Ольга Берггольц, Юлия Друнина

Стихотворения, романсы и песни
______________________________

Содержание

_О. Берггольц_
Бабье лето
Надежда
<Какая темная зима...>
<Я тайно и горько ревную...>
К песне
РОДИНЕ
  <Все, что пошлешь: нежданную беду...>
  <Не искушай доверья моего...>
  <Изранила и душу опалила...>
<Мы предчувствовали полыханье...>
Ответ (А я вам говорю, что нет...)
<Взял неласковую, угрюмую...>
<Это всё неправда. Ты любим...>
<Ты у жизни мною добыт...>
<Во имя лучшего слова...>
Измена
ТРИПТИХ
<Ничто не вернётся...>
<Я все оставляю тебе при уходе...>
<Я сердце свое никогда не щадила...>
<Сегодня вновь растрачено души...>
<Сейчас тебе всё кажется тобой...>
<Чуж-чуженин, вечерний прохожий...>
<Ты будешь ждать, пока уснут...>
Романс (Брожу по городу и ною...)
<Не знаю, не знаю, живу - и не знаю...>
<У нас еще с три короба разлуки...>
<Вот когда я тебя воспою...>
Осень сорок первого
<Я говорю с тобой под свист снарядов...>
<Я буду сегодня с тобой говорить...>
Февральский дневник
Блокадная ласточка
<О друг, я не думала, что тишина...>
<Подбирают фомки и отмычки...>
<Мне не поведать о моей утрате...>
<Придешь, как приходят слепые...>
ЛАСТОЧКИ НАД ОБРЫВОМ
<Здесь только крест из дерева...>
<Нет, не из книжек наших скудных...>
<Прошло полгода молчанья...>
<Великое, незримое, прими мое смирение...>
<Ты в пустыню меня послала...>

_Ю. Друнина_
"Убивали молодость мою"
"И откуда Вдруг берутся силы"
"Я только раз видала рукопашный"
"Я не привыкла, Чтоб меня жалели"
Ты - рядом
"А я для вас неуязвима"
"Мне уходить из жизни - С поля боя"
"Летят, как молнии, Как блицы"
"На исходе сумрачного дня"
"И опять ликованье птичье"
"Все зачеркнуть. И все начать сначала"
"Что любят единожды - бредни"
"Пахнет лето Земляникой спелой"
"Как резко день пошел на убыль!"
"Отцвели маслины в Коктебеле"
"Мир до невозможности запутан"
"Я не люблю Распутывать узлы"
"Есть круги рая, А не только ада"
"А всё равно Меня счастливей нету"
"Да, сердце часто ошибалось"
"Истосковалась я По благородству"
"Старая лента - обугленный лес"
На эстраде
"Не знаю, где я нежности училась"
"Кто-то плачет, кто-то злобно стонет"
"Позови меня! Я всё заброшу"
"И когда я бежать попыталась из плена"
"Ты разлюбишь меня..."
"Как мы чисто"
Перед закатом
Февральское
"Все говорим"
"Я родом не из детства - из войны"
"Недостойно сражаться с тобою"
Ржавчина
"Забыть? Забыть! Забыть..."
"И не было встреч, а разлука"
"Любовь проходит"
"Во все века"
"Зима, зима нагрянет скоро"
--------


Ольга Берггольц (1910 - 1975)
БАБЬЕ ЛЕТО

Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется
             бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.

Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина...
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!

Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой...
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.

О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю... И всё же,
любовь моя, где ты? аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже...

Вот видишь - проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться...
...А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.

--------


Ольга Берггольц
НАДЕЖДА

Я все еще верю, что к жизни вернусь,-
однажды на раннем рассвете проснусь.
На раннем, на легком, в прозрачной росе,
где каплями ветки унизаны все,
и в чаше росянки стоит озерко,
и в нем отражается бег облаков,
и я, наклоняясь лицом молодым,
смотрю как на чудо на каплю воды,
и слезы восторга бегут, и легко,
и виден весь мир далеко-далеко...
Я все еще верю, что раннее утро,
знобя и сверкая, вернется опять
ко мне - обнищавшей, безрадостно-мудрой,
не смеющей радоваться и рыдать...

--------


Ольга Берггольц

Какая темная зима,
какие долгие метели!
Проглянет солнце еле-еле -
и снова ночь, и снова тьма...

Какая в сердце немота,
ни звука в нем, ни стона даже...
Услышит смерть - и то не скажет.
И кто б ответил? Пустота...
О нет, не та зима, не та...

И даже нежности твоей
возврат нежданный и летучий -
зачем он мне? Как эти тучи:
под ними жизнь еще темней,
а мне уже не стать певучей.

Но разве же не я сама
себе предсказывала это -
что вот придет совсем без света,
совсем без радости зима?..

--------


Ольга Берггольц

Я тайно и горько ревную,
угрюмую думу тая:
тебе бы, наверно, иную -
светлей и отрадней, чем я...

За мною такие утраты
и столько любимых могил!
Пред ними я так виновата,
что если б ты знал - не простил.
Я стала так редко смеяться,
так злобно порою шутить,
что люди со мною боятся
о счастье своем говорить.
Недаром во время беседы,
смолкая, глаза отвожу,
как будто по тайному следу
далеко одна ухожу.
Туда, где ни мрака, ни света -
сырая рассветная дрожь...
И ты окликаешь: "Ну, где ты?"
О, знал бы, откуда зовешь!
Еще ты не знаешь, что будут
такие минуты, когда
тебе не откликнусь оттуда,
назад не вернусь никогда.

Я тайно и горько ревную,
но ты погоди - не покинь.
Тебе бы меня, но иную,
не знавшую этих пустынь:
до этого смертного лета,
когда повстречалися мы,
до горестной славы, до этой
полсердца отнявшей зимы.

Подумать - и точно осколок,
горя, шевельнется в груди...
Я стану простой и веселой -
тверди ж мне, что любишь, тверди!

--------


Ольга Берггольц
К ПЕСНЕ

Очнись, как хочешь, но очнись во мне -
в холодной, онемевшей глубине.

Я не мечтаю - вымолить слова.
Но дай мне знак, что ты ещё жива.

Я не прошу надолго - хоть на миг.
Хотя б не стих, а только вздох и крик.

Хотя бы шёпот только или стон.
Хотя б цепей твоих негромкий звон.

--------


Ольга Берггольц
РОДИНЕ

1
Все, что пошлешь: нежданную беду,
свирепый искус, пламенное счастье,-
все вынесу и через все пройду.
Но не лишай доверья и участья.

Как будто вновь забьют тогда окно
щитом железным, сумрачным и ржавым...
Вдруг в этом отчуждении неправом
наступит смерть - вдруг станет все равно.


2
Не искушай доверья моего.
Я сквозь темницу пронесла его.

Сквозь жалкое предательство друзей.
Сквозь смерть моих возлюбленных детей.

Ни помыслом, ни делом не солгу.
Не искушай - я больше не могу...


3
Изранила и душу опалила,
лишила сна, почти свела с ума...
Не отнимай хоть песенную силу,-
не отнимай - раскаешься сама!

Не отнимай, чтоб горестный и славный
твой путь воспеть. Чтоб хоть в немой строке
мне говорить с тобой, как равной с равной,-
на вольном и жестоком языке!

--------


О. Берггольц

Мы предчувствовали полыханье
этого трагического дня.
Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.
Родина! Возьми их у меня!

