Королевна

 Девичья фамилия Люси Зайцевой – Король,  вот с детсадовских времен она и была для всех Королевной.  И с виду – ну чисто тебе королевна: высокая, статная, копна волос цвета спелой пшеницы, глаза в пол-лица.
 
  Замуж Люська выскочила сразу после школы. Как ни просили тётя Аня с дядей Борей повременить, доучиться в универе – Людмила стояла на своём: «Мне восемнадцать лет!». А за кого девочки выходят в 18 лет? – Правильно, чтоб на гитаре играл и без шапки зимой ходил.
 
  В общем, через год, на втором курсе экономфака ХГУ им. Горького (теперь- им. Каразина) Королевна стала Людмилой Зайцевой, разведённой женщиной с  младенцем  Серёжкой на руках.
 
Тётя Аня и дядя Боря забрали внука к себе, а Люська жила в бабушкиной однушке на ХТЗ, училась на повышенную стипендию, с сыном виделась по выходным и праздникам, а мальчики перестали для неё существовать как класс.
 
  В это время мы с Королевной и познакомились. В курилке библиотеки им. Короленко. Ну , как познакомились – примелькались, начали здороваться, иногда стреляли друг у друга сигаретки. А в один из зимних вечеров на зимней сессии, когда студенты занимаются до посинения, до последнего звонка , до раздраженных замечаний седовласых библиотечных дам – пришлось Люську выручать. Гитарист-то её Зайцев развод считал поводом  не возиться с младенцем и не помогать юной жене по хозяйству, но отнюдь не поводом для отказа
Людмилы от выполнения, кхм, супружеских обязанностей. – Ну и стояла перепуганная Люська в вестибюле библиотеки, в стареньком пальтишке и с глазами на мокром месте.
 
  Увидев меня с одногруппниками, буквально взмолилась: - Ребята, проводите до трамвая,  там «покойный» возле входа  дожидается, в абстрактном виде. (Бывшего мужа она не называла иначе, как «покойный». Досадил крепко).
 
  Одногруппник мой Акоп, взглянув на Люську, онемел. Аж присел. Втрескался с первого взгляда. И – на всю жизнь.  Вызвался провожать,  поймал такси (деньги у него водились даже в студенческие времена), отвез до самого дома, ручку поцеловал. На следующий день в читалку припёрся с огромнейшим букетом – начал осаждать крепость  по имени «Людмила Зайцева».
 
  Осаждал до весны. Красиво так осаждал, насколько посетители читалки могли видеть: букеты, конфеты,  поджидания у раздевалки, чтоб
помочь одеться и раздеться..  Послал как-то по-дружески меня на разведку, я, конечно, с Люсей поговорила, но ответ её Акопу передала в очень смягчённой форме.
 
  Людмила была, как говорится, русской красавицей, а Акоп (Траншей по-Людмилиному) – ростом ей по леву грудь,  махонький, чернявенький,
тощенький.  Ну не пара!!
 
  В общем, Акопчик долго и мучительно переживал период умирания большой любви.
 
 
 
  Второй раз судьба вела нас с Люсей в конце перестройки. Я училась ещё в одном вузе (вот делать нечего было, ага!). А Людмила работала экономистом на чулочной фабрике. Зарплату задерживали, иногда платили пряжей, «покойный», сменивший к тому времени пяток жён и полковых женщин, об алиментах и слушать не хотел, - в общем,  Королевна влачила довольно жалкое , по её словам, существование. Да и личная жизнь давала осечку за осечкой – кому особо нужна разведёнка с ребёнком? В общем, как не заладилось с молодости…
 
  Не раз засиживались мы тогда на кухне до полуночи, обсуждали прочитанное (тогда же много чего появилось!), болтали о жизни, о литературе, о несовершенстве мира. Люська могла запросто за вечер из каких-то лоскутов сшить сарафанчик или блузку, много чего
от неё переняла.Раз, помню, во время сессии поклеила ей обои – они с Сергунком аж верещали))
 
Помогала ей, чем могла – в основном,  передавала вещи и обувь для Сергунка её родителям. Она же гордая, а как же, ей ничего не надо!
 
33-летие Людмилки мы вдвоём  отмечали в ресторанчике в лесопарке. Охотничий, кажется, назывался. Ну там ещё оленьи морды с рогами на стенах.  И кого, как думаете, там встретили? – та да, Акопа, конечно.
 
  Это уже был респектабельный господин,  стильный, элегантный, состоявшийся. И как будто бы  даже подросший. – Закружил-завертел Людмилу в танце, засыпал нас тостами и анекдотами, был весел, непринуждён и очень органичен. Заплатил за нас по счету (мы особо и не возражали), вызвал мне такси, а Люську провожать повёз на своей новенькой блестящей иномарке.
 
   Вот за эту иномарку она , с её же слов, вскорости и вышла замуж. А ещё через полтора года укатили они с Акопом в Америку на ПМЖ.
 
  Поначалу писала Королевна часто. Фотки присылала. Взахлёб рассказывала о невиданных у нас ещё стиралках-автоматах, посудомоечных машинах, кухонных комбайнах, микроволновках.
Присылала джинсы и косметику. Но видно было, что муторно на душе у девки. Уж слишком много глянца  в письмах, не было в них  серьёзной и вдумчивой Люськи . А как-то написала – да, дом – полная чаша, и ребёнок общий появился, но – как вечер подходит, так и начинает она выдумывать себе какие-нибудь хлопоты по хозяйству: то пироги ставит, то окна моет, то ещё что. Чтоб только тот Траншей заснул уже!
И добрым словом вспоминала свою неустроенность, бедность, совок, хахалей и даже  «покойного».
 
  Померла Королевна в 45 лет. От инфаркта. А может, от ностальгии.