Теперь рак можно определить по одной капле крови

  НЕДАВНО ОПУБЛИКОВАНЫ ДАННЫЕ, ЧТО ПО КАПЕЛЬКЕ КРОВИ МОЖНО БУДЕТ ОПРЕДЕЛИТЬ РАК НА РАННИХ СТАДИЯХ.

 Учась в медвузе, я решил для себя заниматься онкологией. Если я буду хирургом, - вылечу несколько сот больных. Терапевтом – помогу тысячам страждущих. А если я найду причину возникновения рака и раннюю его диагностику, - спасу миллионы людей на Земном  шаре.
     Мне повезло,  распределили в НИИ онкологии. Я попросился в экспериментальный отдел и меня направили в лабораторию  вирусологии, которой руководил молодой талантливый доктор наук.
      Помимо основной работы я ставил РСК (реакция связывания комплимента) с кровью здоровых людей, больных с хроническими заболеваниями и онкобольных.
      Не вылезал из Ленинской библиотеки, ставил оригинальные опыты, а ночами и в воскресные дни подрабатывал на неотложке при  4 горбольнице.
      Результаты были хорошие: в 90% кровь (а я брал всего 1 мл крови) у онкобольных давала положительный результат, в то время как у остальных – отрицательный.
     Однажды, во время дежурства на неотложной помощи ко мне подошла заведующая поликлиническим отделением и попросила взять у неё кровь.
  - А что Вас беспокоит? – спросил я. – В какую группу я должен Вас отнести?
- Ничего, отнесите меня в доноры, - ответила она.
      Когда я поставил реакцию с её кровью, она дала положительный результат.
      Придя на очередное дежурство, я позвонил ей и соврал, что лаборантка разбила пробирку с её кровью.  И если она не против, я лично проведу исследование.
      Каково же было моё удивление, когда её кровь снова дала положительный результат.
      - Признавайтесь, чем Вы больны?  Донор! – набросился я на неё.
     - Я Вам правду сказала: я себя прекрасно чувствую. В анамнезе у меня была язва желудка, но она давно зарубцевалась и не беспокоит меня. Поэтому я и решила сдать кровь, зная, что Вы проверяете на онкологию. – оправдалась доктор.
      - Провертись, - на всякий случай, - посоветовал я ей.
        После отпуска я вышел на дежурство, меня вызвала главный врач больницы и поблагодарила. Я не понял за что.
       - Как за что! Вы кровь брали у нашей заведующей! Так её вовремя прооперировали, - начальная стадия онкогинекологии.  Скоро выпишем! А давайте у всех сотрудников возьмём по 1мл крови и отдадим Вам на проверку!
      - Не получится. Я там больше не работаю…

Когда-то он рассказал мне эту историю и взял с меня слово, что я опубликую её только после его смерти или не раньше чем через 25 лет.
  Он работал в ведущем НИИ онкологии и был готов уже защищать диссертацию, как получил данные, что животные в виварии института заражены вирусом полиомы ( онкогенный, вызывающий развитие опухолевого роста).
  Он подошёл к своему шефу и протянул ему заявление об увольнении.
  - Ты чего? – спросил тот.
  - Животные вивария заражены вирусом полиомы, да и в вашей крысиной саркоме я выявил присутствие вируса полиомы (штамм получен в институте шефом, за что он получил докторскую степень и звание профессор).
 - Защищай диссертацию, она у тебя  вся на человеческом материале и тянет на докторскую. Мировое открытие, - по капельке крови определять рак!
- Вы согласны, что в виварии гуляет вирус полиомы?
- Глупости, это новый вирус.  Мы проведём  идентификацию его и весь мир заговорит об этом!
- Если бы мы с Вами работали на резиновой фабрике и производили некачественные презервативы, я, может быть,   с  Вами был бы заодно, -  от этого демографические показатели страны  улучшались.  А здесь вопрос жизни и здоровья миллионов людей.
- Давай заявление. Подпишу.

