Можайский

Несётся тройка-Русь, и с человеком,
Сидящим на ремнях, летит за ней,
Над лапотным поднявшись тёмным веком,
Большой воздушный, словно парус, змей.

Кто спорит с притяжением планеты,
Осмелившись подняться над Землёй?
Юнец летун бесстрашный, может, этот?
Да нет, моряк уже немолодой.

Летят, пылят стремительные кони,
И высь, лаская, голову кружит.
Несётся за мечтой своей в погоне,
В грядущее Русь-тройка с ним летит...

У Красного Села большая сходка.
Смятённый в изумлении народ.
В огромном змее встроенная лодка,
Трубой дымящая, совсем как пароход.

И задаются все одним вопросом:
Что за затея? Что там может быть?
Какие-то вертушки. На колёсах...
Труба сильнее начала дымить.

О, нет! Похоже, это не игрушки!
Гудя, как здоровенные шмели,
Вдруг завертелись, слившись в диск, вертушки,
И на колёсах лодку повлекли!

И всё быстрей, быстрей она помчалась
По лугу ровному под небольшой уклон,
И от земли, о чудо, оторвалась!
И изумления раздался стон.

Летит, летит под солнца ярким блеском.
Но что такое? Эх, не повезло!
Вдруг накренилась, и о землю с треском!
Беда! Похоже, сломано крыло!

Упав, сломал смельчак механик ногу.
Толпа на помощь с криками спешит.
А там, в сторонке: "Неугодно Богу!" –
Злорадно местный батюшка шипит.

Причина в чём была беды проклятой?
Изобретатель сделал всё, что мог.
Но время не пришло летать, ребята.
Тяжёл и слаб был паровой движок.

Свела в могилу моряка кручина.
Но эту эстафету подхватив,
Два храбрых брата силою бензина
Победу одержали, в небо взмыв!

Укоры горькие я получу, наверно,
Чужих что славлю. Друг, не торопись!
Я славу отдаю им, храбрым, ПЕРВЫМ,
Кто Райтам проложил дорогу в высь!