Седмица

Поэма



Байка деда Сашки

По краям дороги торной –
То цветы, то лебеда,
То назём, то камень горный,
Хутора да города…
По краям дороги торной
То веселье, то беда.
Освещает мир упорно
Семизначная звезда.
Мир прекрасный,
Мир суровый.
Промелькнут над ним едва
То единственное слово,
То вторичные слова.
По краям дороги торной
Шли учёный и поэт,
Обсуждая тезис спорный –
Что явило нас на свет?
«Труд, - речёт учёный твёрдо,-
Человека произвёл!..»
Слышат – скачут злые орды,
И – ни города, ни сёл…
Снова стройки,
Снова пашни,
Хутора да города.
Возвращает день вчерашний
Семитрудная страда…
«Нет, - изрёк поэт, - искусства
Взор подняли от котла!..»
Вновь орда – и в мире пусто,
Вновь сгорело всё дотла…
В день седьмой,
Воскресный,
Праздный
Развязал мужик мошну.
Глядь – два странника.
«Прекрасно!
Вас, - сказал,- к пирушке жду».
А они: «Ты тезис зыбкий
Обоснуй нам, борода…»
Говорит мужик с улыбкой:
«Это, братцы, ерунда.
Труд – коняга, что кумекать,
А искусства – удила.
Так что, братцы, Человека,
Мыслю, Совесть родила…»


Случай накануне

Простоволосая, босая,
Едва касаясь сонных рос
И жёлтых трав едва касаясь,
Пришла…
Неужто же сбылось?!
Я грубо руки простираю
Обнять,
Облапить:
«Отвечай,
Красотка, мне – ты кто такая?»
«Я – Совесть, - голос прозвучал. –
Ты ждал другую, как я вижу,
Любитель голову вскружить.
Иди, иди ко мне поближе,
Поговорим, как дальше жить…»
Вот это влип,
Да то не сон ли?
Щиплю себя за длинный нос:
«И по тебе другие сохли.
Но уж ответь мне на вопрос –
Вас хватит каждому на свете
Иль ты одна на всех у нас?»
Она вздохнула. Не ответив,
Исчезла моментально с глаз…




Понедельник

Нет речки?
Прудок сгондобили коровий.
Нет леса?
Кустится окрест лебеда.
Совхоз.
Всё с ноля.
Да задумки в основе.
Не сыщешь в нём родичей родных по крови –
Откуда не съехались только сюда.

Здесь жили в тридцатых и бедно, и тяжко,
И не запирая дверей и ворот.
Рязанец (кассиром работавший) Сашка
На праздники в вышитой новой рубашке,
Как туз, выходил прогуляться в народ.

А коль отличился ты чем-то от прочих,
Уже и завистник к тебе на порог.
Подвыпили,
Стали партийных порочить…
И до се в то верить дед Сашка не хочет,
Но сразу за выпивкой следовал срок…

В совхозе теперь небоскрёбы мы строим,
Мильёны на счёте.
Да только о том
Расскажут газеты, что выпорхнут роем,
Как бабочки утром...
Над прудом коровьим
Родился я.
Здесь, рядом с Сашкой, живём.

Ценю деда Сашку за горькую долю,
За то, что не циник старик, не ханжа.
Сойдёмся,
Про женщин и власть поглаголим,
И легче покажутся беды и боли,
Очистится дедовой жизнью душа.

Ценю своё время с недавнего года
(с подобной поэмой издашься не вдруг) …
Да жалко стареем.
Что делать – природа …
Хватила кондрашка – и вот, как колода,
Лежит уже сутки дед Сашка,
Мой друг.

С утра был у деда.
И с дури, наверно:
Такая, мол, встретилась мне егоза …
Как мог я! –
Он встретил её в сорок первом.
О встрече той вот что мне дед рассказал…


Вторник

… Подступает фронт к посёлку Лиски.
Все бегут: пехота, штаб, обоз.
Взрыв, ещё…
Родная хата близко –
Вот он обезлюдивший совхоз.

Над дорогой взрыв.
И хата с краю
Вспыхнула.
И вновь земля дрожит.
Сашка правит мимо, за сараи.
Он отстал.
И круче виражи…

Жми, штабной!
Поддай, родимый, газу.
Что там рядом с хатой?
Боже мой –
Наш солдат.
Не разберёшься сразу:
Нет ноги…
Живот…
Ещё живой,

Шевельнулся, как бы голосуя…
До него ли?!
Мимо, за сарай…
Здесь и встретил девушку босую.
И заглох мотор, хоть помирай.

