Змеевик времени. Глава 26

ЭТА СКАЗКА СТАЛА БЫЛЬЮ!


                Внутри захваченного молниевым разрядом и перенесённого Z-вихрем в будущее облака пыли, с хрустом осей и рессор раскорячился на брусчатке наш "дилижанс времени".  Федька, оглохший от грозового удара, благодарил Бога, что на месте их чудесного появления никого и ничего не подвернулось в этот момент. Испуганным людям, оказавшимся поблизости, Федька радостно объяснил, что они каскадёры и падение в экипаже с крыши – это их любимый трюк!
 
                Вокруг уже стал собираться любопытствующий народ, но тут уже Монька громогласно объявил, что готовятся киносъёмки и убедительная просьба всем очистить площадку и не лезть назойливыми физиономиями в кадр!
                Быстро переодевшись в машине в родные джинсы с куртками, дабы не шокировать публику подгоревшими лохмотьями, друзья вылезли из коляски. Когда народ разошелся, стали осматриваться.
             К их неописуемому восторгу они оказались на красивейшей, оживлённой  улице, облагороженной мини бульварчиками с подстриженным кустарником. Высокие особняки с затейливой лепниной сияли чистотой отделки, на окнах пышно цвели подвешенные корзины живых цветов.
                По улицам разъезжали автомашины на магнитной подушке, а посему воздух в Питере поражал исключительной свежестью.

                Рядом с ними стоял всё тот же каменный особняк герра Рихмана, по которому так удачно шарахнула молния. Они подошли ко входу и увидели позолоченную табличку, укреплённую над старинными дверьми:

«ДОМ-МУЗЕЙ ПОЧЁТНОГО ПРЕЗИДЕНТА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, АКАДЕМИКА МИРОВЫХ УНИВЕРСИТЕТОВ, ГРАФА ГЕОРГА ВИЛЬГЕЛЬМА РИХМАНА         
             И ЕГО СЫНА ЗИГФРИДА, ТРИЖДЫ ЛАУРЕАТА НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ,
                ИЗОБРЕТАТЕЛЯ БЕСПРОВОДНОЙ ЭНЕРГЕТИКИ»

                – Вот это даа! И какая же сила заложена в наших учебниках, Федька! Так двинуть науку, с ума сойти!
                – Главное, по какой голове этим учебником двинуть! – философски изрёк Фёдор и сам же испугался, что огребёт от Моньки затрещину за выпендрёж.

                Осмотрели своё средство передвижения и ужаснулись. Коляска была совершенно раздолбана, дно вывалилось, оси поломаны, верх разодран. С большим трудом её разобрали, чтобы освободить  бубуевский «Запорожец», к счастью, не особо пострадавший в этих многокилометровых налётах. Зато техническое оснащение уникальной «машины времени» (система: бак-стиралка-змеевик-фильтрация) полностью оплавилось и покорёжилось от удара молнии. Только космический навигатор остался цел и невредим, видать, альдебаранцы сработали на совесть.

                Пришлось освободить моторный отсек от убитой стиральной машины и вернуть привод генератора «Запора» и отопитель на родное место.  Долго терзали стартёр и, наконец, чудо совкового автопрома завелось! Сложили обломки коляски перед Домом-музеем как дополнительный артефакт прошлой эпохи, а металлический хлам побросали в багажник и тронулись. Вскоре почувствовали, что мотор перегревается от такого перегруза, надо избавляться от железяк.
                Федька вышел из машины и, остановив первого встречного, стал расспрашивать о пункте приёма утиль-сырья.
 
                – Прямо и налево, на улицу Пиндюрина!
У Федяя  отвисла челюсть:  – Кого-кого улица?!
                – Да, какого-то Пиндюрина, любовничка императрицы Елизаветы, – услышал ответ.

             Они доехали до угла и увидели привинченную мемориальную доску:

               
                «ПО УКАЗУ ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВА ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ ПЕТРОВНЫ
СЕЯ УЛИЦА НАЗВАНА В ЧЕСТЬ НАДВОРНОГО СОВЕТНИКА ФЕОДОРА ПИНДЮРИНА ЗА
               САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ ВО БЛАГО РОССИЙСКОЙ НАУКИ»
                От 26 июля 1753 г.

