Периферия

Пахнет в воздухе тускнеющем и сельском
ладаном полынным и извёсткой.
Исчезают галки над Козельском,
и энергосберегающие звёзды
в принебесной нише тлеют вполнакала...
В платье белом уезжает слива, –
ждёт свой рейс у мёртвого вокзала
пятый год уже, наивно, терпеливо.
У порога – лишнее ведро раствора.
На стекле – налёт уставшей пыли.
Шансов нет совсем у разговора,
только крутится в башке что «жили-были…»,
только, кажется: сидеть бы там, где пела
циркулярка, вечно... в чистой майке,
и смотреть на эту дуру «в белом»
с чемоданом, где – кило гвоздей и гайки.

                ***
Теперь, загоревший нездешним загаром прагматик,
червей для рыбалки копаешь в заросшем саду.
И вот попадётся тебе оловянный солдатик,
оставленный в августе, в 75-ом году.
А туча в обход всевозможных стратегий и тактик
начнёт по жестянке лупить из небесных мортир.
И будет на полке стоять оловянный солдатик,
и слушать как плачет в подушку седой дезертир.

                ***
В новизне пустоты ничего не случится.
Шаг смыкает снежинки в кагорту.
Только в чёрную бездну огромная львица
опускает, задумчиво, морду.

И куда не гляди – две сосновых рипиды
упираются в местные мели –
в это белое платье сестры Атлантиды,
утонувшей здесь в прошлом апреле…