Имя бросаю в метель... - из писем в облака

Здравствуй!
   … Имя бросаю в метель. И не чувствую леса.
Почему-то крутится в голове эта строчка. Хотя даже не знаю, чьё имя бросаю в метель… А вот  леса в самом деле уже не чувствую. Метель задула свечи на сугробах, куда-то унесла Зимаря и всё, что только что приближалось… А по ходу пустынной дороги приближалась встреча  с домом… Почти единственном домом с горящими окнами во всей, погрузившейся в ночную тишину деревне…
    Я упорно повторяла, что всё делаю правильно. Надо идти к людям, надо общаться с людьми. С людьми вместе надо встречать праздники. Долой одинокость! Долой смакование одиночества! Чтобы мир повернулся к тебе лицом, надо сначала научить своё лицо улыбаться миру. Улыбаться, во что бы  то ни стало!
   Ветер задул сильнее. И я улыбнулась полусонному ворону на столбике какого-то утонувшего во тьме забора. Перья его шевелились, как на раскрытом китайском веере. Пространство, словно стёклышки в калейдоскопе, вдруг поменяло конфигурацию. Я вдруг стала вспоминать все свои дороги в темноте. Хотя всё не так однозначно. Темнота – это не мрак  в душе. Это просто лёгкое искажение понятий. Когда ты думаешь, что задача твоей жизни – не догонять своё счастье, а быть с  несчастными рядом… Выталкивать их на поверхность какой-то особенной светлой дороги, а самой снова нырять в омут чужих несчастий, а потом становиться ненужной. Ведь когда люди становятся богатыми и счастливыми, они очень не любят свидетелей  своих прошлых недоразумений. И никогда потом не только не помогают, но даже делают вид, что вовсе не знакомы…
    - Не вспоминай! – вдруг сонно пробормотал ворон, растопыривший свои качающиеся перья.
    - Почему? – спросила я , уткнувшись  взглядом в заборный столбик.
    - Потому что, - ответил ворон, - тяжёлые воспоминания тянут на дно. Когда я начинаю вспоминать  глупости своих неосознанных полётов, то чувствую, как теряю предназначение своих крыльев… Иди на праздник! Просто иди!
    Стёклышки в калейдоскопе снова поменялись. Ворон на столбике уснул. Метель унеслась в другую сторону. Все, кого я по жизни спасала, чередой теней пронеслись по дороге мимо. Проходя, они оглядывались, улыбались мне грустно, словно хотели сказать: «Прости, но нам так было надо, чтобы ловить своё счастье…»
    Я кивнула им в след: «Прощаю. Идите в своё дальше…» И про себя  отметила, что многих из этих проходящих мимо на самом деле уже нет в живых. Они добивались счастья, умея перешагивать через человеческое пространство, но обратная сторона счастья внезапно настигала их на взбрыкивающей дороге…
    Дом, к которому я шла, был особенным. Он достался хорошим людям, опять же не без моего участия. И вот наконец-то я решила посетить его … Я решила поговорить с его древностью в современном новогодье. Я приближалась, а рядом шёл мой сон о том фантастическом доме с шелестящими на ветру, не улетающими обстругами, с проёмом окна, в которое входили мороз и ветер… С чёрным страусом, неизвестного происхождения… Рядами кроватей в длинном коридоре, застеленными застиранным бельём… Дымящаяся печь… Елка в углу неизвестной комнаты… Битва крыл, не согласных друг с другом птиц… Так бывает, так  случается, что даже птицы, чьё назначение – высоко летать – просто бороздят клювами землю… А древность – косяки, стены, проёмы окон – просто наблюдают со стороны… Просто думают… Просто изучают… Просто заставляют задумываться тех, кто на какое-то мгновенье вдруг оказался сопритчастным…
      Я шла и думала. Я жила ожиданием… Я знала, что наконец-то пообщаюсь с людьми, а дом раскроет мне какую-то свою тайну… Ведь не зря он мне однажды приснился и что-то хотел сказать… Я уже увидела вдали его светящиеся окна… Но вдруг поскользнулась, поднимаясь на взгорье и почувствовала, как что-то неведомое, будто созданный в  сознании механизм осторожности, заставил меня поскользнуться и катиться до столкновения с банькой у пруда…
   Что было дальше, расскажу в следующем письме. Мне оставалось пройти  ещё всего один отрезок исключённой из памяти темноты…
    До свидания!