Чья кнопка шире

                ВЛАДИСЛАВ КОНДРАТЬЕВ

                ЧЬЯ КНОПКА ШИРЕ

          Один раз вышло, что столкнулись лицом к лицу на одной площадке поэт Кондратьев, Ким и Трамп. А Трамп – мужик заводной, задиристый. На поэта Кондратьева он, понятное дело, поостерёгся нападать, а как Кима увидел, так сразу и наехал на него, насел с угрозами.

           Очень не понравилось это поэту Кондратьеву, не такой он человек, чтобы позволять младших обижать. Служил когда-то поэт Кондратьев в Армии солдатом, а солдат, как всем хорошо известно, ребёнка не обидит. Вот и решил поэт Кондратьев, что он и Кима в обиду не даст, и Трампа не обидит, Трамп – хоть и вздорный старикашка, но старость нужно уважать.

           Как быть?

           Другой бы на его месте растерялся, а поэт Кондратьев находчивый. Вот он им и говорит таковы слова:

           – Да хватит вам, мужики, ты уж, Кимушка, извини, собачиться. Как мужикам предлагаю: а давайте лучше водки выпьем. Сообразим на троих. Тем паче, что нас – именно трое.

           Трамп как услыхал про водку, аж загорелся, затрясся весь, так ему выпить захотелось, да и Ким, по глазам видно, отнюдь не прочь. Пошарили по карманам, насобирали кой-чего: на водку и на закусить. Стали решать, кому бежать в магазин. Трамп как взглянул на поэта Кондратьева, так сразу и понял, что его отправить не удастся. Да и неловко как-то просить поэта в магазин сбегать. И самому не хочется. Вот и стал Трамп хитрить. Говорит:

           – Предлагаю в решении вопроса об определении гонца руководствоваться принципом старшинства. Пусть Ким, как самый младший, бежит в магазин.

           Ким сразу обиделся, насупился, но виду не подаёт. И снова поэт Кондратьев Кима выручил. Говорит:

           – Нет, Ким за водкой не пойдёт. Ты, Трампушка, разве не знаешь, что малолетним спиртное не продают.

           Трамп бизнесменом был, доводы разума он хорошо понимал. Кивнул согласно и на поэта смотрит. А тот говорит:

           – Ну, раз уж мы договорились, а договор – дороже денег, руководствоваться принципом старшинства, а младший идти не может, то пойдёт старший.

           – Да я, – стал неуверенно возражать Трамп, – может, чего-то не того куплю. Перепутаю. То, да сё… Сами же потом меня ругать будете.

           Очень уж ему не хотелось в магазин бежать.

           – Ничего страшного, – возразил поэт Кондратьев, – я на листочке тебе всё напишу.

           Трамп уже понял, что ему не отвертеться, но гонора у него много. Вот он и ухватился за соломинку, возражает:

           – Так ведь я читать не умею. Как же я пойму, что нужно брать?

           – Ничего страшного, – снова возразил поэт Кондратьев, – ты продавцу покажешь, он тебе всё и отпустит.

           Ну, ясное дело, – никак не отвертеться. Видит Трамп, что все его “отмазки” признаются гнилыми, смирился с судьбой. Покряхтел Трамп, поворчал, да делать нечего – взял деньги и в магазин умчался. Долго ли, скоро ли, только возвращается. Взял: водки, сала домашнего, селёдочки пряного посола, солёных огурчиков крепеньких, помидорчиков сочненьких, капусточки хрусткой, хлеба ржаного свеженького, – всё честь по чести, всё – как полагается.

           Увидел поэт Кондратьев это хорошо, вот и говорит:

           – Хорошо!

           А Трамп стоит, мнётся, с ноги на ногу переступает. Очень уж ему похвалы хочется. Пожалел его поэт Кондратьев, он ведь добрый и решил похвалить старика:

           – Вот видишь, как всё хорошо, да ловко вышло, а ты боялся, идти не хотел.

           Трамп и поплыл сразу, так ему похвала не кого-нибудь, а самого поэта Кондратьева приятна, поэт ведь не каждого хвалит. Поди дождись от него слова доброго. Зарделся старик, улыбается счастливо, но и обида не отпускает так сразу. Вот он вполголоса и говорит поэту Кондратьеву:

           – А ты меня, всё-таки, объегорил и обкузмил, надул старика. Ким ведь уже совершеннолетний. Могли бы и его послать.

           Видит поэт Кондратьев, что старик Трамп – вздорный старик, злопамятный, решил он его снова обмануть. Вот и говорит:

           – Про возраст я – для отвода глаз. Водки он бы взял. А что на закуску? Ты знаешь? А?

           – Собачатины?! – так и ахнул Трамп.

           – Ну, кто знает, кто знает… Не исключено… Хотя… Нет, лучше было не рисковать.

           Ким стоит в сторонке и не знает, как быть: с одной стороны поэт Кондратьев его от похода в магазин освободил, “отмазал”, так сказать, с другой – постоянно о чём-то с Трампом шепчется, а с ним – нет.

           Трамп иначе: с одной стороны поэт Кондратьев его ловко в магазин “заслал”, с другой – оказывает старику больше внимания.