Я и в этот день не позабыла
горьких лет гонения и зла,
но в слепящей вспышке поняла:
это не со мной - с _Тобою_ было,
это Ты мужалась и ждала.

Нет, я ничего не позабыла!
Но была б мертва, осуждена,-
встала бы на зов Твой из могилы,
все б мы встали, а не я одна.

Я люблю Тебя любовью новой,
горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя в венце терновом,
с темной радугой над головой.

Он настал, наш час,
                и что он значит -
только нам с Тобою знать дано.
Я люблю Тебя - я не могу иначе,
я и Ты по-прежнему - одно.

--------


Ольга Берггольц
Ответ

А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет,
ненужно пройденных путей,
впустую слышанных вестей.

Нет невоспринятых миров,
нет мнимо розданных даров,
любви напрасной тоже нет,
любви обманутой, больной,-
ее нетленно чистый свет
всегда во мне,
всегда со мной.

И никогда не поздно снова
начать всю жизнь,
начать весь путь,
и так, чтоб в прошлом бы - ни слова,
ни стона бы не зачеркнуть.

--------


О. Берггольц

Взял неласковую, угрюмую,
с бредом каторжным, с темной думою,
с незажившей тоскою вдовьей,
с непрошедшей старой любовью,
не на радость взял за себя,
не по воле взял, а любя.

--------


О. Берггольц

Это всё неправда. Ты любим.
Ты навек останешься моим.
Ничего тебе я не прощу.
Милых рук твоих не отпущу.
А тебе меня не оттолкнуть,
даже негодуя и скорбя.
Как я вижу твой тернистый путь,
скрытый, неизвестный для тебя!..
Только мне под силу, чтоб идти -
мне - с тобой по твоему пути...

--------


О. Берггольц

Ты у жизни мною добыт,
словно искра из кремня,
чтобы не расстаться, чтобы
ты всегда любил меня.
Ты прости, что я такая,
что который год подряд
то влюбляюсь, то скитаюсь,
только люди говорят...

Друг мой верный, в час тревоги,
в час раздумья о судьбе
все пути мои, дороги
приведут меня к тебе,
все пути мои, дороги
на твоем сошлись пороге...

Я ж сильней всего скучаю,
коль в глазах твоих порой
ласковой не замечаю
искры темно-золотой,
дорогой усмешки той -
искры темно-золотой.

Не ее ли я искала,
в очи каждому взглянув,
не ее ли высекала
в ту холодную весну?..

--------


О. Берггольц

Во имя лучшего слова,
одного с тобою у нас,
ты должен
влюбиться снова,
сказать мне об этом сейчас.

Смотри - ты упустишь время!
Тяжелой моей любви
счастливое, гордое бремя,
не медля, обратно зови.

Ты лучшей не сыщешь доли,
высот не найдешь других,
ибо в ней - последняя воля,
последний воздух Двоих.

--------


О. Берггольц
ИЗМЕНА

Не наяву, но во сне, во сне
я увидала тебя: ты жив.
Ты вынес все и пришел ко мне,
пересек последние рубежи.

Ты был землею уже, золой,
славой и казнью моею был.
Но, смерти назло
и жизни назло,
ты встал из тысяч
своих могил.

Ты шел сквозь битвы, Майданек, ад,
сквозь печи, пьяные от огня,
сквозь смерть свою ты шел в Ленинград,
дошел, потому что любил меня.

Ты дом нашел мой, а я живу
не в нашем доме теперь - в другом,
и новый муж у меня - наяву...
О, как ты не догадался о нем?!

Хозяином переступил порог,
гордым и радостным встал, любя.
А я бормочу: "Да воскреснет бог",
а я закрещиваю тебя
крестом неверующих, крестом
отчаянья, где не видать ни зги,
которым закрещен был каждый дом
в ту зиму, в ту зиму, как ты погиб...

О друг,- прости мне невольный стон:
давно не знаю, где явь, где сон.

--------


Ольга Берггольц
ТРИПТИХ

1

Я не люблю за мной идущих следом
по площадям
и улицам.
Мой путь -
мне кажется тогда -
стремится к бедам...
Скорей дойти до дома
как-нибудь.
Они в затылок дышат горячо...
Сейчас положат руку
на плечо!
Я оглянусь -
чужими притворятся,
прохожими...
Но нас не обмануть:
к беде -
к БЕДЕ -
стремглав
идет мой путь.
О, только бы... Скорей. Домой.
Укрыться.
Дойти и запереться
и вернуться.
Во что угодно сразу
погрузиться:
в вино!
в заботы!
в бесполезный труд...
Но вот уж много дней,
как даже дома
меня не покидает страх
знакомый,
что по Следам Идущие -
придут.

2

Не будет дома
или будет дом,
и легче будет
иль еще печальней -
об этом годе расскажу потом,
о том, как стало
ничего не жаль мне.
Не жаль стареть.
Не жаль тебя терять.
Зачем мне красота, любовь
и дом уютный,-
затем, чтобы молчать?
Не-ет, не молчать, а лгать.
Лгать и дрожать ежеминутно.
Лгать и дрожать:
а вдруг - не так солгу?
И сразу - унизительная кара.
Нет. Больше не хочу и не могу.
Сама погибну.
Подло - ждать удара!
Не женское занятье - пить вино,
по кабакам шататься в одиночку.
Но я - пила.
Мне стало все равно:
продлится ли позорная отсрочка.
Мне только слез твоих
последних жаль,
в то воскресенье,
в темный день погони,
когда разлуки каторжная даль
открылась мне -
ясней, чем на ладони...
Как плакал ты!
Последний в мире свет
мне хлынул в душу -
слез твоих сиянье!
Молитвы нет такой
и песни нет,
чтобы воспеть во мне
твое рыданье.
Но... Даже их мне не дают воспеть...
В проклятой немоте изнемогаю...
И странно знать,
что вот придет другая,
чтобы тебе с лица их утереть...
Живу - тишком.
Живу - едва дыша.
Припоминая, вижу - повсеместно
следы свои оставила душа:
то болью, то доверием, то песней...
Их время и сомненье не сотрет,
не облегчить их никаким побегом,
их тут же обнаружит
и придет
и уведет меня -
Идущий Следом...

3

Я не люблю звонков по телефону,
когда за ними разговора нет.
"Кто говорит? Я слушаю!"
В ответ
молчание и гул, подобный стону.
Кто позвонил и испугался вдруг,
кто замолчал за комнатной стеною?
"Далекий мой,
желанный,
верный друг,
не ты ли смолк? Нет, говори со мною!
Одною скорбью мы разлучены,
одной безмолвной скованы печалью,
и все-таки средь этой тишины
поговорим... Нельзя, чтоб мы молчали!"
А может быть, звонил мой давний враг?
Хотел узнать, я дома иль не дома?
И вот, услышав голос мой знакомый,
спокоен стал и отошел на шаг.
Нет, я скрываться не хочу, не тщусь.
Я всем открыта, точно домочадцам...
Но так привыкла с домом я прощаться,
что, уходя, забуду - не прощусь.
Разлука никакая не страшна:
я знаю - я со всеми, не одна...
Но, господи, как одиноко вдруг,
когда такой настигнут тишиною...
Кто б ни был ты,
мой враг или мой друг,-
я слушаю! Заговори со мною!

--------


Ольга Берггольц

Ничто не вернётся.
Всему предназначены сроки.
Потянутся дни,
в темноту и тоску обрываясь,
как тянутся эти угрюмые, тяжкие строки,
которые я от тебя почему-то скрываю.

