Спасение. Часть 1

11 июня, 2017

Мы приехали в первой половине дня. В Старой  Гагре было нежарко и  ветрено. Облака тяжелыми кораблями проплывали, задевая вершины гор. Пожилая армянка Аня, хозяйка дворика в Жоэкварском ущелье,  радостно встречала нас.  Из-за частых приездов  мы стали почти родными.

–   Что зря погода! До вашего приезда было жарко, а теперь сумасшедший ветер и дожди! Никогда такого не было! Никогда!  – ворчала Аня.
–  Ничего, – смеялись мы, обнимая Аню  –  мы не из пугливых!

После долгой дороги всем хотелось немного отдохнуть. Отец нашего семейства лег подремать, многокилометровый путь за рулем утомил Максима.   Дети резвились, гоняя по двору ящериц. Мне бы тоже побегать  с ними, но пришлось разбирать вещи и готовить обед.
 
Пьянящий воздух Абхазии пробуждал воспоминания. Ступни ног предчувствовали ледяную воду реки и долгие прогулки  по тропинкам и дорожкам Жоэкварского ущелья. На лице играла улыбка: мы снова здесь, в этом уютном уголке мира…

Я подмигнула своим нетерпеливым сорванцам,  ожидавшим встречи с морем, ежеминутно вопрошавшим,  скоро ли мы пойдем на пляж.
– Скоро, скоро, как только пообедаем…

Спуск  к морю  пролегал по тенистой улице. Солнце после обеда стремилось за гору, да и облака старательно скрывали его от нас. Мы шли быстрым шагом, а дети бежали вприпрыжку. Долгожданное море пряталось за пальмами и магнолиями Комсомольского парка. В который раз мы восхищались его растительностью, пленяясь пением птиц, прыгающих с ветки на ветку…
 
И совсем не во время приступ головной боли проявил себя и хотел испортить мне первый день. Как ни пыталась я не обращать на него внимания, тупая боль то появлялась, то исчезала.

– Ух, ребята, – выйдя на пляж, я всплеснула руками, – кажется, море нас сегодня не ждёт.

Море возмущалось. Море горбилось и щетинилось, как обиженная кошка. Огромные горбы волн накатывались один за другим на берег, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размере. Точно, как моя головная боль…

Немногочисленные отдыхающие,  рассыпавшиеся по берегу, как горошины, сидели, не осмеливаясь войти в воду. Шалун - ветер трепал волосы, срывал шляпы с голов, уносил вещи и играл в воздухе подхваченными целлофановыми пакетами. Мы расположились, прижав коврики к гальке крупными гладкими камнями. Сели и стали смотреть на волны. Дети бегали, подбирали камешки и бросали в море. Голова моя совсем разболелась, я отыскала таблетку в кармане рюкзака и проглотила, запив водой из бутылки. Говорить не хотелось. Взгляд устремлялся вдаль, поверх волн с сожалением о невозможности поплавать в море в первый  день.

–  Посмотри-ка, – кивнул в сторону Максим, –  вот это да, отважный мужик!
  Лысый и мускулистый мужчина зашел в волны и поплыл. Мы смотрели на него, как на буек, не отрывая глаз. Он плавал, казалось, привязанный к одному месту. Потом его окатило волной,  он вынырнул и стал выходить. Было заметно, что это удается ему с трудом.
 
– Может…  И мы пойдем? –  спросила я мужа.
– Не знаю, – засомневался он.
– По бабушкиной традиции, нельзя в первый день не окунуться. Пойдем?
– Ну, давай… Ты хочешь?

