Начало

Косматость, сутулость и скошенность лба,
Пещера, кострище, дубина,
Острые зубы, без мысли глаза...
И как стая зверей первобытных община…

То вдруг в непогоду залило очаг,..
То лось от копья убежал,..
От скуки и голода бабы ворчат...
И он тоже рычал и ворчал.

Путь мысли и чувств был его недалек:
«Дожил – не дожил,.. или съеден – иль съел...»
За волосы самку в кусты он волок,
Так как признаться в любви не умел. 

Но однажды бредя через бурный поток
В каком-то дремучем лесу
Он высмотрел в чаще невзрачный цветок
И внезапно застыл на ходу.

И немного смягчился вдруг хищный оскал,
Мысль коснулась впервые чела.
Лапой грубой невзрачный цветочек сорвал,
Не заметив, что добыча ушла.

Переполненный чувством совсем незнакомым
Он мчался сквозь чащу в пещеру домой,
И видом цветка был совсем опьяненный,
Рыча и ломая валежник собой.

В недоступной пещере в дремучем лесу
Сидела на корточках возле углей
И кость обгрызала, держа на весу,
Пра-пра-прабабушка всех матерей.

Ей слов не хватало ругнуться на жизнь:
«Что за беда – не мужик, а слизняк...
Я голодаю, хоть ноги откинь,
А он где-то бродит в степи, как сайгак!..»

Из леса донесся вдруг возглас знакомый
И старая кость полетела в очаг.
На мяса кусок на углях запеченный
Надежда сверкнула в голодных очах.

Но, что это? Мясом не пахнет в помине!..
Есть только какой-то цветочек в руке!..
«Хватить бы дубиной по толстой хребтине,
Иль к духам отправить в бурлящей реке!..»

Но цветочек какой-то чудесный попался,
Душу женскую чем-то пробрал,
Нежным запахом в сердце её забирался
И ценным и нужным зачем-то ей стал...

А косматый мужчина со скошенным лбом
Стоя рядом пыхтел и ворчал,
И себя ощущал онемевшим козлом,
Что язык проглотив, лишь моргал и мычал...

Женщине слов тоже недоставало,
И язык словно к нёбу прирос...
И вдруг... свою косу на руку ему намотала,
Перед ним опустившись на мох...

Вот так вот в каком-то дремучем лесу
Очень давно где-то в каменном веке
Кто-то в грязи увидал красоту 
И родился... романтик в пра-прачеловеке.

И ему повезло, что себя подарив
Она стала в истории женщиной первой,
Кто сумел оценить этот страстный порыв...

А может быть, ИХ назовем мы Адамом и Евой?

                1996г.