Судьба поэта

Орошаемый влагой, струящейся с латаных крыш,
Что воздвиглись меж небом и дланью, простёртой к свободе,
Он всё грезил надеждой – но вряд ли его ублажишь:
Увядает душа в полумраке безликих мелодий.
 
Были лучшие дни – покорён неприступный Олимп,
И манил ослепительным заревом пик Джомолунгмы…
Лишь упрямо в расселину вёл нахлобученный нимб,
Распаляя огонь гордеца, как горящие угли…
 
Отошёл протеже – безыскусен, картав, неказист
Оказался ваятель лубочно-вербальных фантазий,
Воспринявший свой имидж, как дока и гений-стилист,
А отныне – сметённый с вершины потоками грязи.
 
Век живи – век смиряй свой безмерно-заносчивый пыл:
Очутился за скобками славы, где памяти сколы
Отражают вчерашние лавры, хоть нынче – бескрыл
Он в полёте над миром, слагая пустые глаголы.
 
Всё идёт по спирали – начнётся и новый виток:
Так не стоит скорбеть, будто жизнь невозвратно разбита.
Не забвенье, а грех – беспощаден, враждебен, жесток:
Лишь отринув его, возвратим себе славу пиита!