Волчье Лихо- 1 поэма

Волчье Лихо
(поэма)

В старинной и славной заволжской деревне одной
(с известным названьем, но это, пожалуй, не важно)
полночной порой повстречался однажды со мной
престранный старик в самодельной пилотке бумажной.

Худой, бородатый, ссутуливши плечи свои,
он вёл себя так, будто в цепи его заковали,
как будто слепые и грозные силы земли,
согнув ему спину, к себе на правёж призывали.

И будто платя за давнишний неправый успех,
за что-то обрекшее душу на вечные муки,
он горько замаливал тайный взыскующий грех,
ломая в раскаянье длинные тощие руки.

Деревня спала. Лишь у Зубовых возле гумна
чужая собака спросонья завыла, как дура…
Старик бормотал. И мне слышалось:
«…кабы война,
да всё возвернуть,
я и сам бы закрыл амбразуру…»

Как «кабы война»? Что за дикая блажь и тоска?
Он что, сумасшедший, актёр этой призрачной драмы?
Да ведь и поныне у многих из нас на висках
седины войны. И в сердцах незажившие шрамы!

Деревня спала, от дневных отдыхая трудов.
Лишь тявкала шавка. Да где-то, совсем недалёко,
за Домом культуры, у местных Лебяжьих прудов
стонала гитара и кто-то страдал одиноко.

И эта гитара, и чистые эти пруды,
и кипень садов в фосфорическом лунном сияньи
счастливой гармонией воздуха, света, воды
сливались в единых и вечных кругах мирозданья.

Немало хватившая лиха в нелёгкий свой век,
природа звучала, как тихое стихотворенье,
как грустная песня в честь всех наших рощиц и рек,
чем жив человек в своих чаяньях, исках, боренье.

Но этот, в пилотке, что хрипло и шумно дышал
мне прямо в лицо, на тропинке столкнувшись со мною,
он был диссонансом всему и как будто мешал
и небу, и травам, лишая их сна и покоя.

Когда же мы глянули разом друг другу в глаза,
когда разойтись на тропе стало впрямь неминуче,
меня поразил его взгляд, будто злая гроза
тяжёлые молнии выжгла из дрогнувшей тучи.

И жутко мне стало. И страшный душевный озноб
всё тело пронзил. И пока я осмыслить пытался:
да кто ж этот дед?
Он крестом осенил низкий лоб               
и,вновь застонав, от меня, как чумного, подался.

Сияла луна. И такая была тишина!
Не пискнет комар, не покычет полночная птица…
И билось, буранило в памяти:
«… кабы война, да всё возвернуть…»
Как мне с этой мольбой примириться?

Ведь ежели кто-то о войнах мечтает теперь
и новое горе стремится на землю накликать,
он или больной, иль опасно взбесившийся зверь,
иль злобный преступник, замученный совестью дикой.

Тропа источилась. Я брёл по росистой траве,
чуть слышимым шорохом, шепотом, шелестам внемля,
и в шепотах этих мне слышался вечный завет:

«Люби и храни, человек, свою добрую землю.
Люби и храни её бережно, радостно, так,
как веру хранят, и любовь, и достоинство наше…
А если, случись, посягнёт на неё подлый враг,
ты собственным сердцем её защити в рукопашной!..»

…Лишь где-то под утро  вернулся я в дружеский дом,
меня приютивший под доброй и бережной кровлей.
Я думал, все спят. Но хозяин сидел за столом.
И старая шашка светилась в его изголовье.

Кипел самовар. Терпко пахло душистым медком.
С зашторенных окон текло полотно кружевное.
И в горле вдруг встал неожиданный радостный ком –
такое всё было знакомое с детства, родное!..

Струилась беседа неспешно и накоротке.
Старинные ходики в горнице тикали тихо.
И я рассказал о безумном ночном старике.
И тут же услышал:

-Да это же Пётр – Волчье Лихо!
В начале войны он пропал иль погиб в цвете лет,
оставив сиротами дочь и вдову молодушку,
и вдруг через сорок с Победы промчавшихся лет
опять объявился…
А как это было, послушай…