городбаргород

Наши коробки- бетона квадраты
Мы ограничили нас самих
Выстроив крепость бетоном и матом
Мы превращали обычное зренье
В зренье убитого жизнью солдата
(Каждый солдат должен быть виноватым
В бедах своих и бедах чужих.)

Мертвые домики старых окраин
Будто бурчат тебе в ухо: "Привет,
Знаешь, ты очень похож на педали-
Так же урезан был под трафарет"
Ты понимаешь, что домики правы-
И, поправляя нелепое зренье,
Все продолжаешь смотреть на асфальт-
Думая, как возразить этой пыли,
Ты надеваешь на мысли оправу-
Грязный, потрепанный, старый гештальт
И осеняешься- нужно по пиву
И соглашаешься с каменным дивом,
И заложив свои джинсы в ломбарде,
Гордо бросаешь гештальт на асфальт.

В баре веселье и музыка, девы-
И ни одной идиотской проблемы,
Нету запретов на право свободы-
Это все воздух для этих людей
Как можно быть без свободы народа,
В месте, где каждый из взрослых- ребенок?
В месте, где каждый невзрослый ребенок
Каждой свободы во сто раз взрослей?

Надоедает веселье без края.
Полностью выжатый, пьяный, усталый,
Ты покидаешь пристанище с криком
"Ваша свобода- кровь и дерьмо!"
И понимаешь, что поздно смеяться-
В зеркале видно твое отраженье.
Ты постарел лет на десять- на двадцать,
Будто ковбой, оседлав бара стойку.
И, словно бронзовый маленький ленин
Медным штырем, что стоит без движенья
Ты утопил себя в огненном виски.

Но разве стоит бросаться в помойку
Сердцем, которому слово "guerillia"
Так же, как ствол у виска- близко-близко?

Ты улыбнулся. Веки заплыли.
Но ничего, поживем немного!
Весело, весело прыгаешь дальше...
Выстрелом в челюсть тебя убила
Мимо идущая с пушкой ослица.
Что же ты думал- выйдешь и можно
Делать все то, что душа захочет?

Есть в конституции тайная надпись:
Взрослым запрещено веселится.