Стабильность. жанр ржу 6888 Внеконкурсный

   
    До Нового Года осталось почти ничего. За это время можно разве что сходить по маленькому в туалет, а для больших свершений уже времени не остается.
    Аркадий шел торопливой походкой домой, старательно обходя снежные горки, любовно оставленные дворниками на тротуарах.
    Видимо они мерзли в парадных, чтобы уловить момент падения очередного прохожего, помочь подняться пострадавшему и поздравить с наступающим. Есть и такой вид развлечений, главное, чтобы люди ничего себе не ломали. А с этой целью, была на уровне колен протянута леска. То есть леска конечно была рассчитана, как причина падения, а горки снега для мягкого приземления. А может и наоборот. У каждого своя фантазия.
    Аркадий уже трижды принял поздравления дворников и ныли оба колена и запястье левой руки, ведь левша падает всегда на свою главную руку. Подойдя к дому, Аркадий замедлил шаги. Ему предстояло преодолеть семь обледеневших ступенек, покрытие которых оставили в неприкосновенности. Даже нашлись шутники, которые обновили ледок, не поленившись принести ведерко воды из дому. Есть же такие еще трудолюбивые и заботливые. Не перевелась талантами родная земля.
    Преодолев пять ступенек, Аркадий почувствовал, что силы на исходе. Но сейчас было особенно важно не упасть. Если он упадет, с кем же будет встречать Новый Год его кошка, которой уже видимо не терпелось слизать из блюдца несколько капель шампанского и загадать желание.
    Хотя всем известно, что коты грезят о мышах, но ведь попадаются и нестандартные желания!
    Аркадий подозревал, что упав на этот раз уже не встанет.
    А ему так хотелось пощеголять перед Муркой своей новой прической - выбритой наголо макушкой и всем прочим.
    А еще Аркадию было страшно. Желание упасть начало бороться в его душе с желанием попасть домой.
    Ведь если он упадет, то не нужно будет стучать с двенадцатым ударом в дверь соседки Клавы.
    Он на днях с дуру обещал к ней прийти и сделать очень важное заявление.
    И не потому он боялся прийти, что сдрейфил, а потому, что забыл, что наобещал.
    Муки его начались с утра. Он думал об этом неустанно. Вот тебе и лошадиная фамилия. Овсов кажется. Да так и было в книжке. Но про овес он помнил из рассказа классика, ну этого самого... а про свое «лошадиное» обещание забыл.
   
    Может обещал Клаве прибить гвоздь для повешения картины. А может жениться? Дрожь прошла по телу и Аркадий закачался, с трудом удерживая равновесие.
    Как он мог обещать жениться, если на всех заборах висели его объявления, скрепленные доброхотами печатью из трех букв, чтобы по поводу женитьбы к нему не обращались. Эту услугу он не в состоянии выполнить. Не подумайте, что у Аркадия в брюках гулял ветер.
    Так имелось кое-что в наличии в нетронутом состоянии и даже передатчик наследственной информации мужского типа. Но принцип нарушить он не имел права. Стыдно будет посмотреть в глаза соседям, сослуживцам и даже тем родственникам, которые смотрели на него уже с могильных портретов, когда нелегкая заносила на кладбище.
    Наконец, он вспомнил и стало на душе светло. Он обещал Клаве занять тысячу рублей со получки. Аркадий знал, что женщина не отдаст, а пропьет, но для трезвенника было приятно, что женщина употребит деньги так, как он не мог себе позволить. Мужчина верил, что всегда приятно парашютисту пожелать счастливого пути, даже когда тебе нашептали: недруги прокололи парашют. Нет, Аркадий не был злым человеком, но маленькие человеческие слабости считал проявлением истинно человеческого характера.
    Он перестал балансировать на пятой ступеньке, когда вспомнил про обещание и решительно ступил на шестую. Она сияла свежим нетронутым ледком. Честь упасть первым на этот раз не ударила в голову.
    Судорожно уцепившись за обледеневшие перила, Аркадий мужественно перенес вес тела на последнюю ступень. Но тут он почувствовал, что невтерпеж. Пришлось на легком морозце раскрывать брючный зиппер и обновить ледовое покрытие всех нижележащих ступенек. Сразу стало на душе легко и приветливо.
    Хотя Аркадию хотелось большего, но он не мо,г как интеллигентный человек, осквернить вход в дом, где красовалась мемориальная плита его дедушки. Каждый раз, проходя мимо этой плиты, Аркадий отворачивался. Она была словно упрек ему, тому на котором природа отдыхала. Он в виде протеста из принципа не захотел получать высшее образование, не говоря уже о Нобелевской премии, которую почти насильно вручили деду. Видимо уже тогда комиссия почувствовала, что внуку это не понравится, хотя Аркадий тогда еще ходил уверенно на четвереньках.
    И вот, наконец, он стоит у заветных дверей. Клава открыла дверь без звонка, словно ждала его.
    Она распахнула объятья. Что-то не похоже на принятие денежной суммы. В глазах Аркадия зарябило, он был на грани обморока. Неужели он так жестоко ошибся в соседке. Вот возьмет, затянет его к себе, разденет и... Страшные мысли одна безумнее другой навалились, словно дурной сон в камере смертника.
    Аркадий чувствовал, что его куда-то тащат, но сил сопротивляться не было. Уже, теряя сознание, он увидел большого кота, сидящего посреди стола.
    — Аркадий Петрович, посмотрите на мой новогодний подарочек. Как думаете, ваша Мурка не откажется от такого красавца!
    Ум Аркадия вмиг просветлел. Да это же не Клава! Это Нюра из квартиры слева. Он когда-то посетовал, что его кошечка скучает.
    Схватив кота под мышку он рванул к себе, поскольку с Нюрой не хотел иметь ничего общего. Ему неоднократно нашептывали доброжелатели, что после трех судов, соседка решила пойти на примирение и подготовила подарок.
    На лестничной площадке уже стояла встревоженная Клава, он быстро всунул ей подарок и бросился к себе. Уже когда вошел, то понял, что вместо обещанной купюры впихнул кота, когда услышал жалобное мяу своей Мурки.
    Но было уже поздно. В соседней квартире раздался душераздирающий крик, Аркадий, бросившись к окну, успел заметить летящее тельце и увидеть, как котяра, то есть подарок предназначенный его Мурке, шлепнулся на кучу свежих целлофановых пакетов с пищевыми отходами, которые ввиду ремонта мусоропровода жители дома выбрасывали из окон.
    И в этот момент, когда на глазах у мохнатых елок, затащенных насильно в квартиры и увешанных тяжелыми и шарами для увеличения страдания, все чокаясь хрустальными бокалами с пенящимся шампанским, желали друг другу счастья и здоровья, Аркадий выключил свет и закрыл глаза. Нет не навечно. Просто ему хотелось забыться. Все желания давно не исполнялись, а все друзья давно были вычеркнуты из записной книжки.
    Он ходил на работу, получал зарплату и влачил существование. «Зато, — думал мужчина, — меня не ждут разочарования, меня вообще не ждут. Как хорошо, когда никого не нужно ждать. Разве не счастье, что в жизни все стабильно».
   
    Он только еще раз приоткрыл глаз, чтобы вспомнить или хорошо закрыл дверь на все три запора. А то от соседей всего можно ожидать, особенно от незамужних женщин. Жаль только было Мурки. Не успел ей слить в блюдце остатки со дна бутылки «Советского Шампанского», которую хранил в холодильнике последние десять лет.