстры отдалились друг от друга, чем приносили дополнительные страдания матери. Виктория это понимала, но ничего с собой поделать не могла.
   Её мимолётные размышления прервала мама:
   - Вика, иди завтракать! Я сделала твои любимые гренки и кофе.
   - Иду, ма!
   - Волнуешься?
   - А как ты думаешь? Коленки трясутся.
   - Хорошо, что не руки, а то кофе прольёшь, - засмеялась мама.
Виктории стало намного спокойней. Поблагодарив за завтрак, Вика выскользнула из дома.
   
 
    Было ещё рано, и Вика медленно брела по тротуару, ведущему к школе. Вдруг, девочкас огромными бантами на светлой кучерявой головке обогнала Вику и, развернувшись к ней, громко спросила:
   - А ты из какого класса? Что-то я тебя не знаю.
   - А ты всех знаешь? – подражая ей, спросила Вика.
   - А то! Конечно, всех! У меня брат старшеклассник, так я всех его друзей знаю!
Сашка у меня знаешь какой общительный и хороший!
   - Нет, Сашку я пока не знаю, но обязательно познакомлюсь. Я учительница английского языка и как раз в старших классах.
   - Учииительница, - нараспев повторила девочка. Тогда с вами нужно на Вы разговаривать. Простите, я обозналась.
   - Прощаю, ты же не знала. Ну, что, по рукам? Кстати, как тебя звать, маленькая принцесса?
   - Я не маленькая. - Я иду уже во второй класс, - довольным тоном сообщила собеседница. - А зовут меня Аня!
   - Очень приятно! А я Виктория Сергеевна. Будем знакомы! Ну, беги, набирайся знаний, Аннушка.
   Девчушка поскакала дальше, искать своих одноклассников, а Вика заметила, что у школы собралось довольно много учащихся. Наверное, здесь и Саша, брат Аннушки, невольно подумала она.


   Со многими учителями, своими коллегами Виктория успела познакомиться во время летней практики, но многих увидела впервые. Кто оценивал Вику взглядами, кто подбадривал, поздравляя с началом трудовой деятельности. В общем, Вика была довольна приёмом. Любить её и доверять ей пока не за что. 
  - Ну что ж, буду доказывать, чего я стою, - думала Вика, разыскивая свой одиннадцатый класс. На линейке стояли рослые парни и вполне себе сформировавшиеся девушки. Вика представилась и на многих лицах отметила недоумение. Только один ученик смотрел на неё совершенно по-другому. Его взгляд будто буравил Вику насквозь. Не сказать, что ей было неприятно, нет. Её будто ошпарили кипятком, а сердце просто выскакивало из груди.
  - Мало ли у кого какой взгляд, нельзя же так реагировать,- говорила себе Вика, но впервые сама себе не верила.
   После сорокаминутной линейки ребят пригласили в классы. Виктория зашла после всех. Несколько минут рассаживаний и неразберихи, и вот уже в классе установилась тишина.
  - Ещё раз здравствуйте, ребята. Для тех, кто не расслышал, повторяю.  Меня зовут Виктория Сергеевна Серова. Я буду вашим преподавателем английского языка, а заодно и классным руководителем. Кто из вас против? Я – за!
Класс облегчённо выдохнул. Им понравилась непринуждённость учителя. Появились улыбки. - Есть контакт, - подумала Вика.

 
   Начались школьные будни. Виктория была уверена в себе и у неё всё получалось. Кроме своего одиннадцатого класса, Вика вела уроки ещё у двух десятых и одного девятого класса. А также у неё были факультативные занятия и репетиторства. Свободного времени почти не оставалось. Мама ворчала:
  - При таком плотном графике ты никогда замуж не выйдешь. Неужели не хочется сходить в кино, в театр, ещё куда…
  - Ну, в кино, в театр меня пока никто не приглашал, а «ещё куда» пусть ходят другие, - смеялась в ответ Вика.
  - Непробиваемая, - вздыхала мама и удалялась в свою комнату.



    На самом же деле, Вика не понимала, что с ней происходит. Она всё время чувствовала на себе пристальные взгляды своего ученика  Александра Грановского, того самого Саши, брата Аннушки. От этого её бросало в дрожь.
При встрече с ним взглядом, она робела и, кажется, краснела.
   - Этого ещё не хватало! - думала Вика и ругала себя за то, что не может не реагировать на поведение ученика. Тем временем, Саша ходил за ней по пятам,  встречал у школы после уроков и  молча, шёл следом. Самое страшное, что Вике это нравилось. Вика не понимала, что с ней происходит, вернее, догадывалась, но всячески отгоняла от себя эту мысль.

   Те же чувства испытывал и Саша. Он впервые влюбился. Любил по- юношески пылко и страстно. Как это тяжело, любить и не иметь возможности признаться в этом. Сколько ещё он сможет таить это светлое неразделённое чувство? Не находя выхода, Саша усиленно занимался учёбой. Особое внимание он уделял иностранным языкам.  В школе английскому, а на специальных курсах – французскому.  Тягу к изучению языков он испытывал с самого раннего детства. И, конечно же, он стал посещать факультативные занятия Виктории Сергеевны. У него было прекрасное произношение и довольно глубокие знания. Чувствовалось, что он много занимается самостоятельно. После школы он собирался поступать в Московский
университет иностранных языков, в тот самый, где училась Вика. Тем не менее, глаголы ему давались трудновато, поэтому он осмелился попросить Викторию Сергеевну позаниматься с ним отдельно, дополнительно. Саша ликовал от счастья - Она согласилась!

  Были ли эти занятия обоим впрок, трудно сказать. Саша не мог сосредоточиться, всё время сбивался, ошибался, извинялся и смотрел на неё такими жалобными глазами. А Вика терялась и краснела. Однажды, она уронила учебник, и они оба кинулись его поднимать. Её рука оказалась в его руке. Он держал её так бережно, что она не решалась отдёрнуть, а он не решался отпустить.  Потом они оба,  как по команде, встали, и Саша прижал её к себе. Оттолкнуть не было сил. Губы неумело слились в поцелуе. Казалось, это длилось вечность. Они встретились глазами, и мир Виктории перевернулся вверх ногами. Сердце бешено забилось, и она впервые призналась себе, что любит Сашу. Но этого не может быть! Ну почему это случилось именно с ней? Гнать, гнать от себя преступное чувство!
Вика не находила себе места. Кому поведать о нём? Она даже маме, особенно маме не могла рассказать о том, что с ней случилось. Только дневник был её поверенным и другом. Сегодня она впервые напишет ему самое сокровенное.
Вика вела его с самого детства, записывая памятные события и просто мысли, которые хотелось бы сказать вслух, но не было кому. Сначала стеснялась, потом  родители были далеко, потом не стало папы, а маму она старалась не загружать лишними проблемами.

    В школе стали замечать поведение Саши. Первыми догадались, конечно же, одноклассники, а что знают несколько человек, знает вся школа.
А тут ещё Анечка, сестра Саши, встретив её на улице, радостно сообщила:
   - Виктория Сергеевна, а знаете, наш Саша вас любит!
   - Не говори глупости, просто он ходит ко мне заниматься, - неуверенно ответила Вика.
   - Нет, с этим определённо надо что-то делать, - подумала она.

 
   Но время шло, а всё оставалось по-прежнему. Учителя  смотрели на неё, кто с укором, кто с сочувствием, но молчали. Такой случай в новой школе был впервые. Викторию на беседу вызвал директор по воспитательной работе.
   - Уважаемая Виктория Сергеевна, - начал он вкрадчиво свою речь, -
как бы это мягко сказать…тактично. Понимаете, до меня дошли слухи, что у вас сложились некоторые отношения с вашим учеником.
   - Пётр Филиппович, а вы не верьте слухам, - прервала его Вика. Никаких отношений, кроме учёбы, у меня ни с кем нет. А нравиться, или даже любить я не могу запретить даже вам. Директор не ожидал от неё такой прыти, да она и сама от себя не ожидала. Ей стало обидно до слёз за себя, за Сашу.
   Пётр Филиппович ещё что-то говорил о моральной этике, о репутации школы, но Вика ничего не слышала. Ей хотелось убежать, лечь в постель, зарыться головой в подушку и … зареветь? Нет, реветь ей почему-то хотелось меньше всего. Надо было всё осмыслить.
   - Пётр Филиппович, я уволюсь.
   - Ну, милочка, это уже крайности. Поговорите с Грановским, убедите, что это чушь, юношеский максимализм, что он это всё выдумал себе, что к нему ещё придёт настоящая любовь.
   - Говорить? Нет, говорить на эту тему я с ним точно не буду. А вдруг это совсем не так, и как я буду выглядеть в глазах ученика?
  - Ну, так и хорошо! И увольняться никуда не надо. Ладно, идите, работайте, Виктория Сергеевна, и поймите меня правильно. Мне самому этот разговор неприятен, но я не мог не отреагировать, тем более что учителя за спиной шушукаются.

