Судьбу не выбирают. Гл. 26

А осенью отправили Ваську, вместе с такими же, как и он, подростками, на оборонные работы в Вологодскую область. Кроме молоденьких ребят и девчонок в трудовую армию на вологодчину были также мобилизованы и молодые бездетные женщины. Все они не имели  опыта и навыка в этой тяжелейшем труде. Работа с замёрзшим грунтом требовала большой физической силы, а ослабленные недоеданием люди не могли в полной мере осилить работу, да ещё с тяжёлыми инструментами, поэтому нормы выработки не всегда выполнялись. А также на их выполнении сказывались и зимние условия.

Девчёнки зачастую плакали по вечерам, когда их ругали за невыполненную норму работы. А как же им бедным её выполнить?
Василий вместе со всеми рыл дзоты, траншеи, пулемётные гнёзда, окопы, наблюдательные пункты, ходы сообщений, землянки, натягивал колючую проволоку. У большинства рабочих не было хорошей обуви и тёплой одежды.
Придя с работы у Василия, едва хватало сил поесть, не ахти как, приготовленную еду, и добраться до спального места. Валенки к утру практически не высыхали, и он с трудом натягивал их на распухшие от холода ноги. Керосина зачастую не было и людям приходилось сидеть в темноте. Тут и вспоминали они про счастливую довоенную жизнь. Она у многих была «не сахар», но сейчас им казалось, что слаще той жизни они не видывали.

От скученности людей в бараках, от нехватки мыла  рабочих стали одолевать вши.  Не обошли они и Василия Гагарина.  По ночам парень нещадно чесал голову, расцарапывая её в кровь. Местами запоявлялись коросты, которые он непроизвольно сдирал.  Василий пожалился Матрёне Гурбатовой, лет двадцати восьми на свою беду, боясь, как бы коросты не перешли на лицо. Матрёна вечером принесла к нему в барак на маленькой щепке еловой серы, смешанной с медвежьим жиром.
– Вася, я тебе тут маленько мазива принесла. Ты коростины на ночь им и смазывай. Прости, но больше выделить не смогла, у самой чуток осталось, сколупнула из банки тебе на щепинку. Ты прибери подальше, чтобы не утащили, у людей полно болячек.
Василий понюхал  мазь.
– Серой еловой пахнет.
– Дак тут сера и сало межвежье. Мишенька у меня добрый охотник был. На войну ушёл. Не знаю: жив ли? Мы с ним пять годочков душа в души жили, вот только робёночков нажить не успели. Теперь он воюет, а я тут жилы рву. Лечись, Вася. Это верное средство.

– Спасибо, Мотя. Только вот рассчитаться-то мне с тобой нечем.
– Рассчитаешься, – усмехнулась Матрёна, – на том свете угольками. Пошла я. До свиданья.
– До свиданья. А ты хоть откуда родом будешь?
– Откуда и ты – с Архангельской области.
«Мазиво» Матрёнино помогло и коросты на голове размякли и отвалились вместе с волосами, обнажив розовые проплешины, которые ещё сильнее кусали вши. Придя с работы, Василий первым делом перед входом в барак выколачивал о стену шапку, а потом наклонив голову пытался пальцами стрясти ненавистных насекомых в снег.
С большой грустью вспоминал Василий родной дом, довоенное счастливое время. Не один раз подкрадывалась мысль – сбежать.

Бросить всё и уйти домой пешком. Но в каждый раз он мысленно говорил себе: «А каково братьям у него на войне? Здесь хоть, может, не убьют, а они каждый день под пулями ходят».
Но немцы не дошли до Вологды. И большинство районов обороны, сооружённых громадными усилиями десятков тысяч людей, не были использованы в военных целях. Они просто не понадобились.
Был Василий на оборонных работах до половины марта. Вернулся он оттуда похудевший, завшивевший и голодный.  До районного центра их привезли на грузовике – десять человек, а увозили двенадцать. Двое там и остались. Они умерли, надорвавшись на тяжёлой работе. Когда Василий вместе с односельчанами долбил мёрзлый грунт, чтобы похоронить друзей, его колотило от страха: а ну да он тоже не выдержит, и его также положат в яму и закидают мёрзлой землёй. Яма была вырыта достаточно большая. В неё уложили сразу восемь человек.

В районном центре встречали  трудомобилизованных на двух, дышащих «на ладан», лошадках. Сопровождающий предупредил встречающих, чтобы не кормили ребят сразу досыта, а то, как бы желудок им с голодухи не завернуло.
– Господи, парень! – расстроено воскликнула Александра, увидев сына. – Не кормили тебя тамотки, что ли? Давай-косе пособлю раздеться тебе. Охти, Васенька, да в чём душа-та у тебя и держится? Господи, да одно косьё  осталось!

