Такая вот любовь

          
Лес что медведь с взъерошенною грудью
буреет пятнами, в накрапах, в седине.
То зверем явится, то белоногой чудью
бежит за мной по скомканной стерне.
Куда бежишь? Я и сама не знаю,
где нынче становиться на ночлег.
Мне до тебя из ада и до рая
предназначался утренний побег.
Но ты и вдоль и поперёк исхожен с гаком,
изучен весь с ложбинки до куста,
я, словно вислоухая собака,
по звукам, запахам узнаю те места.
Вот чаги бурая с пыльцой темнеет чаша,
и гонобобель сиз, а вот брусники след.
Я в бурелом могу войти бесстрашно,
не ободрав коленки о скелет
побитой  бурей застарелой ели,
что поперёк дороги полегла.
Её собратья даже не успели
посторониться… Дрогнула, пошла…
Ствола обломки разбросав повсюду,
и комель - спрут над бездною завис.
Смотрите, удивляйтесь лесу, люди:
здесь жизни логово и смертушки  каприз.
Естественный, простой и непонятный:
жила, росла, скрывалась в темноте
лесного братства. Только  лишь вчера
шумела  грозно, яростно, невнятно…
сегодня ж рухлядь, ветошь, пустота.
Так вязну, лес, в тебе и становлюсь проста,
пряма, как просека, что просияла рядом.
Здесь забываю человечества слова-
другие песни мне поют твои наяды.
И долго так стою, в зенит уперши взгляд,
в благую сень распахнутого неба,
где ястреба висят так близко, сбившись в ряд,
взыскуя своего лесного хлеба.
Ну, что же, лес? Прощаюсь, как с роднёй
и даже легче: слов искать не надо.
Ты на ладони весь: хоть битый, но живой.
И я невидима  в стволах твоих - наяда.
Такая вот безгласная любовь.
 
Но и с роднёю ладить надо тоже.
И с тем, кто метит даже и не в бровь,
А прямо в глаз: пускай - ему ж дороже.
Но как-то отвлеклась: всё трогает меня.
Идти назад иль с мыслями собраться?
Глаза отводит смутная родня.
Но нем язык. Ужели возвращаться
мне к тем, которым лучше без меня?
Но как мне выразить слова без слёз и пресса?
Что я могу оставить им взамен?
Тяжёлый шум простуженного леса?
Иль боль несуществующих измен?
Я положу те самые, в труде насущном руки
на плечи им. И что же? Изумление? Испуг?
Вблизи меня беспомощные лица.
И только руки, руки вздрогнут вдруг…
и упадут подстреленною птицей.
Как трудно жить в предчувствии разлук.
Так искры гаснут в чреве пустоты,
в натужности никчемной разговора.
Блеснут на время милые черты
и потухают в суетности слова.
Как искры разожжённого костра,
который пепелищем станет скоро.

Февраль 2017г.