Ночь на исходе

Посеребрил мороз вдоль рек ивняк.
Ночь на исходе. Крепко спит яранга.
Не спит Акей – поднялся спозаранку.
Решил покинуть стойбище коряк.

На чёрном небе старой тучи клок.
Оделась тундра в плотные одежды.
Апапель  – сердце тысячи дорог,
К нему несет пастух надежды.

В тисках не тающих веками мерзлых плит
Родство живого обусловил Север.
Когда пурга неделями не спит,
И человеку тяжело, и зверю.

Коряк  к Христу не поднимал лица.
Но, по Библейскому завету и укладу,
Олень отставший, как заблудшая овца,
Для сердца пастуха – дороже стада.

Олений мир для пастыря – страна.
Как государство с собственной судьбою.
Потеря вожака для табуна –
Как нарушение сложившихся устоев.

  ***
Всё в тундре изменилось – вмиг:
Оленей у хозяев забирают.
Сухая, злая власть не понимает –
Не может душу ей отдать старик.

…И переполнена Тигильская тюрьма.
Средь несговорчивых – и бедный, и богатый.
Детей увозят силой в интернаты.
От страха сходят матери с ума.

Акей в посёлке батюшку искал.
Чем жить теперь – хотел спросить совета.
Но батюшку, сказали, Бог прибрал,
А в церкви – заседанье комитета.

И не вернуть назад былого мира.
Лихое время гонит всех вперёд,
Коряки  от отчаянья – режут скот…
Один Токктяв прорвался к юкагирам:

К свободным племенам, к полярным водам,
Не побоявшись гиблого пути.
Его искали – не смогли найти.
Он стал легендой своего народа.