Посмертный суд

Сходство с реальными лицами и
событиями  совершенно случайно -
и автор не несет за это ответственность.
«Прокурор» не выговаривал букву «р»… «глех»… «долога»…
В основном, записал его слова без этого дефекта, для удобства чтения…

                .
Когда – нибудь, когда – нибудь
Закончит тело бренный путь
И душу к Богу призовут
Не на судилище – на Суд.

Там зал суда обставлен просто –
Дощатый стол. За ним апостол.
Да, там апостолы повсюду.
Простые лица. Нет Иуды.

Всезнающий, листая дело,
/Жизнь черным писано на белом/,
По- царски развернет плечо:
«Все ясно! Прения начнём!»

И дьявол, обличая душу,
(Вы не хотели бы послушать,
Какую чушь он нёс суду?
Сквозная мысль: гореть в аду!)

Стегнёт хвостом, сверкнёт зрачком,
Довольно хрюкнет пятачком,
Хихикнет для приличия:
«Покойника знавал я лично.»

Блюдя судебный этикет,
Начнет терзать грехов букет,
В мечтах садистских сладко млея,
До визга, доходя и блея.

Вот речь его, предельно кратко.
Была записана в тетрадке
И он подглядывал украдкой,
Судебным следуя порядкам:

«Нет, никого он не убил…
Но, как положено, грешил –
Лгал, воровал… Не жизнь, а смех!
А, значит – грех. Смертельный грех.

Был склонным к блуду и вину!
К чему доказывать вину?
А за злословье и хулу
Достоин смерти на колу!

Не трясся он при виде злата.
Не франт, но не носил заплаты.
Не жизнь, а смех! Не жизнь, а смех…
А, значит ад за этот грех!

Да и другие есть грехи –
Кропал неважные стихи.
И, чтоб не плёл Вам адвокат,
Душе дорога прямо в ад!»

Мой ангел встанет и крылом
Прикроет душу, как щитом.
И скажет мягко, между делом:
«Мы душу судим, а не тело…

Да, никого он не убил!
Допустим, как и все грешил!
А если лгал, то не со зла!
И то не зло, а так зола…

И небольшим был, в общем, вором,-
Он время крал за разговором!
Но больше слушал, чем болтал.
И этот довод – от винта!

У смерти несколько минут,
Друзья, беседуя, сопрут…
И поднимать за это лай?!
За радость дружбы светит Рай!

А что касается вина,
Такая малость не вина!
Любил в букете вкус и цвет
И аромат… Но пьяным  - нет,

Он не буянил, не бузил!
И карой небу не грозил!
И во хмелю не делал дел.
Он даже песенок не пел.

Чтоб прокурор не говорил,
Он причащался, а не пил!
Не самый смертный из грехов,
Понятно всем без дураков.

Мой подзащитный не был букой,
Но не смеялся по науке.
И не хихикал просто так.
И, все ж, смеяться был мастак.

Когда б, Господь, ты не призвал,
Покинул Родину б едва ль.
Он воспевал родимый край…
Уже за это нужно в Рай!

И, кстати, вновь про дураков –
Бежал от них как от оков.
Ведь их тюрьма страшней сумы!
В чем скоро убедимся мы…

А что касается злословья, -
Кто так сказал, тот с черной кровью,
И та разбавлена дерьмом…
Козел! И тронутый умом!

Клиент не материл публично,
Он даже ссорился прилично.
А насмехался, не со зла –
И я, всегда, смеюсь с козла!

А дьявол вскочит: « Это слишком!
Я здесь оплёван! Как мальчишка
Телплю, выслушиваю блед!
Обоих в ад! Молальный влед…»

Судья осадит прокурора –
«Здесь не базар! Нет разговорам!
И не срывайте мне процесс!»
И тем закончится эксцесс.

Продолжит мой защитник речь:
« Да он костьми готов был лечь…»
А, дьявол, язва каких мало:
«Ага, ложился, с кем попало!»