  Ещё два урока пролетели как во сне. Вика шла домой, еле переставляя ноги.
Уже привычного Саши сзади не было. Он с группой спортсменов уехал в город Волжский на соревнования по баскетболу.
   - Хоть с этой стороны облегчение, - невольно подумала Вика. Был апрель, погода стояла на редкость тёплая, солнечная, но Виктория не замечала ничего вокруг. У дома стояла машина скорой помощи. В груди у Вики появился неприятный холодок.
   -  Что-то с мамой?! – она пулей поднялась на третий этаж. - Да, это у них!
   - Что с мамой? - с порога закричала Вика. Врач строго посмотрел на неё и приложил палец к губам. Мама лежала на диване бледная, как мел. В комнате чувствовался  стойкий запах сердечных капель. Мать виновато улыбнулась ей:
   - Напугала я тебя дочка. Сердце что-то прихватило, сейчас отпустит.
На столе, рядом с диваном лежал дневник Вики. Ей сразу всё стало ясно.
   - Мама, ты читала мой дневник!? Но мама уже не слышала Вику. Её сердце перестало биться. Искусственное дыхание ничего не дало. Врачи были бессильны помочь. Она ушла к своему мужу, с улыбкой, застывшей на лице.

   Надо ли описывать те чувства, которые переживала Вика?  Все, всё против неё! Как пережить смерть мамы, самого близкого человека на земле. А виновата в этом была она, её собственная дочь. Вика винила себя и ненавидела.
   - Как, как я могла забыть спрятать дневник?  Оставила его на столе, как последняя дура.  Мама, родная, прости. Я представляю, что ты чувствовала, когда читала мои последние записи. Разве о такой доле ты мечтала для дочери? Но, что я такого преступного совершила? Я даже ни с кем не целовалась ни разу.
Чувства вины и обиды разрывали Вику на части. В каком-то полусне она выполняла все необходимые дела по части похорон, отдавала распоряжения, принимала соболезнования. Ника тоже всё время была рядом, поддерживала сестру. Прилетел дядя Боря, взяв на себя  затраты по погребению. Виктория распухла от слёз, её трудно было узнать в чёрном платье и платке. Анну Владимировну похоронили рядом с мужем, теперь они были вместе, а Вике как-то надо было жить дальше.

   
   За неё решил дядя. Перед отъездом, созвонившись со знакомым представителем из министерства, Борис Петрович договорился об отъезде Виктории в Штаты. В посольстве позарез нужен был переводчик, и Викторию там уже ждали. Тоном, не терпящим отговорок, дядя Боря сообщил ей об этом. Каково же было его удивление, когда Вика сразу же согласилась.
   - Вот выход! – подумала она. - Бежать без оглядки от этой любви! Начать всё заново! Забыть и начать заново!
   На сборы оставалось совсем немного времени. Оказывается, дядя Боря предусмотрительно заказал билет и на племянницу.
   - Не бери с собой ничего лишнего, дочка. Я получил большой гонорар, необходимые вещи купишь в Штатах. Квартиру дадут в посольстве. Она укомплектована всем необходимым, так что не думай ни о чём.
   Виктория сходила в школу, написала заявление. Ввиду создавшейся ситуации директор подписал заявление без отработки. Гора с плеч. Саша ещё не вернулся с соревнований и это ей на руку. Она понимала, что сбегает, как последний предатель, но по-другому не могла.
   Проводить Вику пришла сестра. Надо было что-то решать с квартирой.
   - Виктория, я не знаю, надолго ли  ты уезжаешь, но не могла бы ты разрешить сдавать квартиру? У меня есть знакомые, очень порядочные люди, так вот они  хотят у нас её снять Я могла бы высылать тебе половину денег…
   - Ах, оставь, Ника, бери их себе. Конечно, сдай. Делай, как считаешь нужным.
Вике было всё равно. Она была намерена не возвращаться больше в Волгоград.
   - Только не продавай квартиру, Ника. Это память о родителях. И у тебя растут дети, а деньги…деньги они всегда нужны.
   - Да что ж такое говоришь, сестра? Как же я продам твоё единственное жильё? Куда же ты вернёшься? - причитала Ника.
   - Вернусь ли я? Там посмотрим… - грустно ответила Вика.

   До Москвы летели с дядей вместе. А там была пересадка на Нью-Йорк.
Как говорится, долгие проводы, лишние слёзы.
   - Провожать тебя уже входит у меня в привычку, -  попытался пошутить дядя Боря, но вышло как-то грустно. - Ты сразу позвони, как прилетишь, устроишься и, вообще, звони постоянно.
   - Хорошо, дядя. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Себя берегите.

   Новенький сверкающий лайнер взмыл в воздух, и Виктория осталась одна со своими мыслями, болью в сердце и тяжестью на душе. Виктория родилась под знаком близнецов  и одна половина ругала вторую на чём свет стоит, за то, что убежала от своей судьбы, а другая, более рассудительная, хвалила, что ей хватило сил не делать глупости. Разом охватившая её усталость дала о себе знать, и Виктория погрузилась в тяжёлый сон. Её разбудил голос стюардессы, предлагавшей напитки. Виктория взяла колу и сделала несколько глотков. Пить больше не хотелось, да и есть тоже. Лететь оставалось несколько часов  и Виктория, чтобы хоть чем-то себя занять, стала смотреть в иллюминатор. Внизу плыли сплошные перистые облака, через которые местами проглядывало солнце. Слегка был слышен гул двигателей самолёта. Вика летела во второй раз в жизни. Первый  раз  сегодня до Москвы. Она боялась летать, поэтому всегда ездила поездами. Любила смотреть из окна на мелкие перелески и полустанки, мелькающие поля и ленты рек, заросшие ивами и вётлами. Куда ни глянь, везде жили люди со своими радостями и печалями. Как велика любимая Россия, а вот она, Вика, покидает её. Что ждёт её в будущем? Как сложится судьба? К сожалению или к радости знать это наперёд нам не дано. Виктория была благодарна родителям, что они вырастили её такой самостоятельной, не боявшейся трудностей, а они, эти трудности  у неё ещё будут. Вика это чувствовала.

   

   Прошло пять лет с тех пор, как Вика прилетела в Америку. Её уже было трудно отличить от коренной  американки. Работа закружила девушку и переключила всё внимание на себя. Она постепенно начала отвыкать от имени Вика. Виктория – только так звали её коллеги по работе. Девушка стала замечать, что и сама потихоньку меняется. Жизнь  в Америке была полной противоположностью размеренной жизни в России, и это накладывало свой отпечаток. Виктория приходила в свою маленькую квартирку на Уолл-стрит практически только переночевать. Постоянные встречи, рандеву,  банкеты, конгрессы и ещё масса всяких мероприятий отнимали у Виктории уйму времени. Но она так вписалась в эту беспокойную жизнь, что уже не могла представить себя без неё. Всегда собранная, опрятная, модно одетая, она снискала к себе уважение босса
и он поручал ей самые ответственные встречи. Тоска по Александру притупилась, она уже реже вспоминала его. Только иногда, в бессонные ночи, накатывала на Вику тоска. В такие часы ей хотелось быть слабой и беззащитной, и чтобы кто-то сильный вёл её по жизни, подсказывая правильный путь.
   - Пусть всё идёт, как идёт,  -говорила себе Виктория  и мимолётная слабость отступала. Она брала себя в руки и работала, работала, работала…

   Однажды, ей поручили выполнить  на важную миссию. Встречали английского посла. В фойе здания Федерал -холл собралось много знаменитых персон. С некоторыми Виктория встречалась уже не раз, но многих видела впервые. Среди последних был мужчина средних лет, в великолепно сидящем на нём костюме с бабочкой. Седые виски не портили, а выгодно подчёркивали его широкие скулы и волевой подбородок. Карие глаза смотрели на окружающих с живым интересом. Виктория заметила, что его взгляд задержался на ней. Ей стало не по себе. И, вообще, она сегодня неважно себя чувствовала. Видимо, сказывалась бессонная ночь. Почти до утра она делала записи в дневнике. За год она почти не брала его в руки и прошлой ночью хотела наверстать упущенное. Закончилась торжественная часть приема, и начался банкет. Виктория заскучала. Переводить почти не приходилось, все и так хорошо понимали друг друга. Официант разносил виски и шампанское. Виктория взяла фужер и отошла в сторонку. Успела сделать только маленький глоточек, как в голове у неё помутилось, и она чуть не упала. Под руку её подхватил всё тот же неизвестный джентльмен с седыми висками.
   - Простите, вам плохо? – учтиво поинтересовался он. Я могу отвезти вас домой. 
   - Спасибо, мне уже лучше. Немного устала, - оправдалась Вика.
   - Меня зовут Джон, а вас Виктория?
   - Но…
   - Не удивляйтесь, я уже навёл о вас нужные справки. Давно наблюдаю за вами, и надо сказать, что вы мне  очень понравились.
   - Простите, что? – не понял собеседник.
   - Ах, не обращайте внимание. Это такая русская поговорка. Не могу отвыкнуть.
   - Так вы русская? Обожаю русских женщин, правда, знаком с ними только по картинкам, - засмеялся Джон и обстановка сразу стала раскрепощённой. Почему-то хотелось верить этому человеку. От него исходило невероятное обаяние.
   - Так может, сбежим отсюда? – неожиданно предложил Джон.
   - А давайте! – безрассудно согласилась Виктория.