                – Ну, Федечка, ты у нас ходячий памятник! Когда только успел попасть в фавориты императрицы? Мы, вроде бы, надолго с тобой не разлучались! Скорее всего, это инициатива самого Рихмана. Но обмыть такое, ну это сам Бог велел! Однако, сначала надо избавиться от металлолома, но потом я тебя непременно сфоткаю на фоне этой доски!  Вон, кажется, и приёмный пункт вторсырья.

             Они притормозили у большого пластикового сарая, до потолка заваленного металлическим хламом.  Федька с Моней выложили свой уже неликвидный металл на весы, и тут Федяй заметил, что приёмщик втихаря подсунул под чашу с гирями ногу.
             
              – А ну, убери лапоть от весов! Видать, хорошо адаптировался у нас, на родину захотел, в Альдебаранию!?  Тут это не прокатит, парниша! А то Кхы с Оухом  пожалуюсь, они тебе задницу надерут!
             
              – Оу! Две мили пардону! Только не на родинуууу! Так бы и сказали, что вы от них, джентльмены! Обслуга по высшему тарифу! Особенно за цирконий!  Что-то их корабля давно не было, у меня утиля под потолок, класть некуда!
             
              – А ты вот этот бак с брагой на крышу затащи, они сразу и учуют, я их тонкое обоняние знаю! – посоветовал Федя, – заодно передай привет от нас, космических разгильдяев из войсковой части, они поймут!

              Избавившись от тяжеленного металлического балласта, «Запор» помчался гораздо веселее. Выехали на набережную Невы и обомлели: под лучами солнца сверкали утончённым великолепием дворцы и позолоченные  кресты на шпилях церквей,  стройные ряды витых парковых оград с двуглавыми орлами смотрелись торжественным орнаментом на фоне буйной зелени и ухоженных аллей с античными скульптурами и декоративными фонтанами.   

              Покинули Васильевский остров и по Дворцовому мосту выехали на площадь перед Зимним. Поразило обилие народа, стоящего в две шеренги перед главными воротами дворца, приветственно что-то кричащего и машущего какими-то бело-жёлто-чёрными флажками!..  Федяй высунулся из окошка "горбатого" и начал спрашивать народ, в честь чего манифестация?
             
              – Не чего, а кого, деревня! Из какого музея упёр этот керогаз?

              – Да ты толком ответь, мы туристы, проездом в вашем прекрасном городе! – стал вилять Фёдор.

              – В честь выезда императора  Александра Шестого с императрицей Анжелой Фёдоровной!

              У наших путешественников вытянулись лица и разом отпали челюсти. Даже движок «Запора»  с этой новости заглох. 

              – Вот теперь я вижу, что из брошюры «Государство и революция» уважаемый штаб-ротмистр сделал-таки правильные выводы! – глубокомысленно изрёк Моня.

              – А какие далекоидущие! – согласился Федяй. И они поехали с площади на Невский проспект.

              – Мне кажется, – припомнил Моня, – что в стопке учебников, которые  я подарил Рихману, был и толстый учебник "Всемирной Истории".  Видать, они с Елизаветой Петровной им тоже грамотно распорядились!

              – Паркуйся у дома Зингера, Федька! Зайдём в книжный, надо кое что проверить.
                Походив по магазину, зашли в отдел поэзии и остолбенели. С полки на них глядело … сорокавосьмитомное собрание сочинений А.С.Пушкина!

              Взяв том за 1824 - 1826 года, творчество поэта на отдыхе в Михайловском, друзья с восторгом прочли о незабываемой встрече поэта с гренадёрским поручиком от неизвестной дивизии Фёдором Пиндюриным и его сослуживцем Моисеем Рубиком, о плодотворном и вдохновляющем влиянии их посещения на творческую Музу поэта!
              Пролистали немного назад и не нашли никакого упоминания о войне 1812 года, о Декабристах...


              Потом начали разглядывать рисунки друзей поэта, и среди них...    
 