Но ты не пугайся. Я наш договор не нарушу.
Не будет ни слёз, ни вопросов,
ни даже упрёка.
Я только покрепче замкну
опустевшую душу,
получше пойму, что теперь
навсегда одинока.

Она беспощадней всего,
недоверья отрава.
Но ты не пугайся -
ведь ты же спокоен и честен?
Узнаешь печали и радости собственной славы,
совсем не похожей на славу отверженных песен.

Я даже не буду
из дому теперь отлучаться,
шататься по городу
в поисках света людского.
Я всё потеряла -
к чему же за малость цепляться.
Мне не во что верить,
а веры - не выдумать снова.

Мы дачу наймём и украсим
как следует дачу -
плетёною мебелью,
лёгкой узорчатой тканью.
О нет, ты не бойся.
Я так, как тогда, не заплачу.
Уже невозможно - уже совершилось прощанье...

Всё будет прекрасно,
поверь мне, всё будет прекрасно,
на радость друзьям и на зависть
семействам соседним.
И ты никогда не узнаешь,
что это - мертво и напрасно...
Таков мой подарок тебе - за измену -
последний!

--------


Ольга Берггольц

Я все оставляю тебе при уходе:
все лучшее
в каждом промчавшемся годе.
Всю нежность былую,
всю верность былую,
и краешек счастья, как знамя, целую:
военному, грозному
вновь присягаю,
с колена поднявшись, из рук отпускаю.

Уже не узнаем - ни ты и ни я -
такого же счастья, владевшего нами.
Но верю, что лучшая песня моя
навек сбережет отслужившее знамя...

...Я ласточку тоже тебе оставляю
из первой, бесстрашно вернувшейся стаи,-
блокадную нашу, под бедственной крышей.
В свой час одинокий
ее ты услышишь...
А я забираю с собою все слезы,
все наши утраты,
удары,
угрозы,
все наши смятенья,
все наши дерзанья,
нелегкое наше большое мужанье,
не спетый над дочкой
напев колыбельный,
задуманный ночью военной, метельной,
неспетый напев - ты его не услышишь,
он только со мною - ни громче, ни тише...

Прощай же, мой щедрый! Я крепко любила.
Ты будешь богаче - я так поделила.

--------


Ольга Берггольц

Я сердце свое никогда не щадила:
ни в песне, ни в дружбе, ни в горе,
ни в страсти...
Прости меня, милый. Что было, то было.
Мне горько.
И все-таки всё это - счастье.

И то, что я страстно, горюче тоскую,
и то, что, страшась небывалой напасти,
на призрак, на малую тень негодую.
Мне страшно...
И все-таки всё это - счастье.

Пускай эти слезы и это удушье,
пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.
Страшней - всепрощенье. Страшней - равнодушье.
Любовь не прощает. И всё это - счастье.

Я знаю теперь, что она убивает,
не ждет состраданья, не делится властью.
Покуда прекрасна, покуда живая,
покуда она не утеха, а - счастье.

--------


Ольга Берггольц

Сегодня вновь растрачено души
на сотни лет,
на тьмы и тьмы ничтожеств...
Хотя бы часть ее в ночной тиши,
как пепел в горсть, собрать в стихи...
И что же?
Уже не вспомнить и не повторить
высоких дум, стремительных и чистых,
которыми посмела одарить
лжецов неверующих и речистых.
И щедрой доброте не просиять,
не озарить души потайным светом;
я умудрилась всю ее отдать
жестоким, не нуждающимся в этом.

Всё роздано: влачащимся - полет,
трусливым и безгласным - дерзновенье,
и тем, кто всех глумливей осмеет,-
глубинный жемчуг сердца - умиленье.
Как нищенка, перед столом стою.
Как мать, дитя родившая до срока.
А завтра вновь иду и отдаю
всё, что осталось, не приняв урока.
А может быть - мечты заветней нет,-
вдруг чье-то сердце просто и открыто
такую искру высечет в ответ,
что будут все утраты позабыты?

--------


О. Берггольц

Сейчас тебе всё кажется тобой:
и треугольный парус на заливе,
и стриж над пропастью,
и стих чужой,
и след звезды,
упавшей торопливо.
Всё - о тебе, всё - вызов и намек.
Так полон ты самим собою,
так рад, что ты, как парус, одинок,
и так жесток к друзьям своим порою.
О, пусть продлится время волшебства.
Тебе докажет мир неотвратимо,
что ты - лишь ты, без сходства, без родства,
что одиночество - невыносимо.

--------


О. Берггольц

Чуж-чуженин, вечерний прохожий,
хочешь - зайди, попроси вина.
Вечер, как яблоко, - свежий, пригожий,
теплая пыль остывать должна...

Кружева занавесей бросают
на подоконник странный узор...
Слежу по нему, как угасает
солнце мое меж дальних гор...

Чуж-чуженин, заходи, потолкуем.
Русый хлеб ждет твоих рук.
А я все время тоскую, тоскую -
смыкается молодость в тесный круг.

Расскажи о людях, на меня не похожих,
о землях далеких, как отрада моя...
Быть может, ты не чужой, не прохожий,-
быть может, близкий, такой же, как я?

Томится сердце, а что - не знаю.
Всё кажется - каждый лучше меня;
всё мнится - завиднее доля чужая,
и все чужие дороги манят...

Зайди, присядь, обопрись локтями
о стол умытый - рассказывай мне.
Я хлеб нарежу большими ломтями
и занавесь опущу на окне...

--------


О. Берггольц

Ты будешь ждать, пока уснут,
окостенеют окна дома,
и бледных вишен тишину
нарушит голос мой знакомый.
Я прибегу в большом платке,
с такими жаркими руками,
чтоб нашей радостной тоске
кипеть вишневыми цветами...

--------


О. Берггольц
РОМАНС

Брожу по городу и ною
безвестной песенки напев...
Вот здесь простились мы с тобою,
здесь оглянулись, не стерпев.

Здесь оглянулись, оступились,
почуяв веянье беды.
А город полн цветочной пыли,
и нежных листьев, и воды.

Я всё отдам - пускай смеются,
пускай расплата нелегка -
за то, чтоб снова оглянуться
на уходящего дружка!

--------


О. Берггольц

Не знаю, не знаю, живу - и не знаю,
когда же успею, когда запою
в средине лазурную, черную с края
заветную, лучшую песню мою.

Такую желанную всеми, такую
еще неизвестную спела бы я,
чтоб люди на землю упали, тоскуя,
а встали с земли - хорошея, смеясь.

О чем она будет? Не знаю, не знаю,
а знает об этом июньский прибой,
да чаек бездомных отважная стая,
да сердце, которое только с тобой.

--------


О. Берггольц

У нас еще с три короба разлуки,
ночных перронов,
дальних поездов.
Но, как друзья, берут нас на поруки
Республика, работа и любовь.
У нас еще - не перемерить - горя...
И все-таки не пропадет любой:
ручаются,
с тоской и горем споря,
Республика, работа и любовь.
Прекрасна жизнь,
и мир ничуть не страшен,
и если надо только - вновь и вновь
мы отдадим всю молодость -
за нашу
Республику, работу и любовь.

