Хандра

 Ай, люли, да ай люли,
За мечтой мы вновь пошли.
Мир трещит, разброд и войны, 
Наш мужик как кот помойный, 
Спит меж труб, добро хоть цел,
Вшив, вонюч – собаку съел.
Вкус привил поступок вящий,
Сам он стал как пёс смердящий.
То ли кот он то ли пёс…
Зверь такой из детских грёз,
Котопёс как из мультяшки.
Явь страшней. Не в той рубашке
Мать родить его смогла;
Толь была она мала,
Не в размер, а без примерки,
Нет вины там акушерки,
Вскользь меж рук... и вот - дурак. 
С той поры с ним всё не так.
Был как все, до перестройки,
Ел своё и не с помойки,
Жил в семье, случалось пил,
Нёс добро по мере сил.
Как-то вдруг и без натуги
Пай утёк в карман хапуги,
Толь в офшор, вернуть никак.
Сам собой попал впросак,
Без рубля и без работы.
Как же мы от той блевоты
Их отмыть там не смогли? 
Ох, люли, вы ай люли.
 
                …

                «Бывает, вдруг такая хандра накатит, что свет не мил».

 
День промозглый. Меж труб теплотрассы
На картоне пригрелась собака.
Бомж сгребает в пакеты припасы,
Крыс сгоняя с помойного бака.
 
Дух тяжёлый, для мира бездомных,
С зазеркалья струится на город
По проулкам у зданий огромных
В тьму подвалов. Тяну к низу ворот… 

Спазм тошнотный, я словно простужен, 
Крик застрявший царапает горло. 
Что мне надо? Я с ними не дружен. 
Блажь какая сюда меня впёрла? 
 
Пусть уходят в своё зазеркалье,
Пусть уходят, раз так наболело.
Без просвета всё время шакалье…
Без вопросов и… всё надоело.
               
      

            Быдло – 1) ср. 1. Рабочий рогатый скот. 2. перен. Люди, выполняющие
                тяжёлую работу и занимающие низкое социальное положение.

                (Современный толковый словарь русского языка Ефремовой)

            Рабы, во всём повинуйтесь господам вашим по плоти, не в глазах только
                служа им, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога.
               
                (К Колоссянам 3:22)   
               

День тяжёлый. Работа обрыдла.
В грех унынья вгоняет усталость.
Грех из тяжких. Не ной словно быдло,
Будь терпимей, не долго осталось.

Век дотянешь, возможно, с натяжкой.
Но не долгий, я в этом уверен –
Ген здоровья от участи тяжкой
Безвозвратно у черни потерян.   

В той эпохе, где, взвыв от злорадства, 
Наш прапращур взяв в руку дубину
Вдруг осмыслил всю выгоду рабства
И кто должен отныне гнуть спину.
             
Мир животных не понял ту радость,
Визг приматов, когда из поверий 
Ум усвоил поток суеверий
И закланий тягучую сладость.

Страх кровавый. Вдруг смрадом тошнотным               
Жизнь дохнула. Распалось их братство.
Кто с руки съел, прельстился на гадство:
Стал обычным домашним животным.

В чём причина, с ума сошли что ли? 
Всех кормила тогда биосфера... 
Нет страшнее их выбранной доли. 
И не сфера Земля, а «галера».   

Путь без линий, эпохами в ярус
Ум за разум цеплялся всё время. 
Век за веком, не зная про парус,
Власть пыталась смирить своё племя.   

Голь хитрила, рождались ремёсла,
Но, желая под киль себе футы,
Власть на умных наладила путы,
И - скрипели в уключинах вёсла. 

Так и жили. Что было то ели
Вкруг кострища, стелили постели - 
Шкур хватало, урчали толь выли
В такт под бубен на разные стили. 

Мир не светлый всё время, он пегий:
Тут же грызлись за кость как собаки,
Но не долго, не знали стратегий,
Спор решали локальные драки.   

Год за годом, слоняясь без цели,
Шли за пищей во все ареалы.               
Но друг дружку по праздникам ели, 
Часть поверий вошла в ритуалы. 

Быт был скудным. Опустим детали,
Чум, землянку построить нетрудно,
Средств хватало, и так вот подспудно
Жить в пещерах почти перестали. 

И, возможно, напрасно мы ропщем: 
Голь кормили, порой даже кости
Грызть давали, ведь в целом и в общем 
Цель любого хозяйства в приросте.   

Скарб стал лучше. Изысканней пища. 
Страсть к наживе не знает предела. 
Хлам добавил уюта в жилища.
Жаль в процессе их жадность заела... 