              – О, Боже! – Моня чуть не выронил тяжелый том из рук. На него смотрела, чуть постаревшая, но не менее прекрасная Зизи, а рядом с ней сидел её сын в гусарском мундире. Сынуля имел поразительно схожие черты с Моней, одна рука опиралась на эфес сабли, а другая лежала на вытянутом серебристом предмете, до боли напоминающем монькину магнитолу "Рanasonic"!
             
             – Федька, Федька! – заорал Моня на весь магазин, – ты видишь? Это же мой сын!

               Федька взял книгу из рук разгорячённого Мони,  и, успокаивая обернувшихся к ним посетителей магазина, с улыбочкой произнёс, что его друг увидел некоторое сходство в одном из пушкинских друзей со своим теперешним родственником! И не надо крутить пальцами у висков, такое бывает, когда с роднёй давно не видишься!

               Стали читать подпись под рисунком: «Баронесса Евпраксия Николаевна Вревская (Зизи) с сыном Соломоном, гусаром лейб-гвардии Преображенского полка.  Санкт-Петербург, 1852 год».

              – Гордись, Моня, у тебя сын барон и гусар! Не забудь порадовать отца! Только, боюсь, он тебе посоветует хорошего психиатра, – мрачно произнёс Федя.

              А Монька, воровски озираясь, выдрал страницу со своим сыном из книги и сунул под рубашку.
              –Теперь давай-ка посмотрим, как сложилась судьба нашего Александра Сергеича!

                Открыли биографию поэта и читают: в 1828 году, на балу в дворянском собрании, Пушкин познакомился с дочерью грузинского князя Чавчавадзе красавицей Ниной. Венчание прошло в Москве, в храме Большого Вознесения на Никитской. Прожили в мире и согласии пятьдесят лет.
               Умер поэт в 1878 году, пав на дуэли с престарелым кавалергардом, полковником лейб-гвардии Жоржем Дантесом. Причиной дуэли стала чрезмерная ревность поэта к супруге. 
               Как говорили друзья поэта, ревнивая вспыльчивость гения к Нине, строившей глазки одряхлевшему и растолстевшему Дантесу, обусловлена преклонным возрастом Пушкина и его африканским темпераментом, но, в основном, провоцировалась тупостью кавалергарда, любившего развлекать дам в обществе казарменным юмором низкого пошиба.

               – Да, права цыганка, от судьбы не уйдёшь, вот только неизвестно, когда.  Однако, жаль Сергеича! Вчера же только пьянствовали, обнимались, валяли дурака и тут – на тебе! Ну, поехали в его любимое кафе «Вольф и Беранже», помянем Сашку!

             Припарковались на Невском, заехав за угол к набережной Мойки. Зайдя в кафе, сели по привычке у бокового окна с видом на свой «Запор». Заказали по паре прекрасных, свежайших пирожных и бутылку шампанского.
             Только хотели приступить к трапезе, как увидели через стекло, что их авто собираются беспардонно эвакуировать на штрафстоянку!
             Они пулей вылетели из кафе и нос к носу столкнулись с … Бубуевым, только в эффектной форме городового!
             – Ну што, господа разгильдяи, ваша машинкаааа?! Знак видели? Кто разрррешил здесь ставить? На штрррафную и без разговоров!
             – Господин унтер-офицер городовой! – запричитал Монька, учтя прошлый негативный опыт общения с городовыми, – да мы ж вас по всему городу ищем! Ваша фамилия Бубуев?

             – Нууу! – сказал более мирно городовой.
             – Мы из адвокатуры, господин Бубуев! Ваш дальний родственник завещал вам этот автомобиль, вот, смотрите! – радостно улыбаясь произнёс Монька, доставая из бардачка «Запора»  регистрационные документы на фамилию прапорщика Бубуева.

             – А на кой ляд мне эта рухлядь?! – снова начал повышать децибелы Бубуев,  – получить три рубля за металлолом? Возни больше!
             – А вот тут вы ошибаетесь, уважаемый! – продолжал наседать Монька, – предыдущим владельцем этого легендарного автомобиля был сам Казимир Малевич! Вот его автограф на борту! Теперь это авто – коллекционная редкость, на аукционе за него получите огромные деньги, дорогой вы наш городовой!
 