--------


О. Берггольц

...Вот когда я тебя воспою,
назову дорогою подругою,
юность канувшую мою,
быстроногую, тонкорукую.
О заставских черемух плен,
комсомольский райком в палисаде,
звон гитар у кладбищенских стен,
по кустарникам звезды в засаде!
Не уйти, не раздать, не избыть
этот гнет молодого томленья,
это грозное чувство судьбы,
так похожее на вдохновенье.
Ты мерещилась всюду, судьба:
в порыжелом военном плакате,
в бурном, взрывчатом слове <борьба>,
в одиночестве на закате.
Как пушисты весной тополя,
как бессонницы неодолимы,
как близка на рассвете земля,
а друзья далеки и любимы.
А любовь? Как воздух и свет,
как дыхание - всюду с тобою,
нет конца ей, выхода нет,-
о крыло ее голубое!
Вот когда я тебя воспою,
назову дорогою подругою,
юность канувшую мою,
быстроногую, тонкорукую...

--------


О. Берггольц
ОСЕНЬ СОРОК ПЕРВОГО

Я говорю, держа на сердце руку,
так на присяге, может быть, стоят.
Я говорю с тобой перед разлукой,
страна моя, прекрасная моя.

Прозрачное, правдивейшее слово
ложится на безмолвные листы.
Как в юности, молюсь тебе сурово
и знаю: свет и радость - это ты.

Я до сих пор была твоим сознаньем.
Я от тебя не скрыла ничего.
Я разделила все твои страданья,
как раньше разделяла торжество.

...Но ничего уже не страшно боле.
Сквозь бред и смерть
сияет предо мной
твое ржаное дремлющее поле,
ущербной озаренное луной.

Еще я лес твой вижу
и на камне,
над безымянной речкою лесной,
заботливыми свернутый руками
немудрый черпачок берестяной.

Как знак добра и мирного общенья,
лежит черпак на камне у реки,
а вечер тих, не слышно струй теченье,
и на траве мерцают светляки...

О, что мой страх,
что смерти неизбежность,
испепеляющий душевный зной
перед тобой - незыблемой, безбрежной,
перед твоей вечерней тишиной?

Умру - а ты останешься как раньше,
и не изменятся твои черты.
Над каждою твоею черной раной
лазоревые вырастут цветы.

И к дому ковыляющий калека
над безымянной речкою лесной
опять сплетет черпак берестяной
с любовной думою о человеке...

--------


О. Берггольц
* * * <Август 1941>

...Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна...

Кронштадтский злой, неукротимый ветер
в мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
ночная стража встала у ворот.

Над Ленинградом - смертная угроза...
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады -
мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.

Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельною в бою:

Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей.

--------


О. Берггольц
* * * <Октябрь 1941>

...Я буду сегодня с тобой говорить,
товарищ и друг мой ленинградец,
о свете, который над нами горит,
о нашей последней отраде.

Товарищ, нам горькие выпали дни,
грозят небывалые беды,
но мы не забыты с тобой, не одни, -
и это уже победа.

Смотри - материнской тоской полна,
за дымной грядой осады,
не сводит очей воспаленных страна
с защитников Ленинграда.

Так некогда, друга отправив в поход,
на подвиг тяжелый и славный,
рыдая, глядела века напролет
со стен городских Ярославна.

Молила, чтоб ветер хоть голос домчал
до друга сквозь дебри и выси...
А письма летят к Ленинграду сейчас,
как в песне, десятками тысяч.

Сквозь пламя и ветер летят и летят,
их строки размыты слезами.
На ста языках об одном говорят:
"Мы с вами, товарищи, с вами!"

А сколько посылок приходит с утра
сюда, в ленинградские части!
Как пахнут и варежки, и свитера
забытым покоем и счастьем...

И нам самолеты послала страна, -
да будем еще неустанней! -
их мерная, гулкая песня слышна,
и видно их крыльев блистанье.

Товарищ, прислушайся, встань, улыбнись
и с вызовом миру поведай:
- За город сражаемся мы не одни, -
и это уже победа.

Спасибо. Спасибо, родная страна,
за помощь любовью и силой.
Спасибо за письма, за крылья для нас,
за варежки тоже спасибо.

Спасибо тебе за тревогу твою -
она нам дороже награды.
О ней не забудут в осаде, в бою
защитники Ленинграда.

Мы знаем - нам горькие выпали дни,
грозят небывалые беды.
Но Родина с нами, и мы не одни,
и нашею будет победа.

--------


Ольга Берггольц
Февральский дневник <Январь-февраль 1942>

I
Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.

Какие ж я могла найти слова,
я тоже - ленинградская вдова.

Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде.
Один, стуча, трудился метроном...
И стыли ноги, и томилась свечка.
Вокруг ее слепого огонька
образовалось лунное колечко,
похожее на радугу слегка.
Когда немного посветлело небо,
мы вместе вышли за водой и хлебом
и услыхали дальней канонады
рыдающий, тяжелый, мерный гул:
то Армия рвала кольцо блокады,
вела огонь по нашему врагу.

II
А город был в дремучий убран иней.
Уездные сугробы, тишина...
Не отыскать в снегах трамвайных линий,
одних полозьев жалоба слышна.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.
На детских санках, узеньких, смешных,
в кастрюльках воду голубую возят,
дрова и скарб, умерших и больных...

Так с декабря кочуют горожане
за много верст, в густой туманной мгле,
в глуши слепых, обледеневших зданий
отыскивая угол потеплей.

Вот женщина ведет куда-то мужа.
Седая полумаска на лице,
в руках бидончик - это суп на ужин.
Свистят снаряды, свирепеет стужа...
- Товарищи, мы в огненном кольце.

А девушка с лицом заиндевелым,
упрямо стиснув почерневший рот,
завернутое в одеяло тело
на Охтинское кладбище везет.

Везет, качаясь, - к вечеру добраться б...
Глаза бесстрастно смотрят в темноту.
Скинь шапку, гражданин! Провозят ленинградца,
погибшего на боевом посту.

Скрипят полозья в городе, скрипят...
Как многих нам уже недосчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
что слезы вымерзли у ленинградцев.

Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало.
Нам ненависть заплакать не дает.
Нам ненависть залогом жизни стала:
объединяет, греет и ведет.

О том, чтоб не прощала, не щадила,
чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,
ко мне взывает братская могила
на Охтинском, на правом берегу.

III
Как мы в ту ночь молчали, как молчали...
Но я должна, мне надо говорить
с тобой, сестра по гневу и печали:
прозрачны мысли и душа горит.

Уже страданьям нашим не найти
ни меры, ни названья, ни сравненья.
Но мы в конце тернистого пути
и знаем - близок день освобожденья.

Наверно, будет грозный этот день
давно забытой радостью отмечен:
наверное, огонь дадут везде,
во все дома дадут, на целый вечер.

Двойною жизнью мы сейчас живем:
в кольце, во мраке, в голоде, в печали
мы дышим завтрашним, свободным, щедрым днем,
мы этот день уже завоевали.

IV
Враги ломились в город наш свободный,-
крошились камни городских ворот...
Но вышел на проспект Международный
вооруженный трудовой народ.

Он шел с бессмертным возгласом в груди:
- Умрем, но Красный Питер не сдадим!..

Красногвардейцы, вспомнив о былом,
формировали новые отряды,
и собирал бутылки каждый дом
и собственную строил баррикаду.

И вот за это долгими ночами
пытал нас враг железом и огнем...
- Ты сдашься, струсишь, - бомбы нам кричали,-
забьешься в землю, упадешь ничком.
Дрожа, запросят плена, как пощады,
не только люди - камни Ленинграда!