   Они подошли к шикарному роллс-ройсу. Джон  назвал водителю адрес, который ни о чём не говорил Виктории. Задние сидения Джон предусмотрительно отделил от водителя перегородкой. Виктория смутилась, и Джон взял её за руку.
   - Это похищение? – полушутя спросила Виктория.
   - Не имею ни малейшего желания расставаться с вами, а потому везу вас к себе.
   - Это так поступают настоящие джентльмены?
   - Я не знаю, как поступают джентльмены, но я привык добиваться своего быстро и бесповоротно. Я уже говорил, вы мне чертовски нравитесь, а с той минуты, как мы познакомились, стали нравиться ещё больше. Я бы сказал, что это любовь с первого взгляда, но, боюсь, вы посмеётесь надо мной. Пожалуйста, не бойтесь меня. Наверное, я веду себя как кретин, но такие сильные чувства я не испытывал уже очень давно. Моя жена погибла в автокатастрофе семь лет назад. У меня были женщины, но всё это так, мимолётно. Вы не такая, я чувствую.
  Джон говорил так убедительно, что Виктории не хотелось его разочаровывать, тем более что ей было так хорошо с ним. Не хотелось ни о чём думать, корить и винить себя. На самом деле, сколько можно быть одной?
  Вечер был восхитительным. Джон не приставал, рассказывал много интересных историй, и Вика окончательно расслабилась, поверив в его порядочность. Уже ближе к полуночи она засобиралась домой, и Джон сам отвёз её. Подниматься не стал, чем ещё больше понравился девушке.

  На следующий день  вечером Джон ждал её у выхода из офиса.  Виктория уже не удивлялась его осведомлённости о месте её нахождения. Казалось, глаза и уши у Джона были повсюду. На сей раз, он пригласил её в ресторан. Виктория была приятно удивлена, что Джона многие знают и приветствуют их. Вчера он ничего не говорил о роде своей деятельности, а Вика и не интересовалась.
   А сегодня её раздирало любопытство. Джону пришлось признаться, что он является владельцем одного из самых крупных банков Нью-Йорка, а также множества его дочерних банков, расположенных в самых разных частях Америки. Виктория испытывала и удивление, и восторг от того, что такой крупный бизнесмен обратил на неё внимание.  На самом деле удивляться было нечему. Виктория была настолько красива и обаятельна, что не заметить её мог разве что слепой.

  Их отношения развивались стремительно, и уже через две недели он предложил ей стать его женой. Виктория согласилась и после необходимых церемоний переехала жить к Джону. Всё было ей в диковину. Огромный дом с множеством пустующих комнат, прислуга, состоящая из нескольких человек от повара до садовника. Но к роскоши привыкают быстро, так и Виктория, успокоилась и жила, наслаждаясь ею. Джон настоял на том, что Виктория не будет работать.  Она пыталась возразить, ссылаясь на скуку и одиночество, но Джон не терпел возражений. Это была, пожалуй, самая отвратительная черта его характера. Со временем Виктория стала находить много отрицательных привычек в своём муже. Джон был очень властолюбив и патологически ревнив. Конечно, он любил Викторию, но его бесконечные придирки очень раздражали. То она не так на кого-то посмотрела, то оделась слишком вызывающе, хотя Виктория никогда вызывающе не одевалась. Вика уже начала подумывать, а не поторопилась ли она с браком, но, вдруг, почувствовала, что беременна. Её тошнило, особенно по утрам. На блюда, которые любила, не могла смотреть без отвращения. Джон, заметив её состояние, шутливо спросил:
   - А не завёлся ли у нас в животике малыш? Виктория утвердительно кивнула. Она боялась его отрицательной реакции. Но Джон был счастлив. Будь он моложе, наверное, прыгал бы до потолка от радости. В доме воцарились мир и покой. Скоро Вика узнала, что будет двойня. Джон распорядился насчёт оборудования детской спальни.
   - У моих малышек должно быть всё самое лучшее. Он беспрестанно подсовывал Виктории всевозможные каталоги мебели, обоев, люстр, портьер для выбора,  хотя как всегда, решал всё сам. Виктория свыклась и примирилась с его характером. Главное - её малышки. Узи показало, что будут девочки.
Виктория хотела дочку, а тут сразу две! До родов оставалось чуть больше месяца.
 
   Рожала она тяжело, но сама. Сказывалась российская закваска.  Двойняшки были такие крохотные, что страшно было брать их на руки. У одной из девочек, Виктория назвала её Кетти, при осмотре обнаружились проблемы с сердцем, но Вика отказывалась в это верить. Вторая, Келли,  была здорова и очень подвижна. Начались приятные заботы о малышках. Виктория пыталась всё делать сама, но две заботливые няни постепенно перетянули «одеяло» обязанностей по уходу за детьми на себя и она уступила. Молока не хватало, девочек приходилось подкармливать. Малышки быстро усвоили, что сосать из бутылочки гораздо легче, чем тугой сосок мамы и стали его выплёвывать. Келли ещё трудилась время от времени, но Кетти перешла на искусственное вскармливание. Через месяц к ней присоединилась и Келли. У Виктории появилось больше времени, которое она стала уделять не только девочкам, но и себе. Она занималась фитнесом, приводила себя в норму. Слегка располневшая за время беременности, она не потеряла привлекательности.
   Но Викторию это не устраивало. Вернуть прежнюю фигуру – вот цель, которую она поставила перед собой, а целеустремлённости ей  не занимать. Вскоре она уже свободно влезала в свои прежние наряды. Материнство ей пошло на пользу, глаза просто светились от счастья. Джон души не чаял в своих девочках.  В девять месяцев они были очень шустрыми и любознательными. Келли умела говорить «па», а Кетти «ма». Слово «дай» говорили обе. Виктория скучала по работе. Они почти никуда не выходила в свет. Все её прогулки ограничивались садом, где она проводила время, гуляя с девочками. Как-то раз она пожаловалась Джону на то, что он никуда её не берёт с собой, что она живёт как затворница. Разве о такой жизни она мечтала? Джон немного подумал и согласился взять её с собой на деловую встречу. С тех пор он часто брал Викторию с собой. Она была его украшением, как говорил сам Джон. Но это украшение было «пристёгнуто к лацкану Джона». Вика чувствовала, что находится под неусыпным наблюдением мужа. К этому времени все чувства к нему, которые, может, и теплились в ней, не успев окрепнуть, испарились. Её мучило то, что она не в состоянии была полностью отдаться его ласкам, ощутить их прелесть. Сердце Виктории опять было на замке.
  -Но что со мной не так, что мне ещё нужно? – корила себя за это Вика. Её удерживали только дети. Джон чувствовал это, но старался терпеть, лишь иногда срываясь на грубый тон. Тогда Виктория будто сворачивалась в клубок и становилась похожей на колючего ёжика. Джон оставлял её в покое, и она была благодарна ему за это. Так, в заботах о детях и редких выходах в свет прошёл ещё год. Келли росла здоровой девочкой, кроме редких простудных заболеваний её ничего не беспокоило, а вот Кетти была под постоянным наблюдением докторов. Её детство проходило в жёстких рамках. Всевозможные ограничения не давали ей резвиться, прыгать как Келли и носится по дому, сломя голову. Зато она росла более усидчивой и любознательной, нежели её сестра. Иногда надолго задумывалась, рассматривая рисунки, и тогда взгляд её становился по-взрослому осмысленным и серьёзным. Виктория ожидала от неё большего, чем от Келли. Но кто его знает, как повернётся жизнь.

   Однажды, в знак примирения Джон пригласил Викторию в один из театров на Бродвее в оперетту с участием  известной  актрисы,  игра и голос  которой очень нравилась Джону. Виктория была не в восторге от оперетт, но покорно приняла приглашение мужа. В антракте она, желая припудрить носик, торопливо шла по фойе в направлении дамской комнаты  и чуть не столкнулась с красавцем мужчиной, бросившимся ей наперерез. Не может быть! На неё смотрели всё те же любимые глаза.
   - Саша! Александр! Но как такое возможно? Откуда ты здесь? Вопросы сыпались из неё как из рога изобилия.
   - Алекс Гранд, - невозмутимо откланялся Александр. Не верится, но я вас нашёл! Виктория Сергеевна, вы не представляете, сколько я вас искал! Мне был известен только город, в который вы улетели. Вы могли его поменять, могли сменить фамилию. Ваша сестра наотрез отказалась мне назвать ваш адрес.
   - Саша, прости, Алекс, давай на ты, хорошо? И называй меня, пожалуйста, Виктория. Да, я просила Нику не говорить никому мой адрес, особенно тебе.
Мне столько нужно тебе рассказать, обо всём расспросить. Господи, Алекс, у меня мало времени. Но как ты оказался в театре?
   - Очень просто. Я пришёл на представление. Тебя я заметил ещё до начала. С тобой рядом был импозантный мужчина. Это твой муж?
   - Алекс, не сейчас. Я тебе всё расскажу позже. Я должна уже вернуться в ложу.
Давай встретимся завтра.  Правда, я не уверена, что смогу…  Но я постараюсь. До сих пор не могу поверить…
   Алекс назначил ей встречу в небольшом ресторанчике напротив этого же театра, и они расстались. На прощание Виктория помахала ему рукой.
 
   До конца представления Виктория сидела как на иголках.
   - Что с тобой? – раздражённо спросил Джон.
   - Ничего особенного дорогой, просто разболелась голова. Музыка играет слишком громко, я не привыкла.
   - Съезди завтра к терапевту. Что-то в последнее время тебя часто мучает мигрень, - назидательно проворчал Джон и переключил своё внимание на оперетту. А Виктория снова и снова мысленно прокручивала в голове встречу с Сашей. То, что у неё есть повод отлучиться из дома, якобы для посещения терапевта, обрадовало Вику. Тем более, что завтра Джон летел в Майами по делам финансовой компании и не факт, что к вечеру вернётся. Майами слишком привлекательное место для жителя Нью-Йорка, чтобы улетать оттуда, не окунувшись в океан и не выпить бокал-другой виски с приятелями.


