Защитник

У дороги, в мусоре войны
приспособив, как подушку, скатку,
Млея от неверной тишины,
он курил, подрёмывал украдкой.

Первый раз один, один как перст,
полк ушёл, а враг не торопился,
От бомбёжки на семь вёрст окрест
смерть успела вволю порезвиться.

Пыль и пекло, сорок первый год,
вдоволь нахлебавшись отступленья,
От полка остался битый взвод,
трижды прорывая окруженье.

А когда у ветхого моста,
встали, люд гражданский пропуская,
Над рекой стремительно прошла,
"Юнкерсов" нацеленная стая.

Рухнул ад...окрасилась вода,
закипела пеною кровавой!
С неба, безнаказанно, беда,
девять раз кромсала переправу.

Бабы, дети - в брызги и клочьё,
в кучу - старики и чемоданы,
Пулемётным скошены огнём,
Бомбами размётаны в бурьяне.

Оглушенный, в копоти, в крови,
сдерживая мутную дурноту,
Он воздетым кулаком грозил,
уходящим в солнце самолётам.

Раны, раны, красный кровоток,
замирал, бессильно свесив руки,
Как помочь ребёночку без ног!?
Роженице как облегчить муки!?

Если вскрыт осколками живот,
если там, внутри, всё шевелится?!
Выл, хрипел израненный народ,
перекат из трупов громоздился.

И тогда решился - до сих пор,
отступал и пятился бессильно,
Пулемёт втащил на косогор,
стал копать окоп в тяжёлой глине.

Лейтенант с повязкой на глазу,
прихромал, кивнул без разговора,
Проходя, кто сколько мог, бойцу,
в вещмешок насыпали патронов.

В мыслях уж его похоронив,
кто то пробурчал - Один не воин...
Он цигарку щедрую скрутил,
и дымил, поглядывая в поле.

Враг явился, обтекая бор,
распевая, весело и рьяно,
Строем, лихо, плюнув на дозор,
мол, Иван бежит, ату Ивана!

Нету силы нас остановить,
нам война - прогулка, не работа,
С косогора, пресекая прыть,
резанул солдат из пулемёта!

Резанул в упор, за рядом ряд,
сразу видно - мастер пулемётчик,
Ни один германский "камерад",
не сумел уйти до самой ночи.

Он не спал, проверил пулемёт
набивал последние патроны,
Звездопадом плакал небосвод,
где то полевые телефоны...

...надрывались - Да таких потерь!
мы не знали до сих пор ни разу!
Уничтожить! Вызвать егерей!
разлетались по частям приказы...

А наутро танки подошли,
дали залп в упор по косогору,
По земле железом проскребли,
протрещали пулемётным хором.

Но едва успело замереть,
эхо от стрельбы рассветом чистым,
Пулемёт ожил! И снова смерть,
урожай сняла среди фашистов,

Снова танки били. Битый час.
Полоскали небо самолёты,
Лично доложил вальяжный асс,
результат успешного налёта...

Генерал в машине покивал,
двинулись войска на переправу,
Только пулемётчик не дремал,
врезал от души по генералу.

Счастлив был его немецкий бог,
растеряв фуражку и монокль,
Генерал в кустарнике залёг,
проклиная варваров с востока.

"Хорьх" в кювете, юный адъютант,
в рацию фальцетом заходился,
Пулемёт работал! Смерть и ад!
Генерал отчаянно крестился.

Пушки, танки... впору тут кюре
вызывать с молитвою святою,
Нет, ничто живое на земле,
что там на земле, и под землёю...

Уцелеть так долго не могло,
черти красным помогают, точно!
Полыхает у реки село,
Красный день на месте тёмной ночи.

Огнемёт бензиново кипит,
не хватает разве адской серы!
Боже! Из огня огонь летит!
воют, разбегаясь, гренадеры!

В полночь, только пламя улеглось,
в почернелой каше косогора,
Косточки горелой не нашлось,
как не рылась адъютантов свора.

В тяжкой думе глядя в пустоту,
баловень судьбы, любимец власти,
Генерал на русскую версту,
пересчитывал свои напасти.

И не мог поверить и понять,
покоритель давешний Европы,
Те, кто так способен умирать,
не пойдут в послушные холопы,

Кто один встаёт на сто врагов,
опровергнув, что - один не воин,
Сколько бы ни минуло веков,
будет вечной памяти достоин.

И тогда прозрел угрюмый он,
гибель предрекая без помина,
Сталинград и Курск и Балатон,
и солдата русского в Берлине.

Жалкая, дрожащая рука,
комкала и рвала документы!
Пистолет холодный у виска,
выстрел! Сатаны аплодисменты...

Время лечит раны у земли,
что ему людские жизни - малость,
От врагов, что к нам тогда пришли,
уж давно и следа не осталось,

Новое село, и новый мост,
церковка звенит под небом чистым,
И дорога завивает хвост,
к звёздочке под серым обелиском.

До сих пор старушки говорят,
из церковной службы по дороге,
У солдата просят для внучат,
силы - в мире новые тревоги.

Вспоминают - в мае, в аккурат,
пьяный от победы мир шатался,
Порешили схоронить солдат,
кто без погребения остался.

Всем селом пришли на косогор,
и застыли, глядя, обмирая.
Не росла трава там до сих пор,
а земля кровила, как живая,

И солдата нет. И пулемёт,
без следа в пожарище истаял,
Зароптал, попятился народ,
бабы голосили, причитая.

Старый попик, отче Никанор,
простоял с молитвой до заката,
сам отпел кровавый косогор,
как в бою погибшего солдата.

Годы-годы, вечен, безымян,
всей душой в землицу прорастая,
Кто он, Николай, Сергей, Иван?
сколько лет Отчизну защищает.

Не сдаваясь, не свернув назад,
выполняя ратную работу,
до сих пор, в земле стоит солдат,
впившись в рукоятки пулемёта.

Может, это павший прадед твой,
неказистый, ни одной награды...
Неизвестный воинский святой,
с огненными крыльями расплаты.

09.05. 2015г.
Пятаченко Александр.