В отделе кадров ему сказали, что после института нужно отработать три года.
  Тогда он подошёл  после конференции к новому директору института (старого директора, академика пригласили работать в  Женеву  в  ВОЗ), классному хирургу из Владивостока, депутату ВС,  и протянул ему свое заявление.
 - Вы о чём? – спросил директор.
 - Животные в виварии заражены вирусом полиомы.
    После этих слов директор взял его за руку и приказал секретарше никого не пускать к нему и не соединять по телефону не с кем.
    Они провели два часа за закрытыми   дверями. Он рассказывал директору о своих опытах, результатах. Тот внимательно слушал, не перебивая.
 - Знаешь, я, клиницист,  не очень шибко разбираюсь, но мне не нравится, что из нашего института два сотрудника из экспериментального  отдела сбежали в Израиль. Переходи работать в клинику.
  - Подпишите, пожалуйста, заявление. – настаивал он.
  - Нашёл хорошую работу?
 - Нет, не искал. – ответил он.
 - Вот тебе записка, пойдёшь в горонкодиспансер работать районным онкологом. А мы всё проверим и сообщим тебе через 2 месяца.
   

   Он работал онкологом в районе,  но мысль о его результатах не покидала его. Что он ошибался?
   Прошло 2 месяца, полгода. Никто ему не собирался ничего сообщать.
   Многие вертели пальцем около виска, завидуя его
фанатизму и терпению.
   Тогда он написал в «Медицинскую газету», «Правду» с просьбой сказать ему  -  прав он или нет. И если он ошибался, он был готов попросить прощение у всех, кого он обвинял в подтасовке данных.
   В начале декабря 1973 года его пригласили в НИИ онкологии, где он снова представил комиссии протоколы своих опытов, которые он забрал, т.к. боялся, что они пропадут.
   А в конце 1973 года он получил копию письма, адресованного:
     Начальнику Главного управления научно-исследовательских институтов и координации научных исследований МЗ РСФСР
            профессору Б.А.Сомову

    Директору Института экспериментальной и клинической онкологии АМН СССР
         Академику Н.Н. Блохину
   
   В редакцию газеты «Правда»


   В редакцию «Медицинской газеты»

  ……. Опыты по идентификации указанного вируса сейчас начаты  совместно с институтом вирусологии АМН СССР им. Ивановского.
      О результатах работы будет сообщено во все инстанции дополнительно после завершения проводимых сейчас экспериментов, примерно через  2 месяц.


 Он продолжал работать районным онкологом. Но и здесь он встретился с недобросовестностью.
    Ставили на учёт для хорошей статистики онкобольных с запущенными стадиями, оформляя их как курабильных,  а они через месяц умирали, а то и раньше.
     Его снова не понимали,  вертели пальцем около виска.
     Он ушёл работать участковым врачом, написав напоследок письмо в «Правду», обратив внимание на то,  что до сих пор не знает результатов экспериментов, хотя прошло   2,5 года, вместо обещанных  2 месяцев.
     Директор НИИ онкологии был на съезде онкологов в Милане. У него произошёл разрыв аневризмы брюшного отдела аорты и он  погиб,
не  взяли его вовремя на операционный стол.
    Другого директора, случайно застрелили во время охоты…
    Он махнул рукой и в это время получил телефонограмму от академика Н.Н.Блохина, который приглашал его работать в ИЭКО.
     - Двери любой лаборатории открыты для Вас. – сказал ему Николай Николаевич.
   - Я буду  заниматься радиологией в отделении Б.М.Алиева, слишком много воды утекли,  - ответил он.
- Как знаете, если что, - сразу ко мне. – похлопал Н.Н.Блохин его по плечу.
     Ему  не надо было говорить, что он не напрасно провёл два года в лаборатории вирусологии.
     Обидно было, что так долго проверяли сделанное им, выпускником института.
     Не осуществилась его мечта избавить человечество от рака.
    Он проработал в РОНЦ  имени Н.Н.Блохина РАМН 30 лет, облегчая страдания тяжелобольным.  А те больные, которые живы и здоровы, иногда говорят: «Значит у меня и не было рака».