«Стыдно?..»
«Стыдно, - Сашка отвечает, -
Я вернусь, спасу его», - сказал.
А солдат тем временем, отчаясь,
В хату, полыхавшую вползал…

Кто не слышал про такое дело:
Не мудёр солдат был, не хитёр,
А кому из смертных не хотелось
Иногда иль в прорубь,
Иль в костёр?

Рухнула та мазанка.
Исчезла
Девушка с позорного пути.
И вокруг безлюдно и бесчестно.
Вот теперь бы суд!
Сыщи поди.

Дальше жизнь – как мёртвому припарка.
Дни влачил наперекор судьбе
В ожиданье судного подарка…
И его устроил он себе.

Но об этом я немного позже.
А сейчас к нему…
Как старый сдал!
Встрепенулся тихо и тревожно:
«Встретил вновь?»
«Нет, больше не видал».


Среда

Наступленье – бой совсем короткий,
Радостное, длинное «Ура!»
А в лесу, у взятой в ночь высотки,
Красная осенняя пора.

Штаб пока не переехал с места.
Сашка ждёт – возможно, скоро в путь.
Сеновал у самой кромки леса
Зазывает Сашку отдохнуть.

Тишиной войну как будто сдуло.
Девушек сюда бы, красота…
В полудрёме платьице мелькнуло
Зеленью по золоту листа…

И к чему такое бы помстилось?
Вот опять…
Другой зелёный френч.
Три, четыре…
Да уж это сила!
И озноб у Сашки между плеч.

Затаиться?
Пусть крадутся к штабу…
Руки ж сами вскинули прицел –
Получайте за босую бабу!
Полыхнула радость на лице.

Загорелось сено от гранаты.
Сашка ранен.
Кажется – хана…
Но кругом уже свои ребята…
Госпиталь,
И кончилась война.

В свой совхоз пришёл героем Сашка.
Честь и совесть – всё опять при нём.
И в мороз – тулупчик нараспашку,
На груди медаль горит огнём.

Спрашивал его я:
«В ту минуту
Что ты, старый, думал, вспоминал?»
Дед смеялся:
«Бабу! Фу ты ну ты…»
Пел, что «люди гибнут за металл».

Вот хитрец!
Меня ль обманешь этим?..
Милый дед,
Где стать твоя и прыть?!
Человече!
Тайна тайн на свете.
И не дай нам
Тайну ту раскрыть!..


Четверг
 
Себя понять стремится каждый.
Но понимает лишь мудрец:
Кто скажет – не был подл однажды,
Тот обязательно подлец.

И Сашка тихо жить на свете
После войны не захотел.
Как будто стал за всё в ответе,
Стал совестью совхозных дел.

Он как-то занялся подсчётом:
Кто, сколько и на что украл.
На партсобрании отчётном
Он против воровства восстал.

Начальство к воровству причастно.
На прошлом деда – явный грех.
И, как у нас бывает часто,
На одного один за всех.

И деда выперли с работы.
Да исключили из рядов…
Знакомы эти повороты,
К ним дед был внутренне готов.

Писал «на верх», сойдясь со мною,
И резал правду в бровь и глаз…
За правду
Мы всегда стеною,
Когда она
Не против нас…

Но ветер перемен повеял
И в наши долетел края:
Не зря надежду дед лелеял,
Сменили им секретаря.

Бедою не сломило деда.
Свершился справедливый суд.
Но долгожданная победа
Попутно принесла инсульт.

…На убыль день.
Иду проведать.
И вновь
В глазах его вопрос:
 «Не встретил ли?»
«не встретил, деда,
Видать до встречи не дорос».


Пятница

Любовь не каждому знакома…
Кого ж единственной зовём?
Ту, что запрёт мужчину дома
И превратит в пещеру дом?

А в доме,
Каждое мгновенье
За ширмой самых нежных слов
Идёт от миросотворенья
Война двух судеб,
Двух полов…

Любил ли дед свою Наталью
Иль только чаял победить,
Теперь неважно.
Скрыто далью.
Дед сам секрет не смог раскрыть.

И не в догадку деду Сашке
(и всем нам, сколько не долдонь),
Как просто вышитой рубашкой
Завлечь девчонку под гармонь.