Но мы стояли на высоких крышах
с закинутою к небу головой,
не покидали хрупких наших вышек,
лопату сжав немеющей рукой.

...Наступит день, и, радуясь, спеша,
еще печальных не убрав развалин,
мы будем так наш город украшать,
как люди никогда не украшали.

И вот тогда на самом стройном зданье,
лицом к восходу солнца самого
поставим мраморное изваянье
простого труженика ПВО.

Пускай стоит, всегда зарей объятый,
так, как стоял, держа неравный бой:
с закинутою к небу головой,
с единственным оружием - лопатой.

V
О древнее орудие земное,
лопата, верная сестра земли!
Какой мы путь немыслимый с тобою
от баррикад до кладбища прошли.

Мне и самой порою не понять
всего, что выдержали мы с тобою...
Пройдя сквозь пытки страха и огня,
мы выдержали испытанье боем.

И каждый, защищавший Ленинград,
вложивший руку в пламенные раны -
не просто горожанин, а солдат,
по мужеству подобный ветерану.

Но тот, кто не жил с нами,- не поверит,
что в сотни раз почетней и трудней
в блокаде, в окруженье палачей
не превратиться в оборотня, в зверя...

. . . . . . . . . . . . . . . .

VI
Я никогда героем не была,
не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом,
я не геройствовала, а жила.

И не хвалюсь я тем, что в дни блокады
не изменяла радости земной,
что как роса сияла эта радость,
угрюмо озаренная войной.

И если чем-нибудь могу гордиться,
то, как и все друзья мои вокруг,
горжусь, что до сих пор могу трудиться,
не складывая ослабевших рук.
Горжусь, что в эти дни, как никогда,
мы знали вдохновение труда.

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
где смерть, как тень, тащилась по пятам,
такими мы счастливыми бывали,
такой свободой бурною дышали,
что внуки позавидовали б нам.

О да, мы счастье страшное открыли,
достойно не воспетое пока,-
когда последней коркою делились,
последнею щепоткой табака;
когда вели полночные беседы
у бедного и дымного огня,
как будем жить, когда придет победа,
всю нашу жизнь по-новому ценя.

И ты, мой друг, ты даже в годы мира,
как полдень жизни будешь вспоминать
дом на проспекте Красных Командиров,
где тлел огонь и дуло от окна.

Ты выпрямишься, вновь, как нынче, молод.
Ликуя, плача, сердце позовет
и эту тьму, и голос мой, и холод,
и баррикаду около ворот.

Да здравствует, да царствует всегда
простая человеческая радость,
основа обороны и труда,
бессмертие и сила Ленинграда!

Да здравствует суровый и спокойный,
глядевший смерти в самое лицо,
удушливое вынесший кольцо
как Человек, как Труженик, как Воин!

Сестра моя, товарищ, друг и брат,
ведь это мы, крещенные блокадой!
Нас вместе называют - Ленинград,
и шар земной гордится Ленинградом.

Двойною жизнью мы сейчас живем:
в кольце и стуже, в голоде, в печали,
мы дышим завтрашним, счастливым, щедрым днем,-
мы сами этот день завоевали.

И ночь ли будет, утро или вечер,
но в этот день мы встанем и пойдем
воительнице-армии навстречу
в освобожденном городе своем.

Мы выйдем без цветов, в помятых касках,
в тяжелых ватниках, в промерзших полумасках,
как равные, приветствуя войска.
И, крылья мечевидные расправив,
над нами встанет бронзовая Слава,
держа венок в обугленных руках.

--------


Ольга Берггольц
БЛОКАДНАЯ ЛАСТОЧКА

[Весной сорок второго года множество ленинградцев
носило на груди жетон - ласточку с письмом в клюве.]

Сквозь года, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна -
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.

Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало: "Жду письма".

Этот знак придумала блокада.
Знали мы, что только самолет,
только птица к нам, до Ленинграда,
с милой-милой родины дойдет.

...Сколько писем с той поры мне было.
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо?!

Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень - к роднику.

Кто не написал его? Не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?

Или где-нибудь доныне бродит
то письмо, желанное, как свет?
Ищет адрес мой и не находит
и, томясь, тоскует: где ж ответ?

Или близок день - и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны?..

О, найди меня, гори со мною,
ты, давно обещанная мне
всем, что было,- даже той смешною
ласточкой, в осаде, на войне...

--------


О. Берггольц
* * * <1940, Финляндия>

О друг, я не думала, что тишина -
Страшнее всего, что оставит война.

Так тихо, так тихо, что мысль о войне -
Как вопль, как рыдание в тишине.

Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли...

Здесь тихо, так тихо, что мнится - вовек
Сюда не придет ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод -
Никто, никогда, никогда не придет.

Так тихо, так немо - не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь - немота, немота -
Отчаяние, стиснувшее уста.

Безмирно живущему мертвые мстят:
Все знают, все помнят, а сами молчат.

--------


О. Берггольц

Подбирают фомки и отмычки,
Чтоб живую душу отмыкать.
Страшно мне и больно с непривычки.
Не простить обиды, не понять.

Разве же я прятала, таила
Что-нибудь от мира и людей?
С тайным горем к людям выходила,
С самой тайной радостью своей.

Но правдивым - больше всех не верят.
Вот и я теперь уже не та.
Что ж, взломайте...
За последней дверью
Горстка пепла, дым и пустота.

--------


О. Берггольц
[Н.М.]

Мне не поведать о моей утрате...
Едва начну - и сразу на уста
в замену слов любви, тоски, проклятий
холодная ложится немота.

Мне легче незнакомых, неизвестных,
мне легче мир оплакать, чем тебя.

И всё, что говорю,- одни подобья,
над песней неродившейся надгробье...

--------


О. Берггольц

Придешь, как приходят слепые,
На ощупь стукнешь слегка.
Лицо потемнеет от пыли,
Впадины на висках.

Сама я открою двери
И крикну, смиряя дрожь:
"Я верю тебе, я верю.
Я знала, что ты придешь!"

--------


Ольга Берггольц
ЛАСТОЧКИ НАД ОБРЫВОМ

[...О, домовитая ласточка,
О, милосизая птичка!
Г. Державин]

1

Пришла к тому обрыву
судьбе взглянуть в глаза.
Вот здесь была счастливой
я много лет назад...

Морская даль синела,
и бронзов был закат.
Трава чуть-чуть свистела,
как много лет назад.

И так же пахло мятой,
и плакали стрижи...
Но чем свои утраты,
чем выкуплю - скажи?

Не выкупить, не вымолить
и снова не начать.
Проклятия не вымолвить.
Припомнить и - молчать...

Так тихо я сидела,
закрыв лицо платком,
что ласточка задела
плечо мое - крылом.

2

Стремясь с безумной высоты,
задела ласточка плечо мне.
А я подумала, что ты
рукой коснулся, что-то вспомнив.

И обернулась я к тебе,
забыв обиды и смятенье,
прощая все своей судьбе
за легкое прикосновенье.

3

Как обрадовалась я
твоему прикосновенью,
ласточка, судьба моя,
трепет, дерзость, искушенье!

Точно встала я с земли,
снова миру улыбнулась.
Точно крылья проросли
там, где _ты_
крылом коснулась.

--------


О. Берггольц

Здесь только крест из дерева
невиданной породы
и над холмом
одни трилистники встают.
Здесь -
только _Ты_.
_Ты_ - как сама природа.
_Ты_ и твоя последняя свобода...
Бездомный, как всегда,
твой мировой уют...

