Толчёное стекло

ИРИНА ОДОЕВЦЕВА

Солдат пришел к себе домой –

Считает барыши:

«Ну, будем сыты мы с тобой –

И мы, и малыши.

 

Семь тысяч. Целый капитал

Мне здорово везло:

Сегодня в соль я подмешал

Толченое стекло».

 

Жена вскричала: «Боже мой!

Убийца ты и зверь!

Ведь это хуже, чем разбой,

Они умрут теперь».

 

Солдат в ответ: «Мы все умрем,

Я зла им не хочу –

Сходи–ка в церковь вечерком,

Поставь за них свечу».

 

Поел и в чайную пошел,

Что прежде звали «Рай»,

О коммунизме речь повел

И пил советский чай.

 

Вернувшись, лег и крепко спал,

И спало все кругом,

Но в полночь ворон закричал

Так глухо под окном.

 

Жена вздохнула: «Горе нам!

Ах, горе, ах, беда!

Не каркал ворон по ночам

Напрасно никогда».

 

Но вот пропел второй петух,

Солдат поднялся зол,

Был с покупателями сух

И в «Рай» он не пошел.

 

А в полночь сделалось черно

Солдатское жилье,

Стучало крыльями в окно,

Слетаясь, воронье.

 

По крыше скачут и кричат,

Проснулась детвора,

Жена вздыхала, лишь солдат

Спал крепко до утра.

 

И снова встал он раньше всех,

И снова был он зол.

Жена, замаливая грех,

Стучала лбом о пол.

 

«Ты б на денек, – сказал он ей, –

Поехала в село.

Мне надоело – сто чертей!–

Проклятое стекло».

 

Один оставшись, граммофон

Завел и в кресло сел.

Вдруг слышит похоронный звон,

Затрясся, побелел.

 

Семь кляч дощатых семь гробов

Везут по мостовой,

Поет хор бабьих голосов

Слезливо: «Упокой».

 

– Кого хоронишь, Константин?

– Да Машу вот, сестру –

В четверг вернулась с именин

И померла к утру.

 

У Николая умер тесть,

Клим помер и Фома,

А что такое за болесть –

Не приложу ума.

 

Ущербная взошла луна,

Солдат ложится спать,

Как гроб тверда и холодна

Двуспальная кровать!

 

И вдруг – иль это только сон?–

Идет вороний поп,

За ним огромных семь ворон

Несут стеклянный гроб.

 

Вошли и встали по стенам,

Сгустилась сразу мгла,

«Брысь, нечисть! В жизни не продам

Толченого стекла».

 

Но поздно, замер стон у губ,

Семь раз прокаркал поп.

И семь ворон подняли труп

И положили в гроб.

 

И отнесли его туда,

Где семь кривых осин

Питает мертвая вода

Чернеющих трясин.