Адельберт фон Шамиссо. Дева из Штуббенкаммер

Поспешными глотками
        Я жизнь и смерть вкушал
Над Рюгена камнями
        Среди отвесных скал.
Пришёл встречать зарю я,
        Мечтой неясной полн,
Увидеть гладь морскую
        Услышать рокот волн.
Среди валов, слабея,
        Взгляд затерялся мой
Вдруг вижу: рядом фея
        Склониласть над водой,
В сверкающей короне,
        И понял я тотчас,
Что не видал бездонней
        Её прекрасных глаз.
Туда где бился пенный
        Неистовый поток
Она окровавлéнный
        Пришла стирать платок.
Труды её напрасны,
        На ткани всё равно
Горит всё так же ясно
        Зловещее пятно.
Над полосой прибоя
        Вдруг вижу в свете дня:               
Она в слезах, с мольбою
        Взглянула на меня.
«О, призрак одинокий,
        Я шлю тебе привет.»
Она в тоске глубокой
        Мне молвила в ответ:
«Меня дано заметить
        Не каждому, хотя
Иной раз можно встретить
        Воскресное дитя*.
Я в сумерках рассветных
        Тебя ждала: пришёл,
Но только слов заветных
        Увы, ты не нашёл!
Бог в помощь! - лишь скажи ты
        И я была б твоя.
Мои мечты разбиты,
        В плену как прежде я.»
Печально и устало,
        Она, с платком в руке,
Исчезла там, где скалы
        Стоят невдалеке.
Поспешными глотками
        Я жизнь и смерть вкушал
Над Рюгена камнями
        Среди отвесных скал.

* Согласно немецким народным поверьям, ребёнок, родившийся в воскресенье (Sonntagskind), обладает особыми магическими способностями, в частности, может видеть духов.

Adelbert von Chamisso
DIE JUNGFRAU VON STUBBENKAMMER

Ich trank in schnellen Zügen
        Das Leben und den Tod
Beim Königsstuhl auf Rügen
        Am Strand im Morgenrot.
Ich kam am frühen Tage
        Nachsinnend einsam her,
Und lauscht' dem Wellenschlage,
        Und schaute übers Meer.
Wie schweifend aus der Weite
        Mein Blick sich wieder neigt,
Da hat sich mir zur Seite
        Ein Feenweib gezeigt.
An Schönheit sondergleichen,
        Wie nimmer Augen sah'n,
Mit gold'ner Kron' und reichen
        Gewändern angethan.
Sie kniet' auf Felsensteinen,
        Umbrandet von der Flut,
Und wusch, mit vielem Weinen,
        Ein Tuch, befleckt mit Blut.
Umsonst war ihr Beginnen,
        Sie wusch und wusch mit Fleiß,
Der böse Fleck im Linnen
        Erschien doch nimmer weiß.
Da sah sie unter Thränen
        Mich an, und bittend fast;
Da hat ein heißes Sehnen
        Mich namenlos erfaßt.
»Gegrüßet mir, du blendend,
        Du wundersames Bild.« – –
Sie aber, ab sich wendend,
        Sprach schluchzend aber mild:
»Ich weine trüb' und trüber
        Die Augen mir und blind;
Gar Viele zieh'n vorüber,
        Und nicht ein Sonntagskind.
Nach langem, bangen Hoffen
        Erreichst auch du den Ort –
O hättest du getroffen
        Zum Gruß das rechte Wort!
Hätt'st du Gott helf'! gesprochen,
        Ich wär erlöst und dein,
Die Hoffnung ist gebrochen,
        Es muß geschieden sein!« –
Da stand sie auf, zu gehen,
        Das Tuch in ihrer Hand,
Und wo die Pfeiler stehen,
        Versank sie und verschwand.
Ich trank in schnellen Zügen
        Das Leben und den Tod
Beim Königsstuhl auf Rügen
        Am Strand im Morgenrot.