   На другой день водитель Джона отвёз Викторию в клинику. Сказав, что ждать её не нужно, она вошла в парадную дверь и, немного погодя вышла  с «чёрного хода». Она взяла такси и назвала адрес ресторана, где ждал её Алекс.
   Он стоял у входа с букетом роз.
   - Какой ты стал галантный, - отметила Вика, - давно ждёшь?
   - Это неважно, главное, ты пришла. Пройдём в зал, я уже заказал столик. Тебе осталось выбрать только горячее.
   - Нет-нет, я не голодна. Обойдусь салатом и фужером шампанского. А вот без твоей исповеди о жизни не обойдусь. Я сгораю от любопытства.
   - Расскажи сначала ты о себе, Виктория. Ты замужем? Или это был твой бой-френд?
   - Да, Алекс, я замужем, теперь уже, к большому сожалению. Но моё неудачное замужество компенсируется двойной радостью. Я мама очаровательных девочек двойняшек. Им пошёл уже третий годик. Муж – крупный бизнесмен в сфере финансов и ужасный зануда. Ревнив, как Отелло.
   - Это усложняет дело, - перебил её Алекс. - Я не собираюсь сдаваться и терять тебя ещё раз. Люблю тебя ещё сильнее, чем раньше. Эта любовь меня окрыляет, я готов на весь мир кричать о ней. Хочешь, я закричу сейчас?
   - Нет-нет, не надо, - засмеялась Вика. Я верю тебе на слово. Знаешь, я сегодня не спала всю ночь. Вспоминала Волгоград, школу, нас с тобой, таких молодых… Я струсила тогда, хотя тянулась к тебе всей душой. Думала, что разница в возрасте не позволит нам соединиться никогда. И потом, я учительница - ты  ученик. Вся эта грязь, сплетни… Теперь я понимаю, какая была дура. Что такое разница в возрасте? Она стёрлась с годами. Ты такой взрослый, возмужавший  - настоящий дамский сердцеед. Я сама сломала свою судьбу, или живу ей наперекор.
   - Не кори себя, родная. Я давно простил тебе побег. Я ведь тебя понимал тогда, поэтому изо всех сил заставлял себя молчать. Отберу тебя у твоего мужа, вот увидишь! Все эти годы я думал только о тебе! Я засыпал и просыпался с именем Вика на устах. Наверное, тебе икалось, - улыбнулся Саша.
   - Не знаю, может быть… Флюиды так далеко не распространяются, - улыбнулась Вика в ответ.
   -  Но я часто бывал в Америке за последние два года, - Алекс ненадолго замолчал, как бы собираясь с мыслями. Они сидели рядом, держась за руки. На столе стояли нетронутые салаты и напитки.
   - Знаешь, иногда я думаю, может всё, что случилось с нами, к лучшему. Что бы у нас получилось тогда? Я бедный студент, ты не очень хорошо оплачиваемый преподаватель, жильё под вопросом. Зато я один очень усердно грыз гранит науки. С отличием закончил тот же универ, что и ты. И у меня была цель, попасть в ту страну, куда сбежала моя любовь. Сбылось, пожалуй, всё, о чём я мечтал в жизни, кроме спорта. На тренировке  неудачно оступился и порвал связки. Оказывается, это такая бяка. До сих пор даёт о себе знать. Болят связки, ломит кости, особенно к непогоде. Отвлёкся. Не всё сбылось. Я должен был найти тебя. При каждом удобном случае напрашивался на поездки в Америку.
Кстати, я живу во Франции. Но это отдельная история. Расскажу, как-нибудь потом.
   - Саша, где ты остановился? – вдруг спросила Вика.
   - В отеле, где же ещё?
   - Ты сейчас ничего не говори мне, я сама себе уже всё сказала. Не принимай меня за легкомысленную женщину, но…поехали к тебе. Виктория буквально выдохнула последние слова. У Алекса засияли глаза.
   - Поехали, родная!
   Алекс расплатился за нетронутый ужин, и они покинули ресторан. В такси  сидели, крепко прижавшись, друг к другу, и каждый ощущал, как бьются их сердца. Виктория позвонила домой и сказала няне, что её оставили в стационаре под наблюдением до утра. Джон не звонил и Виктория почти успокоилась.

   Это была бурная, восхитительная ночь любви. Они то парили в облаках от счастья, то проваливались в пропасть, то плыли по безбрежному океану, не находя берега. Виктория впервые ощутила такое чувство. Какое блаженство быть с любимым. Нет, к Джону она больше не вернётся, это однозначно. Врать и притворяться не в её характере. Она мало себе представляла, что будет дальше, но была уверена, Алекс всё решит. Как он решит, так и будет, успокаивала себя Вика и опять, и опять отвечала на настойчивые ласки любимого.
   - Боже, сколько потеряно времени, предназначенного для любви, - наконец-то, откинувшись на подушку, произнёс пересохшими губами Алекс. Виктория встала и прошла в ванную. Алекс закурил и задумался над будущим. Они могли бы просто уехать во Францию, поставив перед фактом мужа Виктории. Но дети?
Алекс пока не находил выхода. Нет, для него дети были в радость. Ведь это же дети Виктории, а значит и его. Но как отнесётся к этому муж?

   Алекс заказал завтрак в номер. Они съёли по яичнице с беконом, выпили по чашечке крепкого кофе. Виктории нужно было возвращаться домой. У Алекса тоже были дела. С трудом оторвавшись друг от друга, они расстались, договорившись созвониться.


   Александр не звонил целую неделю и Вика не находила себе места. Поговорить с мужем она так и не решилась. Джон был заботлив и внимателен, как никогда, но почувствовав её беспокойство, потребовал объяснений.
Вика не была готова к прямому вопросу и сослалась на здоровье дочери. Сказала, что её сильно беспокоит одышка и головные боли.
Джон отругал её за то, что она по старой привычке ходит в клинику, а не соглашается показаться его доктору. Вика сказала, что ей неудобно раздеваться перед ним. На этом расспросы были исчерпаны, и Вика немного успокоилась.
 
   На самом деле, Алекс в тот же день после встречи сидел в номере и обдумывал варианты разговора с мужем Виктории и уже собирался позвонить ей, как вдруг звонок опередил его. Звонили из Парижа и просили срочно прилететь. Жаклин стало совсем плохо, и она немедленно хотела видеть Алекса.


   Жаклин. Кем она была для Алекса? Женой ли, подругой ли, товарищем… Трудно сказать. Они вместе работали в посольстве, и Жаклин многое сделала для него в период становления. Ещё Алекс печатался в парижских газетах. Писал статьи, новеллы, рассказы, а Жаклин помогала ему править тексты.
После гибели мужа Жаклин жила одна. Владела небольшой уютной виллой на берегу Сены близ Руана. Детей у неё не было. Алекс знал, что Жаклин любит его всей душой, но он не мог ответить ей тем же. Она знала его историю и ни на что не претендовала. Их единственная близость, которая произошла случайно после банкета по случаю дня рождения Жаклин,  долго не давала ему покоя. Но Жаклин сказала ему, чтобы он не чувствовал вины. И их отношения, не успев развиться, развеялись как дым. Зато они стали большими друзьями, и Алекс часто гостил у неё на выходных.  «Мой русский друг» - так часто называла его Жаклин.
   Год назад Жаклин узнала, что у неё саркома. Она таяла на глазах. Сердце Алекса разрывалось от жалости, но он ничем не мог ей помочь. В последнее время она почти не выезжала в Париж, находясь постоянно дома. А после  очередного отъезда Алекса в Америку состояние её ухудшилось, и её госпитализировали в парижскую клинику.
 
   И вот теперь его срочно просили прилететь. Алекс поехал в аэропорт. К счастью, оказался в наличии билет на ближайший рейс и уже через 8 часов он был в палате у Жаклин. Маленькая, хрупкая, в белом платке, повязанном назад, с огромными ввалившимися глазами Жаклин смотрела на него с благодарностью. Алекс сел на край кровати и,  взяв её руку, стал ласково поглаживать её.
   - Жаклин, дорогая, что мне сделать для тебя. Ты только скажи,  я сделаю всё.
   - К сожалению, ты не Бог, Алекс. Ты и так для меня как солнышко. Видишь, я ухожу.
   - Ну что ты, Жаклин!  Поправишься, вот увидишь! – говорил Алекс и не верил сам себе.
   - Не перебивай меня. Мне и так тяжело говорить. У меня осталось мало времени, и я хочу тебе сказать, что все, что у меня есть недвижимого я оставляю тебе.  Я составила необходимые бумаги. Там дарственная и всё такое… Не отнекивайся и не благодари. Ты многое значишь для меня, а мне всё равно некому оставить, так что…бери и пользуйся. Желаю тебе быстрее найти свою Викторию. Теперь тебе есть куда её привезти, - еле заметно улыбнулась Жаклин. Ну, а я буду любоваться на вас с высоты, и радоваться вашему счастью. Постараюсь быть вашим ангелом хранителем.
Скупая мужская слеза скатилась со щеки Алекса. Он не мог говорить. Он так и не сказал ей, что нашёл Вику. Неудобно было делиться своей радостью, когда лучший друг в таком состоянии. Алекс ещё посидел с Жаклин. Через полчаса она заснула, видимо подействовали препараты, которые ей вводили.  Алекс поцеловал Жаклин в щёчку и вышел из палаты.