           ПолитИк, понимаешь…

           Стали решать, к кому идти водку кушать. Поэт Кондратьев прикинул так – знаем мы это дело: сначала будут водку пить и закусывать, потом – без закуски пить, следовательно, упьются вдрызг, насвинячат… Убирай потом после них. Нет, так не пойдёт. Идти к Киму – тоже не вариант. Вот он и говорит:

           – Ну, что, Трампушка, к Киму пойдём?

           – А почему это к нему? Почему – на его территории? Я не согласен. Точка!

           – Вот ты капризный! Как девочка. Ладно, твоя взяла. К тебе, Трампушка, пойдём.

           Трамп поначалу обрадовался, что не к Киму пойдут, а к нему, а потом подвох почуял. Потому, что поэт Кондратьев к себе не пригласил. Отчего бы это? Он и спросил:

           – А почему ко мне?

           – По старшинству, – сказал, как отрезал, поэт Кондратьев.

           Трампу на это и возразить нечего.

           Пошли к Трампу. Тот освободил стол от разных государственных бумаг и прочего мусора, пододвинул кресла. Ким закуску нарезал аккуратно. Поэт Кондратьев всё это одобрил:

           – Ну, водка греется, не будем больше тянуть кота за хвост.

           Ким, было, насупился, как про кота услыхал, подумал, нет ли в этом подвоха, намёка нет ли. А потом сообразил, что кот – не собака. И успокоился.

           Сели к столу. Поэт Кондратьев водку открыл, разлил по первой. Чокнулись за мир во всём мире. Выпили. Закусили. На душе потеплело.

           Поэт Кондратьев по второй разлил, не преминув сообщить интуристам, что:

           – Между первой и второй – перерывчик небольшой.

          Ким и во второй раз надумал насупиться, не намекает ли поэт Кондратьев на частые ракетные пуски, а потом поразмыслил, и решил, что такое напоминание – не обидное для него, а даже приятное и полезное. Тут уж Трамп насупился. А поэт Кондратьев тост провозгласил. Как всегда – короткий, но ёмкий:

           – Ну, будем.

           Вторая пошла легче первой. Закусили плотно. Стало ещё теплее на душе. Трамп даже раскраснелся. И потом покрылся. А Ким ничего – держится молодцом, улыбается таинственной восточной улыбкой, но по глаза видно, что очень ему хорошо стало.

           А поэт Кондратьев сообщил и другую, неизвестную интуристам, истину:

           – Между третьей и второй…

           – Перерывчик небольшой! – догадавшись, хором подхватили Ким и Трамп.

          Решили они на ракетные пуски внимание не обращать. А поэт Кондратьев вновь тост провозгласил, тоже короткий, но ещё более ёмкий:

           – Ну, вздрогнули.

           Ким и Трамп и в самом деле вздрогнули. И оба подумали одно и то же: “Да, точно, про пуски он тосты провозглашает”.

           Выпили – закусили. Понятно, что показалось – мало.

           – Теперь моя очередь идти, – вызвался Ким.

           – А я уже поднаторел в этом деле, – возразил Трамп, решивший, что Киму в выборе закуски довериться нельзя, – Я пойду.

          А сам подумал: “Дружба – дружбой, а собака – друг человека”. Вслух же сказал:

           – Я пойду.

           – Нет я.

           – Нет я.

           – Оба идите, – решил поэт Кондратьев.

           Оно и понятно: сходят вместе, а общее дело поможет сдружиться. Может, перестанут, наконец, собачиться.

           Так оно и получилось – оба вернулись в обнимочку. Идут, пошатываясь, песню, видимо, про ракетные пуски, горланят:

           – А нам – всё равно! А нам – всё равно! А нам…

           Сели, стали разливать, выпивать, закусывать. Ну, думает поэт Кондратьев, пора и честь знать, пора, по примеру князя Вано Пантиашвили, уйти, как француз, не прощаясь – по-английски. Только подумал, как оно и началось. Трампа совсем развезло, да и Ким хорошо поднабрался. Вот Трампа и понесло. Что уж там ему померещилось, неизвестно, только он как рявкнет на Кима! А тот, хоть и молодой, Трампу спуску не дал и в ответ стал его поливать.

           Подскочили оба, готовы друг на друга броситься, выкрикивают ругательства и угрозы.

           Трамп орёт, что он Кима изничтожит. А тот в ответ, что руки, мол, коротки. У самих ракеты найдутся. Ядерная, де, кнопка, у Кима всегда под рукой.

           Трамп как услыхал про ядерную кнопку, совсем разума лишился, взбеленился и орёт:

           – А моя кнопка шире!

            До чего бы дело дальше дошло и куда бы зашло, никто не знает. Да только мудрость поэта Кондратьева, как всегда, разрядила обстановку. Он, как услышал, что у Трампа кнопка шире, так и сказал:

          – Трампушка, ты бы этим не хвастался, что твоя кнопка шире. У вас там толерантность и всё такое прочее, но лучше не надо этим похваляться.

           Трамп даже протрезвел сразу. Стоит, глаза пучит. А Ким – не пучит, у него глаза, как щёлки – ничего по ним понять невозможно, а лицо застыло таинственной восточной маской.

           Тем дело и кончилось. А в Северной Корее с тех пор появилось крылатое выражение, которое потом по всему миру разлетелось:

           «Ты прав, Трапмушка, твоя кнопка шире».

           Кто бы спорил?

© 22.01.2018 Владислав Кондратьев
Свидетельство о публикации: izba-2018-2175658
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2018
Свидетельство о публикации №218012201119