И над землей раздастся гром.
От смеха рухнут за столом.
Сньютонят яблоки в саду.
И чёрт ошпарится в аду.

Продолжит снова ангел смело:
«Мы судим душу, а не тело!
Напрасна дьявола хула –
Причем здесь колья и смола?

А главный довод обвиненья?
Блуд? Это спорно без сомненья!
Ну, кто любовь зовет грехом?
Лишь старый пень, обросший мхом!

Не ты ль, Господь, взывал к любви
И солнце зажигал в крови?!
Клиент любил, пока не помер…
Как объясняли, так и понял!

Господь, в свидетели зову!
Не ты ль велел жалеть вдову?
Вдовою можно быть при муже,
Когда, свинья, он пьяный в луже

Лежит все ночи напролет…
Кто бабе счастья принесет?
Хотя б на несколько минут…
А сколько женщин счастья ждут…

Эх, посмотрите на походку,
На сдобно – пышную молодку…
Дурак, кто вечно хлещет водку!
Вот алкашам – тем ад и плетку!

Блуд. Блуд. Бубнил рогатый.
Клиент на гульки был богатый.
И все же, все ж, отметить надо –
Имел он рожки на рассаду.

О том судачили соседки.
Им верить, впрочем, надо редко –
Как от мороза, там, где зависть,
Замерзнув, вянет правды завязь.

Но знаешь, Боже, все грехи,
Все! Напоказ в свои стихи,
Он выставлял, как на витрину!
За что ему плевали в спину.

Он не бравировал грехом.
Но грех грехом, а стих – стихом!
Не хвастал он, не лебезил.
Не притворялся – жил и жил…

И никогда не прятал глаз…»
Махнув рукой, окончит сказ.
Как будто вычеркнет причину
Судить поэта и мужчину.

И пошептавшись за столом,
Борцы всемирные со злом
Затеют долгий, жаркий спор.
Но не пойдут на приговор.

И подведет Господь итог:
« Мужик не сделал все что мог,
И не допел, не долюбил,
Хотя не в полнакала жил.»

И скажет Боженька: « Прости,
Но душу не могу впустить!
Наверно дьявол будет рад –
Но рано в Рай!
И рано в ад!

Иди и завершай дела.
И радуй души и тела!
Тебе прощаются грехи,
Ведь ты царапаешь стихи.»

А дьявол нудно загундосит:
«Ну вот, на лилику заносит…»
А громко: « Это же ошибка!»
Но Божья светлая улыбка,

Легла на дело как печать…
Два пальца в небо: « Отвечать
Душе придется непременно…»
И в тело возвратит мгновенно.

И я очнусь! И в тот же миг,
Скручу для прокурора фиг,
Что по науке значит «кукиш» –
В другой-то раз меня прижучишь!

И после этих виражей,
Приду я с пивом до друзей.
Мы погутарим тихо, мудро
И разбредёмся лишь под утро.

И мимоходом, невзначай,
К молодке сбегаю на чай.
Чай с легким запахом жасмина…
И очень мягкая перина.

Затем проведаю вдову
И долгим будет рандеву.
Там разговоров на всю жизнь.
И лишь от этого сбежишь.

А дальше, продолжать неловко –
finita la командировка…
Воздастся каждому по вере –
К столу прикован, как к галере!

А мой домашний « сатана»,
По совместительству жена,
Зудит, чтобы занялся делом –
Поскольку пищи хочет тело.

Такая проза бытия.
И вынужден метаться я
Между греховным и святым –
Но… то не ягодки – цветы!

Касаясь клавишей, в мгновенье,
Я словно Бог, в стихотворенье
Творю свой Мир! Печаль… Восторг…
Но, я – то знаю – будет торг…

Когда? Когда?! Когда-нибудь!
Когда окончу бренный путь
И душу к Богу призовут…
Душа готовится на Суд.