Вновь подспудно родилась афера.               
Часть “галеры” разняли на страны. 
Нрав сменился, рождались тираны.
К ним полезли религии. Вера – 

Чтить не стала разгул святотатства:   
Ведьм не мало в то время сгорело.
Всем рулило сановников братство:
«Верь и кайся!  вериги на тело!
 
Все страдальцы найдут в рай дорогу.
Но строптивых судить будут строго: 
Власть, хозяин над вами… от Бога».
Шли смиренно в перёд понемногу 

Строй за строем под блеск церемоний, 
Из когда-то свободных селений 
В тьму кому-то подвластных колоний. 
Страх сильнее сердечных велений. 

Тем, кто вольно ходил и не в ногу,
Вздев на дыбе, меняли походку.
Для болтливых был тест на изжогу:
Вар по гланды и олово в глотку. 

Жгли крамолу, кто лишнего вякал – 
В чан сажали, случалось и на кол 
На развилке как знак придорожный.
Путь был долгий, тяжёлый, острожный. 

Кто не умер, поддавшись искусу 
Жить подольше, вдвойне виноваты. 
Тут на выбор по вашему вкусу: 
Кнут и шомпол, в тюрьму иль в солдаты. 

От сожжённых домов и поместий 
Их сгоняли в загон как скотину. 
Для острастки, а может из мести 
Знак пришпилив на грудь и на спину,   

Пусть жестоко, но зло и без фальши. 
Для проформы обвесив “делами”,
Лоб пометив, ссылали подальше
По этапу звенеть кандалами. 

Власть дурманит. Венчались на царство.
За корону травили друг дружку. 
Торг был страшен в этапы мытарства,
Жизнь ребёнка ни шла за полушку. 

Чернь, холопы, кто был не при деле
Шли дешевле, гуртом - чуть не даром.
На конюшни, прислуживать барам 
И горшками греметь у постели.               

Найм развился, окреп дураками.            
Шли батрачить, сходились в артели 
Груз по рекам тянуть бурлаками; 
И - под “ухнем” толь выли толь пели.
 
Рос достаток. Крепчали все скрепы.
Торг развился. Здоровые парни 
Шли дороже скотины и репы. 
Спрос поднялся на девок, на псарни. 

В них кормили щенят грудью бабы. 
Грех случался навряд ли от скуки:
Толь те скрепы ещё были слабы,
Толь проблемы с сосцами у суки. 

Так месился характер народов.   
Жизнь кипела в потёмках подклетья,
Власть рождала немало уродов, 
Кровь ручьями текла в лихолетья.   

Вам без крови? – нет правила в драке,
Суд был скорым: баланда в бараке,
Кол с табличкой на холмик могильный.
Счёт в анналах до жути обильный. 

Жуть забудут, жестокость тиранов
Вновь украсят величием планов;
Всех глазастых путём не окольным
По этапу примкнут к недовольным. 

Крест тирана - кромсать по живому.
Всех друг другу отдав на поруки,
Влёт отрезать просящие руки 
И пришпилить назад по-другому. 

Век от века давно вошло в моду
Шить нам память и сбрасывать в воду.
Псам дворовым не надо быть вольным,
Лишь бы был их хозяин довольным 

Всё оближут, сгибаясь в угоду.
Лизоблюды древнейшего рода,
Вот и стало трудней год от года
Брать народу талон на свободу. 

Будь хоть трижды тогда всё неладно!
Трать что было, раз жить не под силу. 
Взять не сможешь с собой всё в могилу; 
Знать лишь это для нищих отрадно.
 
Жизнь жестока, ты будешь не понят, 
Часть проблемы наследуют дети.
Твой поступок не первый на свете. 
Как обычно тебя похоронят.

По канону блеснут словоблудьем,
Вслед за первой, воспрянувши духом, 
Мол, мы тоже когда-то там будем,
И помянут, земля тебе пухом. 

Все поддакнут в ответ сердобольно,
Влив по гланды палёной свободы. 
Есть названье для них – нищеброды. 
Зло, но модно… К чертям все, довольно! 

Псу приладить под хвост мою жалость.
Там ей место. Практично и смело.   
И - на трубах заспать всю усталость,
В дань фэн-шую расслабив всё тело. 

Фьють!.. Собачка, и ты в писке моды.
Спи спокойно. Мне нет до вас дела.
Всё нормально. Другой я породы.
День был трудный, – хандра одолела. 

Мир болеет, разумный так долго, 
Что с дубины пошли метастазы
В глубь по странам, где власти без долга.
Нет лекарства от этой заразы.

2008 – 2023 г