   Через два дня её не стало. Все заботы о погребении Алекс взял на себя. Он похоронил её рядом с мужем. Так в завещании распорядилась Жаклин. Как она и говорила, Алекс стал обладателем виллы и вполне солидного банковского счёта. Но это состояние, будто с неба свалившееся на него, не радовало. Он скучал по Жаклин, иногда так явно представляя её, что даже чувствовал её шаги. Нет, нужно заняться работой, иначе с ума можно сойти, - говорил себе Алекс и садился писать. Но вдохновение не приходило, сон тоже. Он гулял по небольшому уютному дворику, пил крепкий кофе, курил и думал то о Жаклин, то о Виктории. Эти две женщины так тесно переплелись с его судьбой, что он не мыслил себя хотя бы без одной из них. Какая ирония судьбы, - думал Алекс.
Как раз тогда, когда он обрёл Викторию, ушла Жаклин. Ушла, так щедро одарив его на прощание. Что ж, он никогда не забудет её доброты, н и к о г д а.


   За хлопотами Алекс не заметил, как прошла неделя. Он даже ни разу не звонил Виктории.  О, ужас! Что она могла подумать? Он набрал её номер и прослушал милую мелодию, ещё раз, ещё… Вика не отвечала. Возможно, она не может говорить, - подумал Алекс и отложил телефон. Вечером Вика позвонила сама.
   Алекс рассказал причину своего молчания, и Виктория искренне выразила своё соболезнование, хотя внутри себя ощутила лёгкий холодок ревности. Оказывается её Сашу любила другая женщина. Что у него с ней было? И тут же стала ругать себя за эти мысли. Он не обязан был хранить ей верность. Тем более что этой женщины больше нет. И всё же остался неприятный осадок. Алекс обещал прилететь через несколько дней. В Генеральном консульстве Российской Федерации в Нью-Йорке проходила встреча со студентами из Москвы, прилетевшими на практику. Викторию любезно пригласили в качестве гида и помощника в общении с американцами. Джон, немного поколебавшись, отпустил её, отправив вслед за ней своего телохранителя, чтобы тот оберегал Викторию, но не попадался ей на глаза.

   Виктория давно заметила Алекса. Он разговаривал с одним высоким молодым человеком, видимо практикантом. Подойти и прервать беседу Вика не решилась. После торжественной части состоялся небольшой символический банкет, где они, наконец-то смогли пожать друг другу руки. Пять минут разговора и дружеских объятий не остались незамеченными телохранителем. Он сделал несколько незаметных удачных снимков, которые и попали в руки Джону. Джон рассвирепел от ревности. В голову закрадывались разные мысли. Чтобы рассеять сомнения он нанял частного детектива и, естественно, отпустил Вику на очередной придуманный поход к врачу.


   Влюблённые встретились в том же отеле, что и раньше. В сумочку Виктории был вмонтирован маленький микрофон. У них было мало времени, но всё, что было нужно для ревнивого мужа, было запечатлено на плёнке. Дополнительным доказательством послужили снимки, где Виктория под руку с Алексом входила в парадную дверь отеля. Дома разразился скандал. Взбешённый Джон кричал на неё, размахивая руками. Она думала, что он ударит её, но он сдержался. Виктория не проронила ни слезинки. Она будто замёрзла изнутри.
   - Ты хоть скажи что-нибудь в своё оправдание. Покайся! Что ты молчишь? – кричал Джон.
   - Мне не в чем каяться, Джонни. Я, наконец-то, снова обрела свою любовь. Помнишь, я рассказывала тебе свою историю. Я не скрыла от тебя ничего.
   - Так это был он!? Он! Как же я сразу не догадался. Паршивый мальчишка! бесновался  Джон.
   - Он не паршивый, а вполне состоявшийся политик и дипломат.
Конечно, я виновата, что не сказала тебе сразу, но это бы ничего не изменило.
Джон, пойми, я люблю его и всегда любила только его. Я благодарна тебе за всё, что ты для меня сделал, но наш брак оказался слишком поспешным и неправильным.
   - И дети тоже неправильные?
   - В первую очередь я благодарна тебе за детей, - попыталась оправдаться Виктория.
   - Ты не получишь их, грязная шлюха! Я даже видеться тебе с ними не дам!
Катись на все четыре стороны со своим любовничком!
   Этого Виктория боялась больше всего. Бороться за детей с могущественным Джоном не имело смысла. При желании он сотрёт её в порошок. Но что делать? Если она сейчас уйдёт, то не получит их стопроцентно. Виктория старалась сгладить в неприятном разговоре «острые углы». Джон выпустил весь пар и ненадолго затих. В гостиную выбежали Келли и Кетти и распределились как всегда. Кетти забралась на колени к матери, а Келли влезла на шею к Джону.
И неожиданно Джон сказал:
   - Уж во всяком случае Келли ты не получишь точно. Виктория замерла в напряжении.
   - А Кетти? Я могу забрать Кетти? -  осторожно спросила она.
   - Что ж… я не зверь, какого ты себе выдумала. Насильно мил не будешь. Но ты не вывезешь её из страны. Вы можете встречаться где угодно, но только на территории Америки. Узнаю, что ты нарушила мой запрет, и твой любовничек распрощается с карьерой. Ты поняла меня, падшая женщина?

   - Хорошо хоть не шлюха, - подумала Виктория. - В его глазах я  на ранг выше. Виктория удивилась тому, что ещё в состоянии шутить.
   - Я куплю вам с Кетти квартиру. Кетти ни в чём не должна нуждаться. Но только Кетти! Ты будешь при ней, пока нужна ей. Ты не будешь тратить на себя деньги, предназначенные для её содержания. Джон уже не знал, как больнее укусить Викторию. Вика была согласна на всё. Она выдержала этот бой!
До неё пока не дошло то, что ей придётся расстаться со второй дочерью. А Джон продолжать растаптывать жену.
   - Тебе будет запрещено видеться с Келли. Никогда больше ты не увидишь её!
При любых попытках ты знаешь, что будет. Когда Келли подрастёт, узнает, что её мать умерла, когда она была совсем маленькой. О сестре она не будет знать ничего.
   - Джон, я тебя умоляю! Это бессердечно! Нельзя карать бесконечно. Я не смогу не видеть дочь. Неужели, я стала так ненавистна тебе?
   - Ненавистна?! Да, ненавистна! Я любил тебя больше жизни. Конечно, я не всегда был ласков с тобой, но в этом виноват мой противный характер, я признаю. Хотя, что говорить. Твоё прошлое следовало за тобой по пятам и, наконец-то, настигло тебя. Не о чем больше говорить, Виктория. Я пошёл спать в кабинет.

   Джон сдержал своё слово. На другой же день была куплена квартира, слишком далеко от особняка Джона, чтобы Виктории было непросто приезжать, и видеться с дочерью. Джон распорядился обставить квартиру необходимой мебелью, оборудовать в ней детскую комнату и перевезти туда личные вещи Виктории и Кетти. Виктории осталось переехать в эту квартиру, что она и сделала. Она позвонила Алексу и рассказала ему о последних событиях. Алекс не знал, как реагировать на сказанное. С одной стороны он был рад, что так быстро всё разрешилось, с другой он сочувствовал Виктории. Но что больше всего ошеломило его, так это то, что Виктория не сможет жить с ним во Франции. Такого поворота событий он не ожидал. Успокаивал себя мыслями, что всё проходит, пройдёт и это.

 
   Через месяц Джон дал Виктории развод.  Он нанял няню для маленькой Кетти, и Виктория вышла на работу в посольство, чтобы  как-то содержать себя. Джон не звонил ей, но исправно перечислял  некую сумму на содержание дочери. Виктория опять осталась одна, если не считать дочки. Только обретя Алекса, она вновь потеряла его.  За месяц они встречались лишь раз. Она подробно расспрашивала  Алекса о Жаклин, о его жизни на новом месте. Алекс терпеливо рассказывал, потом хватал Викторию в охапку и подолгу целовал. А то, вдруг, брал на руки и носил по комнате, как ребёнка.
   Это были минуты настоящего женского счастья. Они не касались темы места жительства, хотя оба думали об одном и том же. Алекс не боялся, что Джон может повлиять на его карьеру политика, но с Кетти дело обстояло намного сложнее. Её невозможно было вывезти из страны без согласия отца. Иначе этот шаг расценивался бы как похищение. Так они и жили, каждый в своей стране, созваниваясь почти каждый день и мечтая об очередной встрече.
Виктория всё чаще тосковала по России, по своему Волгограду. За все эти годы она всего два раза побывала на могилах родителей. О возвращении не могло быть и речи. Вернее, она могла бы вернуться, но без Кетти. А значит никогда.
Связь с сестрой почти что прервалась. Ника больше не звонила и Виктория со временем свыклась с этим фактом. Значит всё хорошо, раз сестра не даёт о себе знать, думала Вика. Иначе непременно бы пожаловалась на трудную жизнь и постоянную  нехватку денег. Раньше Вика часто высылала ей деньги  втайне от Джона. Но теперь такой возможности у Виктории не было, а признаваться сестре в своём незавидном положении не хотелось. - Помочь не сможет, но позлорадствует, - думала Вика, зная характер сестры. - Ничего, у  меня ещё всё будет хорошо, - успокаивала себя Вика, искренне веря в это.