Потом сто раз могла бы бросить,
Приди к ним наши времена.
Куда уйти?!
Есть смысл в вопросе
Когда на свете ты одна.

Сказать, что Сашка тёмный лодырь
Или не мог всандалить гвоздь,
Нельзя.
Но Сашка в доме сроду
Был не хозяин,
Только гость.

Кто Сашку подменил Наталье,
Когда пришёл с войны мужик?!
Бессонный труженик из стали:
Дом, огород – всё блеск и шик.

Скопили скоро тысяч десять.
Пять сыну отдали.
А тот
Купил «москвич» и – чао, веси,
И отчий дом, и огород.

Труду в семье учился Жора,
Но труд сам по себе не мёд…
Одна старуха за забором
Дровишки колет.
Слёзы льёт.

…Пять дней прошло.
Немного странно,
Что сына дед не вспоминал.
Вопрос один:
Что, утром рано
Её ты снова не видал?..


Суббота

На тумбочке письмо от сына Жоры.
Он просит денег.
Пишет, кузов сгнил.
Ведём сегодня с дедом разговоры –
Дед нынче, наконец, заговорил.

Но всё ж слова становятся на место
Отнюдь не без великого труда:
«Машина – раб.
Ну а рабы, известно,
Друзьями не бывают никогда.

Живи счастливо. Долго…
В самом деле
Не только ж над поэмами корпеть…»
«поэты все подольше б жить хотели,
Но долго жить – не многое успеть.

Старуха где?»
«Ушла с утра на почту.
Я ей про дочь сегодня рассказал…»
«Какую дочь?!»
Он жестом ставит точку,
С ресниц на простынь сорвалась слеза.

Я вспоминаю:
Вот откуда ссоры
Бывали в день зарплаты старика –
То переводы, то переговоры…
У деда Сашки щедрая рука.

Такой душевный груз –
Не для веселья.
«С работой как?
Неделю ты со мной.
Теперь уж скоро…
Завтра. В воскресенье».
«Да что ты, дед!?
Да ты у нас герой!»

Старуха дверь тихонько притворила
И две бумажки старику к глазам –
Квитанции:
Три тысячи в Фонд мира
И три – какой-то женщине в Рязань.

«А Жорке что?»
«Не надо, парень, шефства.
Ищите ту,
Которой красен свет!..»
Как миру далеко до совершенства!
А, может, совершенства вовсе нет?

Мятутся мысли, застят путь друг другу.
И чувства, словно жернова в груди…
С трудом старик протягивает руку:
 «Как встретишь завтра – сразу приходи».



Воскресенье

Слегка задождило –
И гряз по колени
(То сельская осень, имейте ввиду).
Воскресное утро настроило к лени,
И я с неохотою к деду иду.

Ответить мне что на вопрос его ныне?..
О как натоптали с утра у крыльца!..
У бабки в глазах затаилась гордыня,
Великая тайна нисходит с лица.

Промолвила сухо:
«Скончался-то грешно.
А врач говорила мог жить бы да жить.
Постель чтоб не пачкать –
Да изверг я, нешто? –
Не стал с первых дней он
Ни есть и ни пить» …

Так вот почему он светлее и звонче
Бывал с каждым днём!
Вот нежданная весть!
А я –
То арбуз, то ушицу:
 «Попотчуй,
Старуха, его, как захочет поесть…»

При чём тут постель!
Ах, старуха, старуха…
Да вам только б нянчить –
Дитя ль, старика…
Свершилась победа высокого духа!
И смерть,
Как и совесть,
Чиста и легка.

Мы ищем героя во времени нашем…
Его мне искать бесполезно почти –
Он умер!
Сегодня почил мой дед Саша.
Минутой молчания деда почтим!

И крепнет в душе торжество убежденья
На вещи не просто,
А честно смотреть.
И если от Совести наше рожденье,
Тогда от неё и бессмертье, и смерть!


К друзьям

В самой морали мало интереса,
И вы всего-то жаждете узнать,
Как автор, забияка и повеса,
Отважился о совести писать?

Прошу вас, удивления не нужно,
Мы, как поэму, все себя несём.
И если только
Совесть с вами дружит,
По совести
На свете можно всё.

Ещё скажу, заканчивая тему,
Не удивляйтесь по причине той,
Что, написав о совести поэму,
Я вас люблю
И жизнью,
И судьбой!

                1985