как желчь ироний нам близка-

Виват неуёмный слова гений,
лестной славы, надменная хвала!
Туманит взор ревнивых мнений
и слов пророческих молва:..

Всё-б нам слава волшебства,
упоённых магий чародейства.
С похвалой наивностью родства,
обожествлённым отроком семейства.

Так прими мой череп, ангел мой,
в быта мрачную обитель...
Где упоённый в негах тишиной,
ты мне будешь покровитель.

И я не стал-бы уповать,
на жертв-судьбоносную Фемиду.
Зловещей думою питать,
на мир лелея горькую обиду...

Я не стал-бы взором омрачать,
себя неволя тяжкой думой.
И напрасно душу огорчать,
непосильной дани долга суммой.

Но пусть не будят мой покой,
в судьбе безжизненной стихии.
Обольщенный арфой золотой,
у моря слёз пролившейся витии.

О, отче наш природы рвенья!
Упокой среди берёз забвенья.
Вам на суд не смея возражать,
вдохновенной жертвой умирать.

Мне ж пристрастье чуждо тленья,
у грёз печального конца.
Гнев тщедушного глумленья,
к вампирам лаврового венца.

Как желчь ироний нам близка,
на томленье скорбному недугу.
Обратив в глумленье языка,
на сарказм сатиры, как услугу.