В толще времени, или рождение истории

В  1926  году  семья  одного  из  моих  дедов  –  профессора-биолога  –  покинула  Киев  и  с  тех  пор  не  раз  меняла  место  жительства,  пока  в  конце  Великой  Отечественной  не  попала  туда,  где  и  сейчас  живем.  Научно-преподавательскую  «номенклатуру»  тоже  посылали  туда-сюда.  Но  однажды  бабушка  проговорилась,  –  насиженное  место  покидали  по  своей  воле  единственный  раз  –  Киев.  Потому,  что  уж  больно  много  стало  разговоров,  не  пора  ли  москалей  прижать  к  ногтю.  Спрашиваю,  -  как  это  так,  ведь  советская  власть?!  –  Да  вот  так! 

Это  сейчас  стало  известно  про  украинизацию  Украины.  А  разговор  был  в  приснопамятный  «период  застоя»,  когда  старики  по  доброй  памяти  еще  предпочитали  помалкивать.

В  том  же  1926  году  семья  другого  деда  оставила  Оренбургскую  область.  Жили  они  где-то  на  юге  -  основное  население  были  казахи  скотоводы.  Это  не  было  время  большого  известного  голода.  Но  какой-то  умник  организовал  здесь  реквизиции  скота,  и  казахи,  привыкшие  к  мясу  и  молоку и  выживавшие,  собирая  съедобные  семена  степной  травы  кумырчик,  болели  цынгой  и  умирали.  Дед  был  большой  человек  –  «завсклад»  кооперации,  поэтому  у  семьи  еще  оставалась  одна  из  двух  последних  в  селе  коров.  Она  и  кормила  семью  и  соседских  детей.  Но  однажды  деда  «вызвали  в  район»,  а  как  вернулся,  корову  уже  свели  со  двора. 
Вот  мои  будущие  бабушка  и  дедушка  и  решили  уехать  в  Ташкент  к  старшему  в  большой  семье  –  брату  деда. 

Раньше  я  как-то  и  не  сопоставлял  26-й  год  –  год  отъезда  и  29-й  –  рождения  мамы  на  далекой  железнодорожной  станции  Казахстана  недалеко  от  теперь  всем  известного  Байконура.  А  как-то  мама  рассказала,  что  она,  четырехлетняя,  оделась,  повязала  платок  и  пошла  сама  гулять.  Родители  где-то  работали.  Зима  стояла,  мороз  ...  На  счастье,  ее  встретил  на  улице  кто-то  из  соседей.  Где  это  было?

Так  вот  они  ехали  в  Ташкент  –  куда-то  доезжали,  работали,  сначала  только  старшие,  а  позже  уже  и  дети,  собирались  с  силами  и  дальше  ...  Но  толща  времени  по-настоящему  показала  мне  свое  огромное  чрево  чуть  позже,  когда  выяснилось,  что  дед  ушел  на  войну,  и  лишь  затем  бабушка  с  детьми  доехала  до  Ташкента.

Там,  где  семья  профессора  оказалась  в  конце  концов  после  войны,  не  слишком  умные,  но  боящиеся  холуи  тоже  устроили  голод.  Как  говорили  люди,  реквизированный  хлеб  порой  гнил  на  открытых  площадках.  А  бабушка  рассказывала,  что  паек  иногда  выдавали  вином  в  ведре.  Как  водится,  голод  остановила  уже  большая  страна.

Мы  не  голодали  в  90-е,  завершая  этот  20-й  век,  но  жили  очень  бедно  как  большинство  «совков»  независимо  от  этноса,  национальности,  профессии,  достижений  ... Но  голодало  множество  других  людей,  независимо  от  этноса,  ...  достижений,    особенно    много  –  одиноких    пенсионеров. 

И  сейчас  голодают.  Что-то  это  мне  напоминает.  Но  ведут  не  только  глупость  и  холуйство,  а  в  большей  мере  –  корысть,  как  ее  не  назови,  авторитаризмом  или  развитой  демократией,  олигархией  без  маски  или  под  рожей  охлократии,  либерализмом  или  отвержением  Заповедей.