--------


О. Берггольц

Нет, не из книжек наших скудных,
Подобья нищенской сумы,
Узнаете о том, как трудно,
Как невозможно жили мы.

Как мы любили горько, грубо,
Как обманулись мы любя,
Как на допросах, стиснув зубы,
Мы отрекались от себя.

Как в духоте бессонных камер
И дни, и ночи напролет
Без слез, разбитыми губами
Твердили "Родина", "Народ".

И находили оправданья
Жестокой матери своей,
На бесполезное страданье
Пославшей лучших сыновей.

О дни позора и печали!
О, неужели даже мы
Тоски людской не исчерпали
В открытых копях Колымы!

А те, что вырвались случайно,
Осуждены еще страшней -
На малодушное молчанье,
На недоверие друзей.

И молча, только тайно плача,
Зачем-то жили мы опять,-
Затем, что не могли иначе
Ни жить, ни плакать, ни дышать.

И ежедневно, ежечасно,
Трудясь, страшилися тюрьмы.
Но не было людей бесстрашней
И горделивее, чем мы!

--------


О. Берггольц

Прошло полгода молчанья
с тех пор, как стали клубиться
в жажде преображенья,
в горячей творящей мгле
твоих развалин оскалы,
твоих защитников лица,
легенды твои, которым
подобных нет на земле.

Прошло полгода молчанья
с тех пор, как мне стала сниться
твоя свирепая круча -
не отвести лица!
Как трудно к тебе прорваться,
как трудно к тебе пробиться,
к тебе, которой вручила
всю жизнь свою - до конца.

Но, как сквозь терний колючий,
сквозь ложь, клевету, обиды,
к тебе - по любой дороге,
везде - у чужих и в дому,
в вагоне, где о тебе же
навзрыд поют инвалиды,
в труде, в обычной заботе -
к сиянию твоему.

И только с чистейшим сердцем,
и только склонив колено
тебе присягаю, как знамени,
целуя его края,-
трагедия всех трагедий -
душа моего поколенья,
единственная,
прекрасная,
большая душа моя.

--------


О. Берггольц

Великое,
незримое,
прими мое смирение.
Почти окостенев,
благословляюсь.
Прими терпенье
и прими забвенье,
прими гордыню.
Я - восстановляюсь.
Восстановляю все,
о чем мечталось,
о чем нам плакалось
и что хотелось...
Восстановляю
страх,
любовь
и жалость,
и все, что не было,
и все, что вдруг имелось.
Восстановляю
все свои утраты -
заветнейшие (лучших не имелось!).
Восстановляю
имена и даты,
но имя им одно -
любовь
и смелость.

--------


Ольга Берггольц

Ты в пустыню меня послала,-
никаких путей впереди.
Ты оставила и сказала:
- Проверяю тебя. Иди.

Что ж, я шла... Я шла как умела.
Было страшно и горько,- прости!
Оборвалась и обгорела,
истомилась к концу пути.

Я не знала, зачем ты это
испытание мне дала.
Я не спрашивала ответа:
задыхалась, мужала, шла.

Вот стою пред тобою снова -
прямо в сердце мое гляди.
Повтори дорогое слово:
- Доверяю тебе. Иди.

--------


Юлия Друнина (1924 - 1991)

Убивали молодость мою
Из винтовки снайперской,
                В бою,
При бомбежке
           И при артобстреле...
Возвратилась с фронта я домой
Раненой, но сильной и прямой -
Пусть душа
         Едва держалась в теле.

И опять летели пули вслед:
Страшен быт
          Послевоенных лет -
Мне передохнуть
              Хотя бы малость!..
Не убили
       Молодость мою,
Удержалась где-то на краю,
Снова не согнулась,
                Не сломалась.

А потом -
        Беды безмерной гнет:
Смерть твоя...
             А смерть любого гнет.
Только я себя не потеряла.
Сердце не состарилось
                Ничуть,
Так же сильно
            Ударяет в грудь,
Ну, а душу я
           В тиски зажала.

И теперь веду
            Последний бой
С годами,
        С обидами,
                С судьбой -
Не желаю
       Ничему сдаваться!
Почему?
      Наверно, потому,
Что и ныне
         Сердцу моему
Восемнадцать,
            Только восемнадцать!

--------


Юлия Друнина

И откуда
       Вдруг берутся силы
В час, когда
           В душе черным-черно?..
Если б я
       Была не дочь России,
Опустила руки бы давно,
Опустила руки
            В сорок первом.
Помнишь?
       Заградительные рвы,
Словно обнажившиеся нервы,
Зазмеились около Москвы.
Похоронки,
         Раны,
             Пепелища...
Память,
      Душу мне
             Войной не рви!
Только времени
             Не знаю чище
И острее
       К Родине любви.
Лишь любовь
          Давала людям силы
Посреди ревущего огня.
Если б я
       Не верила в Россию,
То она
     Не верила б в меня.

--------


Юлия Друнина

Я только раз видала рукопашный.
Раз наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

--------


Юлия Друнина

Я не привыкла,
             Чтоб меня жалели,
Я тем гордилась, что среди огня
Мужчины в окровавленных шинелях
На помощь звали девушку -
                Меня...

Но в этот вечер,
               Мирный, зимний, белый,
Припоминать былое не хочу,
И женщиной -
           Растерянной, несмелой -
Я припадаю к твоему плечу.

--------


Юлия Друнина
ТЫ - РЯДОМ

Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.

Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить...
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!

--------


Юлия Друнина

А я для вас неуязвима,
Болезни,
       Годы,
           Даже смерть.
Все камни - мимо,
                Пули - мимо,
Не утонуть мне,
              Не сгореть.
Все это потому,
              Что рядом
Стоит и бережет меня
Твоя любовь - моя ограда,
Моя защитная броня.
И мне другой брони не нужно,
И праздник - каждый будний день.
Но без тебя я безоружна
И беззащитна, как мишень.
Тогда мне никуда не деться:
Все камни - в сердце,
                Пули - в сердце...

--------


Юлия Друнина

Мне уходить из жизни -
                С поля боя...
И что в предсмертном
                Повидаю сне,
В последний миг
              Склонится кто - ко мне?
Кем сердце успокоится?-
                Тобою,
Твоею сединою голубою,
Прищуром глаз,
             Улыбкою родною...
Я б с радостью покинула
                Земное
Постылое прибежище свое,
Когда бы верила
              В другое бытие -
Во встречу душ...
                Лишили этой веры,
Сожгли, как инквизиторы,
                Дотла...
День за окном
            Больной, угрюмый, серый,
Московский снег
              Порхает, как зола...
И все-таки я верю,
                Что ко мне
Ты вдруг придешь
               В предсмертном полусне,-
Что сердце успокоится
                Тобою,
Твоею сединою голубою,
Что общим домом
              Станет нам могила,
В которой я
          Тебя похоронила...

--------


Юлия Друнина

Летят, как молнии,
                Как блицы,
Одна другой больнее весть:
Друзья уходят вереницей.
Прощай!
      А кто потом?..
                Бог весть!

Сражаться в юности умела -
Дай, зрелость, мужества теперь,
Когда настойчиво и смело
Уже стучится
           Вечность в дверь...

--------


Юлия Друнина

На исходе сумрачного дня
Теплый луч вдруг обласкал меня.
Пробежал легко по волосам,
Хоть того и не заметил сам.
Теплый луч, скользни по мне потом -
Над моим заброшенным крестом.

