Из жизни верлибров

Терракотовые  стихи,
обожжённые  солнцем,
в золе  и  глине.
Они  не  хандрят,
не  пугаются  осени,
времени  и  тишины,
не  столбенеют
от  любви  и  одиночества,
не  лучатся  изнутри
таинственным  светом.
Их  не записать 
травинкой  на  мокром  песке,
не  уложить  под  карандаш
игристыми  рифмами,
не  заставить
свиристеть  по-птичьи.
Они  вырываются  из  безмолвия,
тукаются  в  лист,
как  печать  в  оправдательный  приговор,
превращают  в реальность 
мгновения  бытия.

У  верлибров  звучные  имена,
но  нет  правил,  стандартов
и  тесных  формул,
которые  ломают  им  рёбра  и  позвонки.
Бойкие  слова  и  фразы
цепляются  за  рваную  кромку  строк,
поэтому  стихи  иногда  стесняются
своей  несуразности  и  неуклюжести.
Они  не любят
случайных  читателей
за  суетливость  и  непонимание,
а  читатели 
недолюбливают  верлибры
за  их  огромность
и  хинный  привкус  свободы.
Графоманы  брезгливо  морщатся,
мол   –   "фу,  недостихи,
своенравны,  шершавы,
кашляют  клочьями  строк,
бесят  своей  монотонностью,
не  по  осени  шелестят.
А  давайте-ка 
вытопчем  их  дактилем,
покромсаем  на  междометия,
подкорректируем  рифмами
или  выплеснем  прочь!"

А  верлибры  ходят  за  мной  следом,
заглядывают  в  глаза,
наливаются  светом
и  просят:
"Стань  словом,
разрежь  страницы  нетронутого  неба,
и  пиши  же,  пиши!"
Я  хребтом  ощущаю
крылатый  солнечный  жар,
чувствую  лёгкость  в душе
и  пишу,  пишу,
а  то  вдруг  они  навсегда  исчезнут,
просто  уйдут  из  жизни,
и  мне  снова  придётся
заговаривать  рифмы,
разнашивать  строки,
слова  укрощать  в  столбцы.