У вершины

Силы ангелов миры подъемлют на раменах.
Пред ними выглядим просто детьми!
Ежели вглядываться пытливо - узри магистраль перемен.

Мой путь был крут,
Но не исполнен еще долг
Пред звездами, чья власть склоняет гордое чело поэта,
Поэтому я продолжаю ленту каменистых троп,
Идя навстречу вечности.

Наряд шута уж издырявлен вовсе.
В лохмотьях, пробитых пылью – тощий стан артиста,
А за плечами странный скарб
И посох странника в руке.
И вот стою.
К вершине я пришел.
Все кажется – иду, иду я бесконечно…
Какое-то чудовище, что порождено
Какою-то ошибкою в начале моего пути,
Явилось и отверзло пасть свою… грозя?
Но мне улыбка трогает уста…
Что это? Тот пес блудяга, что я его кормил,
Теперь настиг меня и требует еще!
Но что я дать ему могу?
О-о-о…
Для него, пожалуй, наряд мой слишком цел.
Иль это в благодарность он
Отвлекает от опасности меня?
Внизу я вижу мглой сокрытое
Пространство. Что? Бездна там
Или теряется за горизонтом
Продолжение пути… Я на вершине
Или я в аду?.. Впрочем, не до этого…
Вдали виднеется закат или восход…
Я победитель или я повергнут…
Обрел ли мир, иль миром я отвергнут…
И вот – я – умер или я – воскрес?..
Распят я на вершине сей иль распинаю мир?!
Здесь я?
Вдыхаю небо
Иль выдыхаем им
Мне все едино.

ДУХ ОГНЯ:
Сжигать, но и греть могу.
Я пламя ада и я нимб ангела.
Меня породила мысль о двух концах.
Мысль – сфера.

ДУХ ВОДЫ:
Как люблю я шипенье пламени.
Как люблю становиться легким в его объятьях и… парить!
Я тонкий звонко поющий и опрокидывающий валуны,
Сметающий материки…
Я стремителен и недвижим.

ДУХ ЗЕМЛИ:
О жажду я влаги, ее смерти.
Из воды становлюсь я тем,
Чем являюсь… Я порождаю чудовищ
И человеков. Я порождаю мир растений
И полубогов – все сущее, ибо
Материальное. Я даю плоть Все и Вся,
Ибо мать – я – Материя.

ДУХ ВОЗДУХА:
О, я торжествую над землей
Как луч живой над мертвой кочкой.
Я абсолютно свободен, ибо легок.
Мир горний легко доставляет идеи
На землю людей, пользуясь непринужденно
Моими воздушными потоками
Прозрачными и вездесущими…
О-о-о-ой!
Огнь прожорливый опасен,
Возгорающийся мной…

ХОР СТИХИЙ:
Жаждем вместе импульса
Мысли, созидающей мир!!!!
Только тебя
Только тебя
Только тебя
Только тебя
Слушаться готовы!!!

ГЕНИЙ:
Да, я знаю, что верны мне.

Когда мир разделен надвое,
Лишь мертвая соль зыбей,
Редкий сполох радует
Путника дороги скорбей.

Его чело проясняется.
Когда на кругу орла
Прозрачная высота вздымается,
Небо деля пополам.

Двуглаво орел кличет,
Машет крылами Бога.
? Счастья ль, отчаянья чет и нечет!
Ступни мелькают в пыли до итога…

! Это гений сопровождает молчаливого странника,
Теряющегося в клубах желтой мглы.
! И лишь заката кровавые иглы…
За спиной устремившегося Осознанием
К точке спряжения четырех граней.

ХОР СТИХИЙ:
ВЕДИ ЖЕ НАС СВОЕЮ МЫСЛЬЮ!!!!

Вот пышные громады вечерних рощ
И алые каскады на небе роз.
Чарует пешехода тризна туч
Вино плескающих свое теснящих куч.
Посередине восседает дня итог.
Живущие, заздравный кубок подымает Бог!

1987

          Из комментариев
Александ Хорев:  +++! Обязательное для прочтения. Деятелям культуры, филологам, литературоведам, председателям всех комитетов по присуждению литературных премий, простым любителям поэзии. Без пошлых возгласов, без высоколобых рассуждений о первичности и вторичности. Без зависти и соплей восторга спросить себя, что было в той жизни больше этой высокой поэзии, не лирики соломенных невест, вдов и вдовцов, не пасторальных коров и лужков с пастушками и фривольными пастушками, а поэзии гигантов, поэзии мистерий и трагедий. Спросить и ответить - ничего.
Не по красоте, а по мощи достойно гения Данте и Баха. Где тот композитор сумеющий в звуках передать мистерию слова? Проникновенно и гениально, особенно, учитывая возраст. Дерзко донельзя, если понимать время. Приходится сожалеть, что истинное искусство остается в стороне от масс, не прочитанное и непонятое. Жаль, что приходится поздравлять с гениальным прошлым, что проходило в кругу избранных. Пожалуй, это лучшее, что приходилось читать за последние три десятилетия в русской поэзии. Браво Олег!


Олег Мингалев: спасибо, уважаемый Александ, за добрые слова. Увы, увы, слезами омытое. О публикации в то время (проживал в Москве на полулегальном положении при объявленном тогда всесоюзном розыске за уклонение от несения воинской повинной) и говорить не приходится).

Александ Хорев: В то далекое прошлое я сжег чемодан стихов и занялся производственной карьерой, как говорится, понимая время, добился "пирровой победы". Но я не жалею, ибо поэзия свергнута уступив место текстам. Разве в соц. сетях остаются островки прошлого куда забредает обезумевшая поэзия. А карьера вполне удалась и слава богу.

Олег Мингалев: в 1989-м, выехав из СССР на Запад - я убедился, что передо мной распахнут мир, где все зависело от меня лично. И это были весьма и весьма яркие годы. Я купался в том, чего так не доставало - в Москве).
Ну а потом были короткие возвращения, однако мой характер жизни нынче как раз и ассоциируется с пафосом этого опубликованного выше стихотворения.
На Западе я реализовывался вполне как художник, однако муза Поэзии небезосновательно ревновала).

Александ Хорев: Больной поэзией будет всегда с ней. Отринув поэтическое прошлое я через тридцать лет возвернулся к ее берегам. Но все время в голове звучало.
 
Одну тебя во всех я вижу,
Одну тебя и больше никого.
Одну тебя во всех я слышу,
Одну тебя и больше никого.

Я поражен болезнью одной, тобой,
Благодаря тебе я никого не вижу,
Танцующей во тьме с судьбой.
Которую люблю и ненавижу.