--------


Юлия Друнина

И опять ликованье птичье,
Все о жизни твердит вокруг.
Тешит зябликов перекличка,
Дятлов радостный перестук.

Поднимусь, соберу все силы,
Пусть еще неверны шаги.
Подмосковье мое, Россия -
Душу вылечить помоги!

--------


Юлия Друнина

Все зачеркнуть. И все начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская волна.

Когда все было праздником и новью -
Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд...
Ах океан, зовущийся _Любовью_,
Не отступай, прихлынь, вернись назад!

--------


Юлия Друнина

Что любят единожды - бредни,
Внимательней в судьбы всмотрись.
От первой любви до последней
У каждого целая жизнь.

И, может быть, молодость - плата
За эту последнюю треть:
За алые краски заката,
Которым недолго гореть...

--------


Юлия Друнина

Пахнет лето
          Земляникой спелой -
Снова реки
         Повернули вспять...
Снова сердце
           К сердцу прикипело -
Только с кровью
              Можно оторвать.

Пахнет лето
          Земляникой спелой,
Скоро осень
          Загрустит опять.
Может, это времечко
                Приспело -
Уходить,
       От сердца отрывать?..

--------


Юлия Друнина

Как резко день пошел на убыль!
Под осень каждый луч милей...
Грустят серебряные трубы
Прощающихся журавлей.

Как резко жизнь пошла на убыль!
Под осень дорог каждый час...
Я так твои целую губы -
Как будто бы в последний раз...

--------


Юлия Друнина

Отцвели маслины в Коктебеле,
Пожелтел от зноя Карадаг...
А у нас в Полесье
                Зябнут ели,
Дождик,
      Комариные метели
Да в ночи истошный лай собак.

Я люблю тебя,
            Мое Полесье,
Край туманных торфяных болот.
Имя звонкое твое,
                Как песня,
В глубине души моей живет.

Отчего же
        Нынче над собою,
В полумраке северных лесов,
Вижу юга небо голубое,
Слышу дальних теплоходов зов?

Ну, а ты,
        В ночах осенних, длинных,
Ты,
  От моря и меня вдали,
Помнишь ли
         Цветущие маслины
И на горизонте корабли?

--------


Юлия Друнина

Мир до невозможности запутан.
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.

Ты прочтешь и скажешь:
                - Очень мило,
Жизнеутверждающе притом.-
И не будешь знать, как больно было
Улыбаться обожженным ртом.

--------


Юлия Друнина

Я не люблю
         Распутывать узлы.
Я их рублю -
           Ведь боль
                Мгновенье длится.
Терпения покорные волы -
Не создана
         Быть вашею возницей.

Нет, если надо -
               Все перетерплю.
Но если впереди
              Итог единый,
Одним ударом
           Цепь перерублю
И в ночь уйду,
             Держать стараясь спину,
Без лишних слов,
               Не опуская глаз...

Но сколько раз ссутулюсь,
                Сколько раз!

--------


Юлия Друнина

Есть круги рая,
              А не только ада.
И я сквозь них,
              Счастливая, прошла.
Чего ж мне надо,
               Да, чего ж мне надо?
Ни на кого
         Держать не стану зла.
За все, что было,
                Говорю: "спасибо!"
Всему, что будет,
                Говорю: "держись!"
Престолы счастья
               И страданий дыбы -
Две стороны
          Одной медали -
                _Жизнь_.

--------


Юлия Друнина

А всё равно
          Меня счастливей нету,
Хотя, быть может,
                Завтра удавлюсь...
Я никогда
        Не налагала вето
На счастье,
          На отчаянье,
                На грусть.

Я ни на что
          Не налагала вето,
Я никогда от боли не кричу.
Пока живу - борюсь.
                Меня счастливей нету,
Меня задуть
          Не смогут, как свечу.

--------


Юлия Друнина

Да, сердце часто ошибалось,
Но все ж не поселилась в нем
Та осторожность,
               Та усталость,
Что равнодушьем мы зовем.

Все хочет знать,
               Все хочет видеть,
Все остается молодым.
И я на сердце не в обиде,
Хоть нету мне покоя с ним.

--------


Юлия Друнина

Истосковалась я
              По благородству -
Да, мушкетеры
            Сделались не те...
И если честно -
              Нелегко бороться
Мне на своей
           Последней высоте.

Но все же я
          Не опускала руки,
Торжествовать
            Не позволяя злу.
Враги мне только помогают -
                Ругань
Всегда воспринимала
                Как хвалу.

--------


Юлия Друнина

Старая лента - обугленный лес.
Юный Алейников, юный Бернес.
Дочь говорит: "Примитив!"
Может быть, правда в словах этих есть,
Только отвага, и верность, и честь -
Непреходящий мотив.

Их проявила на пленке война...
Как надоели мне полутона -
Словно боимся мы сильных страстей
Так, как боятся незваных гостей...

Старая лента - обугленный лес,
"Темную ночь" напевает Бернес.
Ах, как волнует нехитрый мотив,
Как покоряет сердца "примитив"!

--------


Юлия Друнина
НА ЭСТРАДЕ

Аудитория требует юмора,
Аудитория, в общем, права:
Ну для чего на эстраде угрюмые,
Словно солдаты на марше, слова?
И кувыркается бойкое слово,
Рифмами, как бубенцами, звеня.
Славлю искусство Олега Попова,
Но понимаю все снова и снова:
Это занятие не для меня...

Требуют лирики. Лирика... С нею
Тоже встречаться доводится мне.
Но говорить о любви я умею
Только наедине.
Наедине, мой читатель, с тобою
Под еле слышимый шелест страниц
Просто делиться и счастьем, и болью,
Сердцебиеньем, дрожаньем ресниц...

Аудитория жаждет сенсаций,
А я их, признаться, боюсь, как огня.
Ни громких романов, ни громких оваций
Не было у меня.
Но если меня бы расспрашивал _Некто_:
Чем я, как поэт, в своей жизни горда?
Ответила б: "Тем лишь, что ради эффекта
Ни строчки не сделала никогда".

--------


Юлия Друнина

Не знаю, где я нежности училась, -
Об этом не расспрашивай меня...
Растут в степи солдатские могилы,
Идет в шинели молодость моя.
В моих глазах - обугленные трубы.
Пожары полыхают на Руси.
И снова нецелованные губы
Израненный парнишка закусил.
Нет! Мы с тобой узнали не из сводки
Большого отступления страду.
Опять в огонь рванулись самоходки.
Я на броню вскочила на ходу.
А вечером над братскою могилой
С опущенной стояла головой...
Не знаю, где я нежности училась, -
Быть может, на дороге фронтовой.

--------


Юлия Друнина

Кто-то плачет, кто-то злобно стонет,
Кто-то очень-очень мало жил...
На мои замерзшие ладони
Голову товарищ положил.
Так спокойны пыльные ресницы.
А вокруг нерусские поля...
Спи, земляк, и пусть тебе приснится
Город наш и девушка твоя.
Может быть, в землянке после боя
На колени теплые ее
Прилегло кудрявой головою
Счастье беспокойное мое.

--------


Юлия Друнина

Позови меня!
Я всё заброшу.
Январём горячим, молодым
Заметёт тяжёлая пороша
Лёгкие следы.

Свежие пушистые поляны.
Губы.
Тяжесть ослабевших рук.
Даже сосны,
от метели пьяные,
Закружились с нами на ветру.