Я еще помешкала. Честно говоря,  было страшновато,  мы ж не такие мускулистые, как этот бесстрашный лысый... Но, благословясь, мы все-таки решились. Мне очень хотелось окунуться, в надежде, что холодная морская вода смоет эту надоедливую головную боль…

Поплыли…  Хорошо… Прохладно… Волны поднимали нас на свои спины. Немного проплыв, Максим крикнул мне:
– Давай на выход!
– Сейчас! – кивнула я, а сама подумала с досадой: «Вечно ты торопишь меня. Поплаваю ещё чуток»

Я всегда хорошо ощущала себя в воде. В детстве папа дразнил меня Акулой, потому что меня невозможно было вытащить из речки. Мне все было мало. Я не боюсь стихии. Я безумно люблю ее… И редко слушаю мужа…

Когда я все-таки развернулась, заметила детей и Максима, напряженно смотрящих куда-то за мою  спину,  они кричали:
– Мама!
– Ирка!
–  Ма…
  …И меня накрыло.  Ничего не поняла. Подумаешь,  накрыло волной. Сейчас, сейчас. Но поверхности не было. Я с силой заработала ногами и руками, но мой нос оставался в воде. Ещё чуть-чуть… Ещё… Сколько же ещё? И страх стал проникать в мои конечности, делая их ватными и непослушными…
Воздух! Стала жадно хватать его. Дети кричали:
– Мама! Та-а-ам! А-а-а! Еще больш! Пап! Что ты стои! Иди ее спаса!
   
Не слышала окончаний  слов из-за шума прибоя.  Максим стоял, подавшись вперед всем телом, но не решался войти в воду.  В этой позе чувствовалась тяжесть предстоящего выбора. «Стоять! Стоять всем!» – то ли кричала я, то ли внутри меня кричало. Где-то там же разгорался огонь сожаления.

–  Мама-а-а-а!
Я обернулась…
Внутри огромной волны все иначе. Водоворот страшной силы бросает, крутит, рвет твое тело на части, как бы ты не старался, как бы твои ноги и руки, весь твой (когда-то сильный) организм не боролся с ним. Ты похож на тряпичную куклу, попавшую в стиральную машину.  Потоки воды врываются в рот и в нос, и ты не в силах противостоять им, не успевая вытолкнуть, глотаешь и глотаешь солёную воду…
 
 Вот и всё, Акула… Всё…   Четверо... Мои любимые... Всё,  Роднуля, прости… В первый день...  Без мамы ... Без жены... Простите...

Говорят,  в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами. Нет. В волне течение моего времени остановилось. Жизнь остановилась. И мысли тоже. Я проваливалась в пустоту…
Господи! Помоги мне, Господи…

Выходила быстро…  А, может быть, нет? Но  страшно спешила выйти, пока новая волна не схватила меня за ноги и не увлекла  назад в пучину. Ступни не ощущали твердых камней. Я улыбалась.

– Ничего себе! – фыркнул старший. – Она еще и улыбается!
Он был прав. Улыбаться было тяжело. Но нельзя же было испортить детям их первый день у моря, нельзя напугать  своим мученическим видом.
«Ладно, знаю, сынок, – мысленно оправдывалась я. – Радостно мне, ведь я спаслась.»

Взяв остатки своих сил, я попыталась связать их в пучок. Пучок рассыпался. Мой Роднуля, мой Максим протянул мне руку, и через дрожание и холодность моей ладони ему передалось это состояние. Он прижал меня к себе. Разреветься бы. Но нельзя, нельзя…

Головная боль не прошла, а усилилась троекратно. Солёной петлёй тошнота сдавила горло. Я боялась упасть без чувств, но все собирала и собирала этот несчастный пучок сил…

Потом мы сидели на берегу, как в самом начале. Словно ничего не произошло. Дети все так же бросали камешки в море и строили пирамидки из плоских камней. Ветер все так же трепал волосы. Но мои ноги налились свинцом, мое тело гудело – не давало забыть пережитое.
 
Куда-то улетучились все желания и мыслишки, которые вечно населяют голову, копошатся в ней как черви, и никуда от них не денешься, чем ни трави. А теперь их не было. Все стало второстепенно.

Долгожданная тишина…   Жаль, ненадолго. Человек так устроен, все забудется, все пройдет, как тяжелый сон. Я попросила: « Сон, не уходи». Мне было страшно, было больно, было жаль,  но зато теперь я познала: ничего нет дороже человеческой жизни и нет никого ближе Бога.

В  пучине страстей, подобной водовороту волны, я мечтаю сохранить эту память. Дабы житейская волна, ухватив меня, не смогла повергнуть, потому что во мне  будет звучать голос надежды:

 «Господи, помоги мне, Господи…»