Беспокойная старость

  Хаос – это своеобразная закономерность, исходящая из ситуации.
                Л.Г.

БЕСПОКОЙНАЯ СТАРОСТЬ.

Я никогда не думал, кто богат
и говорил всем: я не беден.
Богатсво высшее - талант,
которым наделен мой брат.
Но занимал он у соседей,
когда заболевали дети,
когда на собственный концерт
он покупал, как все, билет.
Когда он помышлял - в Анапу
поехать отдыхать семьей,
купив соломенную шляпу
и зонт от бури грозовой.
Богатым стал сокашник сына
из шоу "теле-адвокат",
где был помрежа старший брат
и вроде главным стал он ныне.
Богатым стал сосед-таксист,
а нищим - физик-академик.
Он, истощавший от полемик,
таким же стал, как Боб-артист.
Он пишет байки для Арбата,
где завсегдатаи-ребята
приходят их переписать.
Но Бобу стало не хватать
и он в театр пошел играть,
которого никто не знает
и может ли его кто знать,
где Боб Островского играет.
Богаты ли иль бедняки -
все в Броуновском напряженье:
пенсионеры-старики
и на заводе - мужики,
и наркоманы - в окруженье
тех, кто товар им продает.
И Кешка - юный идиот,
и чемпион по лыжной гонке,
и Мэр столицы, футболист -
в запрошлом годе финалист.
Сегодня он на многотонке
вывозит груз из Мосметро.
А у меня горит нутро.
Я жду, как только рассветет,
все растворится в этом мире
и из окна своей квартиры
увижу я, как сын пойдет
в палатку, где Вахиб торгует
и пива сумку принесет,
с соседкой рыжею воркуя.
Весь мир лежит у ног моих,
а на столе три толстых кружки -
я с сыном и его подружка
за пивом слушали мой стих.
Потом "магнитофон" мой стих...
Мы все богаты в этот миг.
И мы не знаем, как другие
живут на Шельских островах
и как мешки свои тугие
таскают бабы на плечах.
Как досыпают сны банкиры
в салонах "Боинг", в облакаъх
и как безумствуют кумиры,
в ночных спиваясь  кабаках.
Как за столом в удобной позе
мыслителя сидит актер
и выражает мысли в прозе
не так, как было до сих пор.
И в нашем скверике чудесном
гуляет дядя Женя Весник
в своей тужурке проходной.
В "Сатире" нынче выходной
и он обдумывает книжку,
в которой будет все смешно,
где будут собраны интрижки,
но слово "честь" - соблюдено.
А впереди малыш в коляске
смешно кому-то строит глазки.
Что будет? - вырастит когда.
Блестят на солнце провода.
Он улыбается весне,
как будто малышу и мне,
и тем, кто ходит по Москве.
Стоит старушка в переходе
и ветерок застрял в листве.
Сегодня он у нас не в моде.
Сегодня выстрел прогремел
и на Арбате тучный дядя,
глаз не закрывши, холодел.
Он был богат неизмеримо
и был бойцом непримеримым,
и без охраны он ходил.
А мы втроем, что было сил
из толстых кружек допивали,
а дети "буги" танцевали
под старый наш магнитофон.
И вот уже вечерний звон
колокола перебирали.
Мы ничего тогда не знали,
что где-то грохнула война
и всколыхнулась вся страна
за те порушенные башни,
за тот скандал в ООН вчерашний,
за то, что нефть лежит в Ираке,
за то, что проиграли драку -
игру под кодом "смерч в пустыне".
Но скоро та война остыла
и вот уж новая опять
Ирак пошла атаковать...
Кто беден там и кто богат,
кто будет землю защищать?
Своих детей, старуху-мать.
Плечем к плечу - отец и брат,
куда из дальних берегов
на крыльях лайнеров-судов,
найдя изменников-врагов,
послали в бой своих орлов.
И будут страшные бои.
Орлы погибнут и свои
пустынь защитники-драконы...
Потом умолкнут плач и стоны,
напишут новые законы,
домой вернутся корабли
и будет мир в тиши Земли,
пока  опять не вспыхнет драка,
как кот соседский и дворняга...
А впрочем, что нам до чужой земли?
Свою сберечь бы мы смогли!
Ведь есть у нас своя Чечня,
вся из осколков и огня.
ЕЕ народ богат и смел,
почти что весь в Москве осел,
а тот, кто беден и устал
от тех, кто здесь, давно отстал.
Живет в палатках лагерей
и сиротея матерей,
взрывает глупых дочерей.
Своя Чечня, свои проблемы
и искаженных сводок темы
нам не дают спокойно жить.
Сыны идут в Чечню служить
и ждет их то, о чем мы плачем.
Или надежда на удачу
вернуться взрослым мужиком
туда, где был нервозным дом,
поскольку ждали и боялись
и беспрестанно волновались
за сына, брата, жениха...
Но пролетит беда-лиха
и слава Богу он придет
и всех по праву обоймет,
и будет жить и вспоминать
чего не мог он осознать,
кого служивый защищал.
Но вот ребенок запищал
и он подумал: подрастешь,
под небом нашим заживешь
и никуда ты не пойдешь
под свист снарядов чью-то ложь
своею грудью защищать.
И пусть твои отец и мать
тебя спокойно будут ждать.
А если надо, будешь крут,
но к тому времени поймут,
что нет ценней своих ребят,
что нет храбрей своих солдат,
что нет возврата больше в ад,
что мир в своей стране хранят.
Что нет ни зависти, ни лжи
и что хотим мы лучше жить
в своей стране, в своем краю.
И пусть хранят судьбу твою.
Но быть наивным не грешно
и я добавлю - не смешно
смотреть несбывшиеся сны.
Кому-то будут вновь нужны
России храбрые сыны.
И будут вновь их посылать,
чтоб за Россию умирать.
Но тем сильны мы, что живем
и что мечтаем о своем,
и что сирень и васильки
любимым дарим на венки.
Что любим и детей растим
и видеть их в любви хотим.
Чтоб ими славилась земля
от всех границ и до Кремля.
Вдруг засмеркало в  сизый день,
но мне не спится, вдруг сегодня
Я как будто стал свободным
и куда-то делась лень,
не гудят виски от пива
и Москва в огнях красива,
и разобрана кровать...
Стали "бокс" передавать.
На столе стопа бумаги
ждет моей ночной отваги,
чтобы  сотню строк опять
смог я "в ящик" написать.
Как брюзга - вместо подушек
ищет нечто для отдушин
и спокойно перед утром
окон серых перламутра
блеск волшебный распознать.
А потом улечься спать
и в предутренних виденьях
свое старческое рвенье
успокоить хоть на миг.
Беспокойный ты старик...

Я никогда не думал, кто богат
и никому не говорил, кто беден,
но если я чему-то в жизни рад
и если для кого-то я не вреден,
и если нужен или вдруг необходим
хоть одному бродяге и страдальцу,
и если дерево в саду я посадил,
и если я детей не трогал пальцем,
то я богат. Богат душой людей,
которых знаю я и уважаю.
Богат любовью маленьких детей,
которых балую, люблю и ублажаю.
Я их любовь с собою унесу,
оставив им свою любовь на память,
и пусть останется за мною зимней - замять.
Богат я пеньем птиц в родном лесу.