   Так прошло два года. В жизни Вики не было никаких изменений. Кетти росла и радовала Вику. Она даже болеть стала реже. Так казалось Вике. Быть может, с возрастом сердечко окрепнет, и не будет беспокоить девочку, думала Виктория и молилась о здоровье дочери. Кетти очень любила плавать в бассейне и занятия на воде благотворно влияли не её здоровье. Она даже как-то сказала матери, что хотела бы быть русалкой и жить в море. - Наверное, в прошлой жизни ты была русалкой или дельфином, -  ответила ей Виктория.
         
   Алекс часто навещал Викторию, оставаясь у неё на два-три дня. Они весело проводили время. Кетти привыкла к Алексу, а он относился к ней как к дочери, называя её «моя принцесса».
  - Почему ты не живёшь с нами? -  однажды  Кетти задала вопрос Алексу.
  - Потому что у нас с мамой разные работы, - сказал Алекс первую, пришедшую на ум причину.
  - А разве вы не можете научиться работать одинаково? – не унималась девочка.
  - К сожалению, не можем, - грустно ответил Алекс.
  - Надо стараться. Мама говорит, когда стараешься чему-то научиться, обязательно научиваешься, - возразила Кетти.
  - Мама всегда говорит всё правильно, и ты умница, что слушаешься её. Значит, ты вырастешь большой умницей,  и тогда мы с мамой сможем работать вместе.
На этом вопросы Кетти были исчерпаны, и она убежала в свою комнату играть в куклы.
 

   Однажды в квартире Виктории раздался звонок. Виктория вздрогнула, посмотрев на дисплей телефона. Звонил Джон.
   - Виктория, тебе нужно срочно приехать к дочери, - даже не поздоровавшись, процедил Джон.
   - Что с Келли?
   - Она сильно заболела, видимо простудилась, у неё сильный жар. Она бредит  и зовёт маму. У Виктории часто забилось сердце. Слава Богу, она ещё не отпустила няню и может быстро собраться.
   - За тобой выехала машина. Чёрный джип с моим водителем будет ждать у подъезда. Поторопись. Джон нажал на отбой. Минут через двадцать подъехал джип, и Виктория пулей выскочила из дома.

   Девочка вся горела. Она тянула кверху худенькие ручонки и пересохшими  от жара губами звала маму. У постели был доктор, который обрадовался появлению матери. Возьмите её на руки, скоро должен наступить кризис и температура спадёт. Виктория бережно взяла дочку и прижала к себе. Больше часа она ходила с ней взад и вперёд по комнате, чутко прислушиваясь к дыханию.
   - Девочка моя, родная моя, где же ты могла так простыть? Время от времени Келли открывала глаза и смотрела на мать внимательными глазами, как будто стараясь запомнить эти минуты. Виктория шептала ей на ушко самые нежные слова, которые только приходили ей в голову. Наконец девочка заснула и на лбу у неё появилась испарина.
   - Слава Богу, - прошептала Виктория. Теперь всё будет хорошо. Еще через час Джон распорядился отвезти Викторию назад. Она так и не дождалась, когда проснётся Келли.
   - Забудь об этом визите, - сухо сказал ей Джон на прощание. Виктории стало невыносимо горько на душе.

 
   Прошло ещё пять  лет. Виктория привыкла к такому распорядку жизни. Они часто виделись с Алексом то во Франции, то в Америке. Кетти  хорошо училась и мечтала о карьере юриста.  Алекс часто просил её оставить все предосторожности и переехать к нему. Она не торопилась с ответом. За все эти годы Виктория видела свою вторую дочь Келли всего три раза, не считая визита в дом.  Она поджидала её у школы, но, ни разу не смогла подойти, поговорить. Возле неё всё время были то няня, то телохранитель. И Виктория решила больше не испытывать судьбу. Она знала, что Джон не забыл обиды,  что он обрушит на них шквал неприятностей, которых и так было достаточно в её жизни. Она с кровью вырвала из себя желание видеть Келли и со временем боль от потери притупилась. В конце концов, у неё есть вторая дочь, что давало повод радоваться жизни.  И Виктория радовалась, вернее её радовали и Кетти, и Алекс.

   В очередной раз Алекс попросил Викторию стать его женой.
   - А надо ли, дорогой? – неуверенно обронила Виктория. У нас и так всё хорошо. Первый штамп в паспорте  не принёс мне счастья.
   - Так мне будет спокойнее, - возразил Алекс.
   - Ты боишься, что я сбегу? – засмеялась Вика.
   - Ну уж нет, во второй раз не сбежишь. Кстати, как раз поэтому мне и будет спокойнее, беглянка ты моя, - с любовью ответил Алекс.
   - Давай дождёмся, когда Кетти закончит учёбу.
   - Но потом ты точно переедешь ко мне. Не отвертишься, дорогая. Кстати, как твой французский?  Ты занимаешься изучением или, как всегда, отлыниваешь?
   - По-твоему, ты ещё недостаточно хорошо научил меня говорить по-французски? – парировала Вика.
   - Разговорный сойдёт, но нужно ещё и грамматику знать.
   - Вот ещё! Что я, мемуары собираюсь писать на французском языке?
   - Кто знает, сколько ещё нам жить во Франции, - задумчиво ответил Алекс. А ты скучаешь по России? Виктория давно ждала этот вопрос.
   - Конечно, Саша. Мне часто снится мама, наша квартира, мамины пироги с черёмухой. Ещё во сне я брожу по набережной Волги и бросаю в воду камушки.
   - Не печалься, родная. Я тоже часто вспоминаю Волгоград. О том, как ходил за тобой по пятам, а ты делала вид, что не замечаешь меня.
   - Алекс, ты очень мало говоришь о своей работе, о досуге, который ты проводишь без меня. Тебе нелегко приходится одному?
   - Да я уже как то привык.  Знаешь, я недавно написал песню. Так…для себя.
Иногда пою, когда взгрустнётся. Хочешь спою её тебе? Только ты не смейся.
   - Ну что ты? Очень хочу послушать, - оживилась Вика.
   Алекс взял гитару Кетти,  и неторопливо перебирая струны тихонько запел:

С каждым закатом рассветы становятся ближе,
С каждым рассветом становится ближе закат.
Я так давно проживаю в далёком Париже,
И так давно ожидает меня Волгоград.

Город на Волге мне снится и снится ночами.
Словно прощаясь, зовёт к себе Родина-Мать.
Только невидимый груз за моими плечами,
Тянет назад у себя же, себя воровать.

«Ты не вернёшься», - твердит мне назойливо совесть, -
«Ты не надейся, что купишь обратный билет».
И остаётся в столе недописанной повесть.
Повесть о том, что возврата в прошедшее нет.

Сколько ещё мне бродить по ночному Парижу?
Сколько быть сторожем у Елисейских полей?
Лишь закрываю глаза, Волгу-матушку вижу,
И становлюсь я к себе нетерпимей и злей.

Знаю, что долго перечить судьба мне не сможет.
Сяду на борт самолёта Париж-Волгоград.
За возвращение перекрещу себя, Боже.
Боже, спаси и помилуй, я Родине рад.

   Голос у Алекса звучал до того проникновенно, что Вика заслушалась.
   - Какой ты у меня романтик, Сашенька. Мне очень понравились и стихи, и твоё замечательное пение. В последнее время ты редко стал писать стихи.
   - Да как-то не случаются. Наверное, оттого что моя Муза не часто бывает рядом со мной, - улыбнулся Алекс. - Но уверяю тебя, как только ты ко мне переедешь, я стану писать для тебя каждый день. Я завалю тебя стихами. Я буду осыпать тебя розами и говорить нежные слова, которые ты ещё не слышала никогда в жизни.
   - Да? И что же это за слова такие, которые я не слышала? – засмеялась Виктория.
   - Пока не скажу, чтобы продлить интригу, - отложив гитару, сказал Алекс.
Вика, меняя тему, спросила:
   - Давно не звонила Аннушка?
   - Уже давненько. Надо будет завтра созвониться с ней. Опять, наверное, какой-нибудь проект затеяла.
   Анна стала неплохим модельером, вышла замуж и жила с мужем и маленьким сынишкой в Волгограде. - Слава Богу, у неё всё хорошо,- радовался Алекс. В последний раз он был в России на свадьбе у сестры. Отца схоронили лет за пять до этого знаменательного события, а постаревшая мама встретила сына со слезами радости на глазах. Она всё ждала, что Саша вернётся домой и подарит ей внуков. Вера Васильевна недолюбливала Викторию и по наивности своей считала, что «заграничная сноха» отняла у неё сына.


   Отчасти мама Саши была права. Беды ещё не забыли о существовании Виктории. Судьба решила, что вполне спокойная и счастливая жизнь Вики не может продолжаться бесконечно и отобрала у неё Алекса. Они разговаривали по телефону. Алекс жаловался на боль в сердце, как вдруг Виктория  услышала глухой стон и связь прервалась. Напрасно она набирала и набирала телефон Алекса. Он молчал.  По выходным дням Алекс всегда был на вилле, и Виктория позвонила садовнику, чтобы он вызвал неотложку.  Оставив Кетти на подругу, Вика срочно вылетела в Руан, но она опоздала. Опоздала и неотложка. В доме был один садовник, Алекса уже увезли в морг. Плач Вики был похож на вой раненой волчицы. За что судьба так терзала её? За что забрала её любовь? Себастьян  принёс ей сердечные капли, но она не стала их пить. Пусть смерть заберёт и её. Ей незачем больше жить.

