Русский детектив. типажи. ирина

                17. ИРИНА.

    (ПЕРВАЯ СИЛА. «Первый Герой» о странной Ирине)

                « …и зачем
     Мне душу растревожила, детишек
     Привадила к себе? А ведь меньшой
     Считай, за мамку чтит!..
     Со всей душой,
     С любовью подошла к нам, ребятишек
     Своих-то не дал Бог, а тут в дому
     Аж семеро сирот!.. Тому, сему,
     Пожалуй, не забудь какой гостинчик
     На праздник поднеси, да покорми
     Меньшого... ну, со старшими детьми
     Конечно, проще. Да и сами нынче
     Помощники уже, а всё одно,
     Без ласки материнской всем темно,
     И свет в дому не тот, и смех незвонок.
     Радею, как могу… да ведь дела!
     Работа всё подмяла, всё взяла,
     Ну а ребёнок, он и есть ребёнок,
     Ему и сказку на ночь сочини,
     И приласкай, и даже побрани,
     Всё чует: вот она, рука родная...
     А ежли материнская, тогда
     И грусть не грусть, и горе не беда...
     Иринушка, зачем же ты, чудная?..»
     …………………………………………..
     …………………………………………..
         « …но Бог меня услышал. Внял мольбе.
     И я, и дети все её к себе
     Отпраздновать день светлый пригласили.
     Она пришла… да что пришла! Она
     С детьми, со мною так была нежна,
     Что мы её остаться упросили
     Хотя бы на ночь, на день... а потом
     Ей стал родным, почти своим наш дом.
     А младшенький, тот просто убивался,
     Когда вдруг исчезала дня на два,
     На три... какие дивные слова
     Для сказок находила – забывался
     Счастливым сном!.. Особенно одна,
     «О Доме сказка» – так была чудна,
     Что всякий раз просил её все снова
     И снова длить... порою за неё
     Я сам, впадая в детство, в забытьё,
     Подхватывал оборванное слово
     И продолжал сказанье...
     ***
     Как-то раз
     Я заглянул к ним в детскую... свой сказ,
     Видать, на полуслове оборвавши,
     Она уснула рядом, как была,
     Одетая...  руками обвила
     Его головку русую, прижавши
     К своей груди... я на руки её
     Поднял, не потревожив забытьё,
     Отнёс к себе, свидетель Бог, без подлой,
     Без задней мысли, просто уложил
     На чистую постель,  а сам решил –
     На коврике улягусь, чуть поодаль.
     И лёг, и задремал...
     И в сладком сне
     Увидел, как она пришла ко мне
     И донага разделась, и прильнула
     Горячим, гибким станом...
     И в жару,
     В тумане я не понял поутру
     То снится мне, или она уснула
     В моих руках? Иринушка... змея!
     Зачем ты не приснилась мне?.. А я
     Уже решил, что это знак нездешний
     Мне подала жена моя тем сном,
     Мол, это я, но в облике ином,
     Бери меня и не жалей о прежней,
     Всё та же я!.. Недаром малыша
     Так светится, узнав меня, душа!..
     Иринушка, Иринушка...  Иринья!
     Воистину смиренье, иль мятеж
     Довлеет над тобою? Ты надежд
     Не подавала, правда, но гордыня,
     Она в тебе откуда?.. Как понять
     Служенье Всеблагому, если внять
     Речам твоим, столь смутным, что, заспоря,
     Однажды я взорвался (а сейчас
     Жалею)...  но нельзя ж, чуть не кичась
     Сверхжертвенностью, вкруг чужого горя
     Выкраивать какие-то свои,
     Диковинные в нашем бытии
     Понятья о семье, о мире Божьем?
     Уж ежели ты Богу отдана,
     Ты все Его заветы чтить должна
     И не судить того, кто сам тревожим
     И, может быть, казним своей виной,
     Но – тайною!..
     ***
     Я сам перед женой
     Корюсь, духовнику, быть может, каюсь
     За тяжкий плод, за всех за семерых,
     За смерть её!.. Но в каяньях своих
     Мир Божий не виню, не зарываюсь.
     Он Сам сказал: плодитесь, чада! Сам
     Сказал, что мы угодны небесам,
     Что грех детоубийства – тяжелейший
     Грех из грехов... зачем же мне пенять,
     Что, мол, жену заездил, что унять
     Страстей не мог?.. Да этого и злейший
     Не скажет враг. Она ж, детей любя,
     Сказала! Не на шутку озлобя
     И помутя мне кровь...
     Вспылил, не спорю.
     Нагородил в сердцах – невпроворот!
     Да как стерпеть? Мол, наплодил сирот.
     О чем же думал? В лапы отдал горю
     Мирскому их... чертяки, мол, вы все,
     Все крутитесь в порочном колесе,
     Не видя свету Божьего...
     а ты-то,
     А ты сама святая, что ли?.. Ишь,
     И Богу служишь, и со мною спишь.
     А может, с кем ещё?.. Тут я открыто
     Все перешёл границы, потерял
     Контроль. Добро бы просто укорял,
     Так нет же, костерил!..»