C est la vie проза

Он сел в напрочь промерзшую машину, окоченевшими добела пальцами в темноте нащупал личинку замка зажигания, провернул ключ и завел мотор. Лениво, со стоном загудел моторчик печки, наполняя и без того холодный салон зимним вечерним воздухом. Спрятав ладони рук в карманы, втянув голову поглубже в воротник, точно нахохлившийся воробей, прислонил голову к боковому стеклу, он откинулся на спинку сидения и устремил взгляд на черный бархат декабрьского неба, тонко поблескивавшего редкими кристаллами звезд. Точно снежинки, разрозненные мысли метелью кружились в его сознании: «так удивительно – ведь свет звезд летит к нам столетия, как минимум, а всё что мы видим на звездном небе, по сути, происходило давным-давно, это ничто иное, как далекое прошлое. Глядишь на небо и смотришь в прошлое, а глянешь внутрь себя тоже ворошишь прошлое. Прошлое и воспоминания – то, что наполняет наше сознание…»  Глубоко вздохнув, он выдохнул на стекло. Тут же, словно в ответ, словно играя, мороз образовал на стекле причудливый, очень красивый, хрустальный рисунок инея. «Да…», подумал он: «до чего же красиво и как недолговечно. В прочем, многое в жизни, из того что красиво и волшебно, вот так же возникнув ниоткуда - растает навсегда, не оставив следа. Нет ни фотографий, ни письменных, ни каких-либо иных свидетельств, только память, хранящая воспоминания о прекрасном.» Он вынул руку из кармана и пальцем нарисовал на инее сердечко. В этот миг он почувствовал слегка уловимый запах её толи парфюма, толи косметики, исходящий от ладони, которой несколько минут назад он коснулся её шеи. Наверно, это был последний их поцелуй? «Удивительно!», рассуждал он: «А ведь всё началось именно с такого же спонтанного поцелуя в один из предновогодних вечеров… Да… и теперь, вот, так по-книжному, таким же поцелуем всё и закончится? Красиво и грустно. В прочем, у жизни, в отличие от литературы, свои законы. Не книга, не кинолента – только память сохранит этот роман. C'est La Vie, как говорят французы.» Ведь они давно уже были сколь близки, столь и далеки одновременно. Их жизненный путь всё отчетливее отдалялся, словно разветвившиеся железнодорожные пути, уже пошедшие стрелочный перевод, еще какое-то время идут параллельно, а потом плавно расходятся, всё дальше и дальше. И чем быстрее мчится поезд жизни, тем быстрее разделяются пути-дороги, тем больше расстояние и, в какой-то момент, вовсе теряются друг друга из виду. Пожалуй, сожаление – стало, в этой ситуации, единственно лишней эмоцией, которую не стоит нести с собой в будущее. Ведь если начнешь застегивать рубашку не на ту пуговицу, то уже никогда далее, в будущем не сможешь застегнуть её правильно