Змеевик времени. Глава 24

ШВЫРОК  ЕЩЁ  ГЛУБЖЕ!


               Вернувшись в Михайловское, друзья засобирались в дорогу. Но Пушкин решительно настоял на братской отвальной.
– Когда ещё Бог даст свидеться? Я всегда повторял: «Друзья, прекрасен наш союз»!  А посему – пирушке быть!  Нянька! Накрывай на стол, тащи самое лучшее!  Да не дуйся на нас, Аринушка, прости, ежели что не так!

           Как позже выяснилось, «мадера» в погребе закончилась. Была, как пояснила старушка, да и вся вышла! При этом подозрительно косясь в сторону мутными глазёнками.

– Тащи ягодного морсу, – приказал Федька, – нашу разбавлять будем!
Моня опять сходил за жбанчиком, разбавили первачок, и вот уже на столе закрасовался двухлитровый графин красноватого напитка, градусов под тридцать.
Закуску Родионовна выставила немудрёную: холодный  ростбиф, кусок свиного окорока, пахучий Рокфор да вазу с помятыми фруктами.  Видимо, ещё дулась за громкие ночные посиделки.

– А насчёт лошади, так не беспокойтесь, друзья! Мне её уже из деревни привели и конюх в вашу карету  запряг.
– Благодарствуем, Александр Сергеевич! –  сказал Федяй, разливая по-первой, что бы мы без тебя делали! Ну, господа, за вечную, некобелимую  дружбу!

            Пушкину Федькин каламбур пришелся по душе, все дружно чокнулись и пирушка понеслась.

            После первой, Пушкин начал хандрить, стихотворно разразясь своими предчувствиями:
   
                Порхаю жизненной стезёю
                Я среди мраморных богинь,
                И в каждой зов – чертог откинь!
                Войдёшь с шальною головою
                И вот уже ты пленник страсти,
                Раздавлен негою хмельной,
                А дерзкий  разум  за  спиной
                Уже куёт  твои  напасти!

  Федяй срочно разлил по второй, наш гений скинул сюртук и заметно повеселел.

         После третьей пригласили за стол Родионовну. Та скромно присела на краешке стола, протирая передником кружку.

            Монька тут же предложил тост за величие и самопожертвенность души прекрасной рассказчицы Арины и за её выдающиеся кулинарные способности! Арина зарделась, стала отнекиваться, но выпила исправно. Со второй кружки её пробило на воспоминания из раннего детства великого стихотворца, и она, давясь от смеха, поведала честной компании, как её разлюбезный Сашечка писался в постели!..

– Так, – грозно распорядился Пушкин, – няньке больше не наливать!

            Когда выпили на посошок, уже занималась заря. Александр Сергеевич, шатаясь, обнял своих друзей, что-то пробормотал по французски напутственное, типа: сэ бон вояжж! – и вырубился. Родионовна уже давно похрапывала на диванчике с кружкой в руке.

               – Ну, Монька, пора и честь знать! Загостились мы у классика. Пошли собираться и  валим домой!  Как-то нас ещё встретят на родине.
 
            Побросали сумки в багажник, а Монька не удержался и кинул в сумку Аринину кружку, сунув ей в кармашек передника пару золотых пятирублёвиков, завалявшихся в кармане. Мол, не серчай, Арина, на новую хватит!..
            Не переодеваясь для скорости в привычные куртки и джинсы, друзья отпрягли лошадку, привязав её к воротам, выкатили коляску на двор и Монька начал настраивать навигатор. В глазах у него двоилось, чертовски хотелось спать, и он набрал двадцать шестое июля в полудрёме, а год прибытия уже в полной!..  И Федяй внёс свою пьяную лепту в технический процесс перелёта, подключив провода от дефибриллятора наоборот.
 
               Подняли машину в воздух, пристегнулись  и  врубили полный разряд!
В предрассветном небе Михайловского нарисовалась яркая зелёная петля, хлопок и тишина вновь окутала сонные дубравы...
            
               Очнулись в кромешной тьме, ни огонька внизу и лишь первые рассветные лучи блеснули в зеркале реки. Карету трясло, из пробитых конденсаторов дефибриллятора валил едкий дым горящих обмоток. Каким-то чудом, с грохотом  посадили хаотично крутящуюся повозку на пыльную площадь, едва не проломив черепичную крышу небольшого каменного дома и чудом сохранив черепушки свои собственные!..

          – Монька!  Хренов наводчик! Ты куда нас загнал?! Это похоже на нашу Москву 2002 года?   Это ж средневековье!
Протрезвев, глянули на табло навигатора и обомлели: в оранжевом квадратике высветилось … 26 июля 1753 года!!
– Ну ты и козлина, ваше благородие! – не унимался Федька,  – И что мы тут забыли, скажи на милость?!..

          – От такой же «благородной» козлины слышу! – возмутился Монька,  – ты куда провода подключил, олух?!
Осмотрев дымящуюся силовую установку, с ужасом убедились, что конденсаторы пробиты, обмотки погорели, и вляпались в прошлое они конкретно и по самое «не балуй»!

            Закатили повозку за один из домов, выкинули уже бесполезный дефибриллятор и стали озираться. Меж тем, рассвет неумолимо приближался, высвечивая из мрака редкие очертания каменных и деревянных строений, отдельные громады дворцов, множество деревянных судов и мелких лодчонок по берегу широкой реки.
            Когда достаточно рассвело, друзья  вышли на проезжую дорогу, дабы убедиться, куда же их чёрт занёс?!  И тут  им попался указатель на полосатом столбе:  «Васильев остров. 1-я линия»

              – Поздравляю, дубина! Мы изволили так шумно присесть на Васильевском острове Елизаветинского Питера!  – констатировал Федор притихшему от расстройства Моньке.



                /продолжение следует/