Василий смущённо, через силу улыбался. Ему хотелось наесться «от пуза» и завалиться на тёплую печь. Мать, усадив сына на лавку, едва стащила обледеневшие валенки с распухших ног. Ноги были грязные, синюшние, но кажется живые, не тронутые гниением. Ногти давно не стрижены с ободками грязи под ними. Она сняла с него пальтушку и стала стаскивать через голову ветхий пиджачок, на котором вместо пуговиц у Васьки были закручены кусочки проволоки. У сына с отросших до плеч волос, посыпались вши. Александра ахнула:

– А вшей-то сколько навёз! Батько, доставай ножницы, обстриги ему волосьё. Охти, да и в ремках-то на тебе тоже вши развелись. Не мылись вы там что ли?
– Не дам волосы стричь, – заартачился Василий.
– Да ты что!? Весь дом у нас завшивеет. А волосики к лету у тебя снова отрастут. Сейчас баньку истоплю. Отмоешь грязюку, отдохнёшь да выспишься. А ремки да волосья сожжём в каменке.
Наголо остриженный и переодетый в сухое бельё Васька пошёл к столу.
– Охти, Васенька, хошь малёхонько умойся у рукомойника, тогда и поешь. Я той порой еду соберу.
– Ладно, мама.
Он кое-как плеснул на руки и лицо водой, стёр полотенцем грязные потёки, и, подойдя к столу, удивлённо протянул:

– И это всё? Я голоднёхонёк, как собака. У меня в животе кишка кишке стучит по башке, а ты чего тут плеснула мне. Разве я этим наемся?
– Нельзя тебе, парень, сразу много есть. Желудок у тебя может не выдержать. Заболит. После баньки ещё покормлю. Каково, Васенька, жилось-то там? Порато худо?
– Худо, мама. Ой, сколь худо. И холодно, и голодно, и страшно. Иногда и между бомбёжками рыли землю. А девки-то наши, Верка с Танькой, дуры бестолковые набрали из деревни красивых платьев, думали: на вечереньки будут бегать. Да какие там им  вечереньки! С работы еле волочили ноги. Кормили плохо, а на Новый год хлеба вообще не давали три дня. Дак девки свои  платья обменяли в соседней деревне на еду. За хорошее платье давали миску картошки,  они и нам поесть дали, иначе мы и ноги бы протянули. Ой, мама, думали мы, что домой уже никогда не вернёмся.
После бани Василий крепко уснул. Мать долго стояла над спящим сыном, тяжело вздыхала, утирая, то и дело набегающие на щёки, слёзы,  невесёлые мысли так и теснились в её голове: «Куда тя, парничок, отправят? Хоть бы только не в лес. Иван вот уж с месяц пластается  там».

Опасения матери оправдались. Сына отправили на лесозаготовки. Работали в лесу мужчины, в основном инвалиды: два глухонемых мужика, один с искалеченной рукой, без которых могли обойтись в колхозе, бездетные женщины, и подростки – хоть и маловато силёнки у них, но кому-то надо лес валить. Было двое молодых парней, около восемнадцати лет, которых вот-вот заберут на войну. Они были отправ-лены на подмогу лесным бедолагам. Это Иван Гагарин, и Фрол Зыков. Они в паре валили деревья и у них это неплохо получалось.
Жили работяги в наскоро сколоченных бараках, спали на двойных нарах, работали с утра до вечера, лес валили вручную пилами, вывозили на лошадях.
Встретились в лесу братья Иван с Василием. Обнялись.

– Ваня, что хоть делать-то надо, расскажи, – спросил Вася.
– Много что надо. Давай вместе будем работать, только ты не умеешь пока ничего, не знаю будем ли справляться с планом. Мы с Фролом всегда справлялись. Я поговорю с ним – он давно мечтает с Татьянкой Вакориной работать. Дролятся они. Ладно, думаю, что ты быстро научишься, это дело не хитрое. Но сноровки требует. Снегу сейгод много, весь февраль мело, да и в марте тоже. К лесине едва добредёшь. Вокруг неё яму надо вырыть.
– Это ещё зачем?

– А затем, чтобы пенёк остался не выше пятнадцати сантиметров. Трудно, брат, работать, а на войне ещё труднее. Братья пишут, что продохнуть между боями, у них нет совсем  времени. Слава Богу, живы пока все трое. Правда скоро затает, наползаемся в сыром снегу, и обсушиться негде, места у печки на всех не хватает.
Доставалось людям в лесу. Отпустят зимой лесозаготовителей домой на два дня в бане помыться, да продуктов запасти, и опять в лес.

Продолжение следует...