Вдыхаю хвойность розмарина

Вдыхаю хвойность розмарина
в старючем глиняном горшке.
"Я не люблю тебя, Марина"
засела мысль в моей бaшке.
Хоть застрелись или повесься
иль бесприданницей ко дну,
твои стихи придонной взвесью
сманили душу нe одну
в непроходимое унынье,
и в беспросветную тоску,
иные топятся и ныне,
пугая щуку и треску.
А нахера? В загробном мире
не меньше тягот и цепей.
Ты сахарок зажала Ире,
и яд презрения испей.

P.S. «При одной мысли о возможности революции у меня крылья вырастают. Можно жить без очень многого: без любви, без семьи, без «теплого уголка». Но как примириться с мыслью, что революции не будет? Ведь только в ней и жизнь!»
Это в своем дневнике писала шестнадцатилетняя барышня – на фото она справа, пухленькая такая. Узнали?
Да, это Марина Цветаева. А вот и ее мечты, очень актуальные перед 23.01.21: «Неужели эти улицы никогда не потеряют своего мирного вида? Неужели эти стекла не зазвенят под камнями?.. Ничего не надо, ничего не жалко, только бы началось».
Ей «повезло», революции она дождалась. И Гражданской войны тоже. И беспросветной нищеты вкупе с голодом – да таким, что детей пришлось в приют отдать в надежде, что хоть там их покормят (из двоих выжил один). Да и вся ее жизнь – эмиграция, возвращение, потеря близких и даже петля в Елабуге – неизбежное следствие детской «мечты» 1908 года.(C)

P.S.S. Цветаева сама пишет в дневнике, как заведующая приютом просила её дать сахара не только Але, но хоть немного и Ирине.
— «А что ж Вы маленькую-то не угостите?» Делаю вид, что не слышу.— Господи! — Отнимать у Али! — Почему Аля заболела, а не Ирина?!!»
Когда Цветаевой рассказали, что её дети голодают, а Ирина кричит от голода, она цинично написала в своём дневнике:
«Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю её гнусность».
Это мать пишет про ребёнка, которому не было и трёх лет.
Когда Ариадна тяжело заболела, Цветаева забрала её домой и выходила. А вот Ирину она оставила в приюте. Малышка скончалась в муках в возрасте трёх лет.(C)