   Два часа непрерывного плача сделали своё дело. Виктория лежала на кровати Алекса и, всхлипывая, смотрела в потолок. Слёз больше не было. Ничего больше не было вокруг. Но жизнь всегда берёт своё. Постепенно Вика пришла в себя и вспомнила о дочери. Нужно было жить дальше, ради неё, ради Алекса, ради Келли.

   
   Чудовищная утрата отняла у Виктории все силы, но нужно было заниматься похоронами Саши. Ирония судьбы. История повторялась с завидным постоянством. Саша чувствовал скорую смерть. Один звонок в виде микроинфаркта, который он перенёс на ногах, уже был. Виктория ничего не знала об этом, но Саша предусмотрел всё. Он оформил дарственную на квартиру в Париже и виллу, которую когда-то завещала ему Жаклин. Всё это суждено было узнать Виктории по приезду назад, а пока она везла гроб Саши на родину, в Волгоград.

«Ты не вернёшься», - твердит мне назойливо совесть, -
«Ты не надейся, что купишь обратный билет».
И остаётся в столе недописанной повесть.
Повесть о том, что возврата в прошедшее нет…

   Слова Сашиной песни как заезженная пластинка крутились в голове Вики.
Недописанная повесть… Как могла она не догадаться, что Саша каждый раз прощался с нею?  А этот его грустный взгляд, когда он пел ей свою последнюю песню. Она назвала его романтиком, а он просто чувствовал свой уход.
Любимый, я обязательно допишу нашу повесть, твёрдо пообещала ему Виктория. Она смотрела в иллюминатор. Опять под ней были пуховые облака, но в очертании каждого облака виделся Алекс. - Я сильная, я выдержу, снова выдержу, - твердила про себя Вика, а в горле её застрял огромный комок горя, который она никак не могла проглотить.

   
   Говорят, время лечит душевные раны, но шёл уже шестой год, а Вика всё больше тосковала по Алексу. Джулия, подруга Виктории, которая последние годы сильно поддерживала её, говорила, что нельзя держать Алекса, нужно отпустить, и тогда ей и его душе будет легче, но как отпустить, если Виктория не мыслила себе ни дня без дум о нём. Кетти, уже ставшая совершеннолетней, как могла, успокаивала мать. Она заканчивала юридический колледж и собиралась учиться дальше. Хорошо бы, думала Вика, ведь у неё появился бойфренд. Не надумают ли они скоро создать семью? Она видела, что они очень любят друг друга и не собиралась мешать счастью дочери. Как-то вечером Кетти села возле матери на диван и осторожно спросила:
   - Мама, а помнишь, ты мне обещала рассказать о своём прошлом, о том, как ты осталась одна. Я ведь давно знаю, что Алекс не был моим отцом. Я давно хочу услышать правду, но не решаюсь начать этот разговор, видя твою депрессию.
   - Девочка моя, пришла пора рассказать тебе. Ты уже взрослая и в состоянии понять свою мать. Видишь ли, у тебя есть родная сестра, Келли. Так получилось, что я стала виновницей вашей разлуки…
   И Виктория рассказала дочери печальную историю своей жизни. Кетти слушала, не перебивая. Было уже далеко за полночь, когда Виктория закончила рассказывать. Кетти глубоко вздохнула.
   - Знаешь, мама, теперь всё встало на свои места. Теперь я понимаю причину моих частых снов о маленькой девочке, которая зовёт и зовёт меня за собой. Я бегу за ней, а она исчезает в какой-то полупрозрачной еле заметной дымке. Это была моя сестра Келли.
   Кетти твёрдо обещала себе, что когда-нибудь, она наберётся смелости и придёт в дом отца, чтобы посмотреть ему в глаза. Но пока она не хотела ещё больше расстраивать мать. Всему своё время, сказала себе Кетти.

   
    Как и предполагала Виктория, дети вскоре сыграли свадьбу.  Это был довольно таки скромный банкет по случаю их бракосочетания с узким кругом друзей Кетти и Майкла, а также подруги Виктории Джулии, которая пришла со своим взрослым сыном Чарльзом. Виктория изо всех сил старалась быть весёлой и жизнерадостной. У молодых от счастья сияли глаза, не омрачать же их день, самый волшебный на свете. Джон не был на свадьбе дочери, хотя Виктория и сообщала ему. В качестве подарка он оплатил им свадебное путешествие, в которое и отправились молодые на другой же день.
 
   Виктория улетела во Францию. Она часто стала бывать здесь, близ Руана, на вилле, которую подарил ей Алекс. Старый садовник Себастьян был верен своему делу. Сад и дом всегда были под его присмотром. Здесь прошла практически вся его жизнь, и Виктория ничего не хотела менять. Квартиру Алекса в Париже она продала, а здесь чувствовала некое успокоение души. Всё напоминало об Алексе, как будто он был рядом. Иногда ей казалось, что вот… вот сейчас он войдёт и скажет: «Дорогая, а не выпить ли нам по чашечке восхитительного кофе?»
   Виктория сидела в кабинете и разбирала бумаги Алекса.  Деловые письма, ещё письма, отчёты, стихи, опять стихи, наброски рисунков, ещё тетрадь со стихами… И всё это он писал в стол. Он надеялся  почитать их мне, своё самое сокровенное,  с тоской подумала Виктория.
   - Сашенька, я обязательно опубликую твои стихи. Их будут читать на нашей родине, шептала как заклинание Вика.
Она вспомнила, как Саша сказал ей, однажды:
«Я верю, что мы когда-нибудь вернёмся в Россию». «Вот ты и вернулся, Саша, а я застряла здесь, наверное, навсегда…»
   Несмотря ни на что, Вика выглядела отдохнувшей после возвращения из Франции. И она с новыми силами погрузилась в работу.

   Через месяц вернулись молодые,  и Кетти сообщила матери, что ждёт ребёнка. Виктория беспокоилась за сердце Кетти, но, не подав вида, поздравила дочь. Майкл практически носил её на руках, и Виктория узнавала в них себя и Алекса. Боже, как мы были счастливы тогда! Она радовалась счастью дочери и просила Господа даровать ей и малютке здоровья. Кетти часто  наблюдалась в стационаре, хотя причин для особого беспокойства не было. Малышка родилась на две недели раньше срока, но была здоровой. Кетти хорошо перенесла роды, и счастью бабушки не было предела. Кет решила назвать дочь Келли, и Виктория с благодарностью приняла это решение. Они жили у Майкла и Виктория часто навещала их, подолгу возилась с маленькой Келли, вспоминая свою. Кетти понимала, что творится в душе у матери в такие минуты и старалась её не тревожить. Она только сейчас осознала, как сильно любит свою мать. Столько всего пережить и не сломаться. - Мамочка, милая, я никогда не буду расстраивать тебя, ты только будь счастлива, постарайся, - говорила мысленно Кетти.
   Виктория любила оставаться с маленькой Келли, отпуская Кетти с Майклом в его деловые поездки. Так они совмещали работу с путешествиями, которые оба любили без памяти. Побывав в одной из таких поездок в Калифорнии, они посетили Национальный парк Долины Смерти.  В наиболее оживлённой  части Долины они присмотрели себе уютный домик, где пожелали пожить, наслаждаясь великолепием райского уголка. Название местности их нисколько не смутило, они не были суеверными, наоборот, хотели бросить вызов судьбе. Что может изменить её, если они так счастливы друг с другом? Виктории этот замысел не очень понравился, тем более это так далеко от неё. Но возразить не посмела. Успокоила себя тем, что ведь и она, бывает,  живёт не близко от них, во Франции, а это не мешает им часто видеться. У Майкла были кое-какие сбережения, большую часть добавила Виктория из тех денег, что достались ей от продажи квартиры Алекса, и молодые приобрели свою недвижимость. Когда Виктория приехала посмотреть на их дом, то совсем успокоилась. Это был райский уголок в прямом смысле этого слова. Её уютный домик и садик  во Франции просто меркли по сравнению с роскошной природой, представшей пред взором Виктории.

   
   Время неумолимо бежало вперёд, не делая Викторию моложе. Вот уже и первые морщины дали о себе знать. Слегка располневшая фигура не портила Викторию, наоборот, сделала её ещё более женственной и привлекательной.
Её большие красивые глаза и модная причёска скрывали настоящий  возраст. Она ещё нравилась мужчинам, а ведь ей уже скоро 55. Вот уже и седину приходится закрашивать, и в одежде нельзя позволить себе излишней смелости.
Виктории не было жаль прожитых лет, только пусть бы остаток, отпущенный ей Господом, она прожила спокойно, радуясь, глядя на дочь, зятя, внучку.
Как хорошо знать, что ты нужна кому-то, что без тебя ещё не могут обойтись.


   Острая боль от потери Алекса притупилась, оставив  светлую печаль.
Судьба уже не казалась такой несправедливой к ней. Но, оказывается, она только притаилась на время, чтобы наброситься на неё и сделать ещё один самый больной укус.
   Судьба,  вернее океан, который она так любила, отнял у неё Кетти. Сердечко всё-таки  жестоко подвело её.  После сообщения Майкла, Виктория долго билась в истерике. Она отказывалась верить в случившееся.
   Нет таких слов на свете, которые бы могли утешить мать, потерявшую ребёнка. Даже она, такая сильная и гордая, не знала, как жить дальше. Виктория вся почернела от горя, и только благодаря маленькой внучке она ещё продолжала существовать на этом свете.
   