На моих губах снежинки тают.
Ноги разъезжаются на льду.
Бойкий ветер, тучи разметая,
Покачнул весёлую звезду.

Хорошо,
что звёзды покачнулись.
Хорошо
по жизни пронести
Счастье,
не затронутое пулей,
Верность,
не забытую в пути.

--------


Юлия Друнина

И когда я бежать попыталась из плена
Глаз твоих, губ твоих и волос,
Обернулся ты ливнем и запахом сена,
Птичьим щебетом, стуком колес.

Все закрыты пути, все запутаны тропы -
Так за годом уносится год...
Я лечу в пустоту, перепутаны стропы -
Только дольше бы длился полет!

--------


Юлия Друнина

Ты разлюбишь меня...
Если все-таки станется это,
Повториться не сможет
Наше первое смуглое лето -
Все в росе по колено,
Все в укусах крапивы...
Наше первое лето -
Как мы были глупы и счастливы!

Ты разлюбишь меня...
Значит, яростной крымской весною,
Партизанской весной
Не вернешься ты в юность со мною.
Будет рядом другая -
Вероятно, моложе, яснее,
Только в юность свою
Возвратиться не сможешь ты с нею.

Я забуду тебя.
Я не стану тебе даже сниться.
Лишь в окошко твое
Вдруг слепая ударится птица.
Ты проснешься, а после
Не сумеешь уснуть до рассвета...
Ты разлюбишь меня?
Не надейся, мой милый, на это!

--------


Юлия Друнина

Как мы чисто,
Как весело жили с тобой!
Страсть стучала в виски,
Словно вечный прибой.
И была ты, любовь,
Полыхающим летом,
Пьяным маком
И огненным горицветом.

Ничего не могли
Друг от друга таить.
Разорвав повседневности
Серую нить,
Мы попали
В надежные цепи из роз,
Бурных ссор,
Примирений
И радостных слез.

А еще мы с тобой
Были в стане одном
В дни, когда все, казалось,
Летело вверх дном.
Вместе падали в пропасть,
Взлетали вдвоем.
Нас пытала эпоха
Мечом и огнем.

Пусть давно ты лежишь
Под могильной плитой.
Я осталась надежным товарищем
Той,

Что всегда твою память
И честь защитит,
Потому что любовь -
И оружье и щит.

--------


Юлия Друнина
ПЕРЕД ЗАКАТОМ

Пиджак накинул мне на плечи -
Кивком его благодарю.
"Еще не вечер, нет, не вечер!"-
Чуть усмехаясь, говорю.

А сердце замирает снова,
Вновь плакать хочется и петь.
...Гремит оркестра духового
Всегда пылающая медь.

И больше ничего не надо
Для счастья в предзакатный час,
Чем эта летняя эстрада,
Что в молодость уводит нас.

Уже скользит прозрачный месяц,
Уже ползут туманы с гор.
Хорош усатый капельмейстер,
А если проще - дирижер.

А если проще, если проще:
Прекрасен предзакатный мир!
И в небе самолета росчерк,
И в море кораблей пунктир.

И гром оркестра духового,
Его пылающая медь.
...Еще прекрасно то, что снова
Мне плакать хочется и петь.

Еще мой взгляд кого-то греет
И сердце молодо стучит.
Но вечереет, вечереет -
Ловлю последние лучи...

--------


Юлия Друнина
ФЕВРАЛЬСКОЕ

Ночью было за двадцать,
А к полудню сугробы осели.
Я люблю этот месяц -
Полузимний и полувесенний,
Схватку солнца и льда,
Пересвист птичьих раций.
Пусть спешат холода
По ночам
За капель отыграться.
Лютовали сегодня опять,
А к полудню сугробы осели.

Ты ведь тоже такой -
Полузимний и полувесенний...

--------


Юлия Друнина

Все говорим:
"Бережем тех, кого любим,
Очень".
И вдруг полоснем,
Как ножом, по сердцу -
Так, между прочим.

Не в силах и объяснить,
Задумавшись над минувшим,
Зачем обрываем нить,
Которой связаны души.
Скажи, ах, скажи - зачем?..
Молчишь, опустив ресницы.

А я на твоем плече
Не скоро смогу забыться.
Не скоро растает снег,
И холодно будет долго...
Обязан быть человек
К тому, кого любит, добрым.

--------


Юлия Друнина

Я родом не из детства - из войны.
И потому, наверное, дороже,
Чем ты, ценю я радость тишины
И каждый новый день, что мною прожит.

Я родом не из детства - из войны.
Раз, пробираясь партизанской тропкой,
Я поняла навек, что мы должны
Быть добрыми к любой травинке робкой.

Я родом не из детства - из войны.
И, может, потому незащищённей:
Сердца фронтовиков обожжены.
А у тебя - шершавые ладони.

Я родом не из детства - из войны.
Прости меня - в том нет моей вины...

--------


Юлия Друнина

Недостойно сражаться с тобою,
Так любимым когда-то -
Пойми!..
Я сдаюсь,
Отступаю без боя.
Мы должны
Оставаться людьми.
Пусть, доверив тебе свою душу,
Я попала в большую беду.
Кодекс чести
И здесь не нарушу -
Лишь себя упрекая,
Уйду...

--------


Юлия Друнина
РЖАВЧИНА

Я любила твой смех, твой голос.
Я за душу твою боролась.
А душа-то была чужою,
А душа-то была со ржою.
Но твердила любовь: "Так что же?
Эту ржавчину уничтожу".
Были бури. И были штили.
Ах, какие пожары были!
Только вот ведь какое дело -
В том огне я одна горела.
Ржа навеки осталась ржою,
А чужая душа - чужою...

--------


Юлия Друнина

Забыть? Забыть! Забыть...
Землей, золой, травой
Минувшее закрыть,
Засыпать голос твой.
И верить - тверд покров,
Но, на него ступив,
Сорваться в гулкий ров,
Где каждый вздох твой жив!
И вниз лететь как ввысь!
И, этот путь любя,
Понять, что не спастись
Вовеки от тебя!

--------


Юлия Друнина

И не было встреч, а разлука
Как лезвие в сердце вошла.
Без зова вошла и без стука -
Умна, осторожна и зла.

Сказала я: "Сделай мне милость,
Исчезни! Так больно с тобой..."
"Нет, я навсегда поселилась,
Я стала твоею судьбой".

--------


Юлия Друнина

Любовь проходит.
Боль проходит.
И ненависти вянут гроздья.
Лишь равнодушье -
Вот беда -
Застыло, словно глыба льда.

--------


Юлия Друнина

Во все века,
Всегда, везде и всюду
Он повторяется,
Жестокий сон,-
Необъяснимый поцелуй Иуды
И тех проклятых сребреников звон.

Сие понять -
Напрасная задача.
Гадает человечество опять:
Пусть предал бы
(Когда не мог иначе!),-
Но для чего же
В губы целовать?..

--------


Юлия Друнина

Зима, зима нагрянет скоро,
Все чаще плачут небеса.
Пошли на приступ мухоморы -
Горит разбойная краса.

С ножом - как тать!- под дождик мелкий
Бреду на поиски опят.
Свернувшись, в дуплах дремлют белки,
Лисицы в норах сладко спят.

Стал молчаливым бор отныне,
И грусть разлита в тишине.
Бреду одна в лесной пустыне,
Кипенья лета жалко мне...

Но вот другое обаянье
Меня в другой берет полон.
То обаянье увяданья -
Осенний сон, осенний сон...

--------