По Коровьеву

Ей почти за тридцать, а душе, в обносках
ожидавшей принца, суетиться броско
не пристало – ей ли, разведённой цаце,
токовать при теле да тустеп ни сбацать?

– А пока в кокотку поиграть приспело
ей самой, не кроткой расторопной Гелле –
неглиже, фактура для мистерий мага
в самый раз, де-юре кренделя во благо,

Возрастного ценза не ввели покамест,
подшофе и с трезва – завсегда размашист
и кулак, и почерк, и манеры вровень
с Азазелло, – к ночи заблажил Коровьев,

– Не соврамши, вряд ли обнесёшь детектор,
испокон всеяден лишь один, и некем
заменить Мессира в повседневной роли,
даже кот-проныра не годится – пролил

Керосина столько – на рейхстаг с лихвою,
не гопак, так польку отобьёт...
Собою
хороша, но... тридцать и душой не властна,
и частенько злиться понуждает Мастер,

А подвал, цветочки для прыщавок.
Впору
закругляться, впрочем, как дозволит норов?
Побывав летучей, пусть не мышью, кралей –
Маргариту пучит от питья с грааля,

Где конец не ясен, и начало мутно –
не гневите пассий, просыпаясь утром,
не копите злобы, красоваться нечем.
Вы не автор, чтобы жечь листы о вечном.