Мишень

Рассказ третий
Военный городок Килязи отличался от военного городка Ситал-чай. Здесь были только секретные склады, а в Ситал-чае были самолёты Миг-17, которые каждый день с рёвом взлетали и садились на аэродром. Конечно, мы завидовали  пацанам, которые жили в Ситал-чае рядом с самолётами. Я часто брал у отца трофейный немецкий бинокль и мы по очереди смотрели на взлетающие самолёты. Самое интересное было в те дни, когда у них были тренировочные полёты  со стрельбой по мишеням. Мишени были на плато в нескольких километрах от нашего городка, и нам категорически было запрещено к ним приближаться. Мы часто ходили в горы по ущелью, которое было сразу за складами, обнесёнными колючей проволокой. Горы как бы разломились в этом месте и на склонах ущелья чётко были видны разноцветные слои глины. У меня дома была коробка  пластилина, из которого я лепил разные фигурки, так вот эта глина была очень похожа на пластилин. Я был удивлён, что глина, которая обычно была коричневой, была и красной, и синей, и зелёной, и жёлтой и даже белой. Я тогда подумал, что, наверное, пластилин и делают из этой глины. Но, это так, к слову. Однажды, бегая как всегда за «перекати-поле», мы добежали до гор и решили всё-таки добраться до стрельбища и посмотреть на мишени. На плато мы лазили не раз. Откос был крутой, градусов сорок пять, ноги скользили по сухой траве, песку и мелким камням, но мы, цепляясь руками за землю, ползли вперёд. Высота плато была метров сто, и оттуда открывался захватывающий вид на море, которое уходило за горизонт. Я стоял на самом краю, и мне казалось, что я сейчас полечу как птица, стоит только разбежаться и прыгнуть, раскинув руки. Я был впечатлительным мальчишкой  и, может поэтому, всю жизнь мне часто снился один и тот же сон, будто я убегаю от кого-то, подбегаю к краю пропасти, пугаюсь, но вспоминая, что я умею летать как Ариэль, прыгаю и лечу, а мои враги  остаются ни с чем. Но это тоже так, к слову. Постояв, полюбовавшись открывшимся видом, отдохнув немного, мы пошли на поиски мишени. Мы знали в какой она стороне и, пройдя пару километров, скоро обнаружили её. Нам казалось, что там стоит какой-нибудь старый самолёт и по нему стреляют, а увидели обыкновенные крупные булыжники, выкрашенные белой краской, которыми был выложен контур большого самолёта. И здесь случилось то, о чём мы никому не рассказывали и наши родители про это так и не узнали. Мы услышали рёв пикирующего на нас самолёта и звук стреляющей пушки. Бегая целыми днями без присмотра, мы забыли, какой сегодня день и что в это время идёт стрельба по мишени. Так мы не бегали никогда. Мы как пули летели к краю плато и, как горох, посыпались вниз по склону, царапая руки и сбивая колени. Назад мы шли не спеша, завернув по пути к Самур-Дивичинскому каналу, где попили из него воды, пропуская её через фуражку, чтобы очистить, а пить на жаре так хотелось. Потом опять повернули к горам, часто останавливаясь и разглядывая необычные растения, юрких ящериц, быстрых тушканчиков, маленьких змей медянок, грозных скорпионов, смешных богомолов и высоко прыгающих кузнечиков. Когда мы подходили к городку, уже темнело. Только мы подошли к колючей проволоке, чтобы подлезть под неё, как услышали громкий окрик часового со сторожевой вышки: - Стой, стрелять буду! Шутил он или вправду в темноте не понять, кто там ходит, только нервы наши сдали, и мы залегли, напугавшись, в сухой траве. Лежали, пока не стало совсем темно, и только тогда побежали вдоль колючей проволоки к центральному входу. Мы знали, раз стало темно, значит, московское время восемь часов и наши терпеливые, всё прощающие мамы ждут нас ужинать.