             – Ну, ежели так, господа хорошие, тогда спасибочки вам! У меня как раз кредит давит, мать его растак! От того и злой ходишь, как чёрт. Ладно, пусть постоит машинка, апосля смены отгоню домой!

             И тут Бубуев, наверно, впервые в жизни изобразил на лице подобие не свойственной ему улыбки,  скрючив такую харю, что некоторых посетителей кафе, наблюдавших эту сцену из окон, ...вырвало! 
             Наши друзья поспешили забрать из багажника многострадального «Запора» драгоценные сумки с пушкинскими черновиками и досками Малевича, навигатором и подаренной штаб-ротмистром саблей. Единственным желанием было поскорей ретироваться с чувством исполненного долга.

             Вернувшись в кафе, уже расслабились, наконец, в спокойной обстановке. Отведали знаменитых пирожных от "Эйнема" и провозглашали тосты бокалами роскошного французского шампанского «Louis Roederer»: за безвременную кончину своего шебутного приятеля Пушкина, за монькиного гусарского отпрыска, который старше папаши на 150 лет, за увековеченье в истории федькиного имени в названии улицы Указом императрицы Елизаветы, перекроившей мировую историю!
            А вот за безвестного национального героя штаб-ротмистра, предопределившего доброе здравие Его Императорского Величества Александра шестого,  друзья выпили стоя, прикончив-таки бутылку. Расплатились вырученными за металлолом рублями  и вышли на Невский проспект, провожаемые сочувственно-недоумёнными взглядами соседей по столикам.

             – Ну,  барон Моня, теперь у нас последняя историческая акция, передать миру пушкинское наследие!
             – Совершенно с вами согласен, надворный советник Федя! И что-то с этого хорошо поиметь. Лови такси и едем в «Русский музей»!

             Когда друзья высыпали содержимое сумки перед глазами профессиональных музейных пушкинистов, многие из них охали, оседая на стулья, другие хватались за валидол. Не меньший ажиотаж вызвала и кружка Арины Родионовны, на которой, как оказалось, было нацарапано мелкой вязью рукой поэта тёплое посвящение:
               
               "Веселей, моя подружка,
                День встречая с полной кружкой,
                Прочь уйдёт печаль, кручинушка,
                Долгих лет тебе, Аринушка!"

            Окончательно добило комиссию извлечённые из грязной тряпки две совершенно неизвестные работы Малевича!
             
            Предварительная оценка материалов дала сумму с шестью нулями!
             
           – Вот теперь отстрою себе коттедж в Немчиновке с фонтаном!

           – Только чур гостевой флигель мой!

           – Ладно! А на новоселье приглашу наших неземных друзей Кхы и Оуха!  Теперь уж перед ними будет не стыдно. Запасусь нашатырём с валерьянкой и прокатим родителей на экстравагантном  космическом фургоне, пусть порадуются за достижения чужого разума, а что разболтают, так всё равно им никто не поверит! – заявил Монька.   
             
           – Ну, а я, пожалй, обзаведусь мечтой идиота – куплю себе белый "Кадиллак"! Буду тебя на новую фазенду возить на шашлычки!  Ты же у меня извозчиком поработал?
             
           – Кто бы возражал, когда тебе открывает дверцу шикарного авто надворный советник! – мечтательно изрёк Моня.
             
           – А ответь, Моншер, пойдёшь по стопам сынули, или будешь откупаться от службы в гусарах? Уверен, что тут и гусарских военкоматов-то нет!

           – Неее, пойду в политех, там наш коллега Рихман с сыном, чувствую, наизобретали таких чудес, голова кругом пойдёт! Да ещё предстоит расшифровать дискету с посланием от Кхы об антирадарной защите, это же реальная кандидатская! Подключайся, Федяй!
 
           – Да куда я от тебя денусь, «мозгокрут»!

             И они пошли по солнечному Питеру, радостно улыбаясь встречным дамам, а у Моньки  в мозгу крутилась одна незатейливая мысля: где бы опять достать циркониевый змеевичок, да навестить сынишку?!..



                /продолжение следует/