   И всё же природа не терпит пустоты. Прошёл год после гибели Кетти. Стояло жаркое лето, и Виктория с маленькой Келли вторую неделю отдыхали во Франции. Сильно пошатнувшееся здоровье Виктории требовало внимания и частого отдыха.  Был восхитительный тёплый вечер, они сидели под цветущей магнолией, и Виктория читала Келли книжку про Тома Сойера. Они собирались возвращаться к Майклу, вещи уже были собраны, и до самолёта оставалось три часа. Скоро должно было подъехать такси, чтобы отвезти их в аэропорт. Позвонил Майкл и как-то очень взволнованно произнёс:
   - Виктория, мы ждём вас! Прилетайте скорей!
   - Ты же знаешь,  когда мы будем. К чему этот звонок? Быстрее самолёта мы не доберёмся, пыталась пошутить Виктория, но сердце отчего-то забилось сильнее. Пугаться ей было нечего. Всё самое дорогое было при ней, а Майкл, слава Богу, был жив, здоров, и разговаривал с ней. И всё же…
   - Что случилось, Майкл?
   - У меня для тебя есть сюрприз, загадочно сказал Майкл.


   Она стояла рядом с Майклом, прижавшись щекой  к его плечу. Виктория узнала её сразу. Вот от чего билось сердце матери. Оно предчувствовало долгожданную встречу с давно потерянной для себя дочерью. Это была Келли. Но как она оказалась здесь?! Это невероятно! Келли подошла сначала к маленькой тёзке, и та потянулась к ней всей душой, признав в ней маму.
   Две женщины, самые близкие друг другу встретились глазами полными слёз.
Слёз радости и очищения.


   За ужином Майкл и Келли, перебивая друг друга,  рассказывали Виктории невероятную историю их встречи. Виктория слушала и уже ничему не удивлялась. Она знала, что встреча с дочерью должна была произойти.
Господь, наконец-то, услышал молитвы уставшей женщины, и направил в океан её нескончаемых горестей ручеёк счастья.
   Они уже почти закончили ужинать, как у ворот дома остановился чёрный джип. Из него вышел водитель и открыл дверь пассажиру, сидящему рядом.
Это был Джон. Виктория с трудом узнала его. Постаревший  и сильно располневший, он направился к ним. Настоящий банкир, подумала с неприязнью Виктория.
   - Папа, как ты меня нашёл!? – удивилась Келли и вышла ему навстречу.
   - Ну, с современными средствами связи это нетрудно сделать, - ответил Джон и обнял дочь.
  - Но как ты здесь очутилась? Вечно тебя носит, где попало!
Старый брюзга отчитывал её как нашкодившую девчонку.  К ним подошёл Майкл и поздоровался с Джоном.
   - Знакомься папа, это мой жен…муж! И Келли испытующе взглянула на отца.
Майкл слегка растерялся от такой прямолинейности Келли, но быстро взял себя в руки и подтвердил её слова.
   - Вы  меня не разыгрываете, молодые люди? – поинтересовался Джон и тут заметил Викторию. Его реакцию надо было видеть. Он мгновенно покраснел, как рак. Губы его затряслись, а лицо скривилось в неприглядной гримасе.
   - Ты?! Как ты посмела ворваться в жизнь моей дочери. Там, где ты, одни неприятности! – зашипел Джон.
   - Ты, наверно забыл, что это и моя дочь! Жизнь всё расставила по своим местам. Она вернула мне Келли после многих лет испытаний. Посмотри, они все собрались вокруг меня: Майкл, Келли, маленькая внучка, и с небес на нас смотрит и улыбается Кет.  А с кем останешься ты? Со своими ненавистными деньгами. Я не желаю тебе зла, Джон, хотя ты полжизни преследовал меня, пытаясь раздавить. Но я простила тебя, несмотря на все твои попытки. Я сильнее тебя, Джон, потому что я – русская женщина.
   Как долго Виктория мечтала высказать в лицо Джону всё то, что она о нём думает. Но вот это произошло, а удовлетворения она не почувствовала. Только непомерную усталость, навалившуюся, вдруг, на неё. Виктория закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Она закончила свой бой длиною в жизнь.
Джон оставался любящим отцом Келли, и с этим приходилось считаться. Она видела, как дочь страдает и мечется между ними. Нужно было переступить через свою гордыню, чтобы не навредить. Она сильная, она справится.


   Наступило длительное перемирие. Джон чувствовал себя побежденным, хотя не показывал виду. Они с Викторией почти не пересекались, общаясь с детьми каждый по отдельности. В последние годы у Виктории в жизни были только радостные события. Келли родила Майклу сына, замечательного крепыша Дэвида. И опять жизнь бабушки была наполнена смыслом. Малыш давал ей столько заряда бодрости, сколько она не получала,  воспитывая двойню.
Дэвид рос любознательным мальчиком. Он один из всех интересовался русским языком, и Виктория с удовольствием учила его говорить по-русски.
К шести годам он  свободно говорил на нём и учился писать. Викторию радовали его успехи.

    Здорово поднаторев под  руководством Джона и изучив банковское дело, Майкл стал его правой рукой. Джон почти отошёл от дел, только время от времени проверял отчёты Майкла и оставался доволен его работой.
Джон ушёл из жизни в 78 лет, оставив своё дело Майклу и Келли. Келли никогда не интересовал бизнес отца. Она не мыслила себя без журналистики, и Майкл занимался делами сам.  По просьбе Виктории он открыл благотворительный фонд, откуда перечислялись средства в сиротские приюты, в том числе и в российские детские дома.
   
   Внучка Виктории Келли стала актрисой и почти не бывала дома из-за постоянных съёмок. Она колесила то по Америке, то по Австралии, привозя оттуда многочисленные сувениры для любимой бабушки. Дэвид вырос, возмужал, стал похож на отца. Такой же высокий, подтянутый  и сильный. Настоящий красавец, думала Виктория, глядя на внука. Он выбрал карьеру юриста. А ещё у него была мечта побывать в России. Вскоре ему представилась возможность не только побывать, но и уехать работать по контракту в Москву.

   Слегка забытый нами дядя Боря, сухонький старичок-профессор оказался долгожителем. Ему было почти девяносто лет. Он жил один и уже еле справлялся с хозяйством. Какова же была его радость встретить внука Виктории. Он гордился ею всю жизнь и давно уже составил завещание, в котором просторная трехкомнатная квартира должна была после его смерти принадлежать Виктории. Через два года Дэвид женился на русской девушке Даше, студентке, заканчивающей юридический институт, чему старый дед ещё успел порадоваться. Свой медовый месяц они провели во Франции на вилле гостеприимной бабушки Виктории.

   Ничего не даётся человеку сверх его сил. Жизнь Виктории была полна  испытаний. Она жила наперекор своей судьбе, и, несмотря на пережитые  страдания, всё-таки была счастлива.


Эпилог

   Был месяц март. Промозглый ветер пронизывал до костей. Пожилой смотритель кладбища, невзирая на непогоду, убирал могилы  от оставшихся ещё с осени листьев и сухих веток.  По аллейке между рядами шла  пожилая седая дама, элегантно одетая, в дорогом светлом пальто и шляпке. В руках она держала букетик первоцвета.
   Она свернула к могиле Александра Грановского и остановилась.
   - Кто это к нему? - заинтересовался Степаныч. Сестру, которая ухаживала за могилой, он хорошо знал, а эту видел впервые. - Никак подойти? - засомневался он.
   Виктория увидела его и приветливо улыбнулась.
   - Здравствуйте. Спасибо вам за ваш труд, уважаемый.
   Степаныч крякнул от неожиданности. Он не привык к такому вежливому обращению.
   - Позвольте полюбопытствовать, вы кто ж ему будете?
   - Жена, - просто ответила Виктория.
   - Женааа… ну-ну, общайтесь…не буду вам мешать. И Степаныч  оставил Викторию одну.

   - Ну, вот и я, Сашенька. Как ты, любимый? Заждался меня?  Видишь, я ещё живу, но в мыслях всегда с тобой. Когда-нибудь мы снова будем рядом, ты жди, жди, дорогой. У меня ещё много дел, я ещё нужна своим детям. И ты знаешь, жизнь всё же заманчивая штука. Прости меня за то, что так долго не приезжала к тебе, Сашенька. Старею… Это хорошо, что ты не увидел меня, старую. Ты бы не узнал свою Вику. Виктория смахнула набежавшую слезу и положила цветы на могилу Александра. Постояв ещё немного молча, она попрощалась с фотографией Саши и медленно побрела назад по аллее.
   Зима ещё не отдала свои права полностью, чувствовался лёгкий морозец, который пробирался в рукава и под воротник Виктории. Снежок вперемешку со льдом поскрипывал под ногами.  Виктория остановилась. Лёгкая одышка мешала идти. Она оглянулась и помахала Саше рукой.  На ум пришёл его стих.

На планете моей -
Март.
От морозца хрустит
Лёд,
И поёт о любви
Бард,
В стороне ото всех
Мод.
А любовь от меня
В ярд.
Отдышусь и начну
Бег.
На любовь у меня
Фарт
В двадцать первый земной
Век…




Жизнь продолжалась.