Тау

      Логос Гераклита как огонь поядающий, - страшный Логос, однако восходящий в слове как Свет - постоянная тема нашего размышления, если мы хотим иметь дело с Гераклитом. Я бы даже сказала, перенаправляя несколько гераклитовскую мысль, что человек и есть "огонь мерно возгорающийся и мерно погасающий, образующий Космосы", и что все человеческие структуры полны таких мерно возгорающих и мерно гаснущих огней. Человек - это не вот этот самый "ощипанный петух" из определений Платона, а вот это прозрение Гераклита - что есть общая природа, "фюсис" всего, в том числе и человеческого. Смерть присутствует в нашей жизни постоянно и входит незаменимым элементом в саму жизнь. Наши миры строятся и ломаются, заботливо взращиваются и в мгновение ока рушатся, обретаются долгим усилием и теряются в случайностях, ускользая из рук. Космос бурлит, гераклитовский Космос. И находится этот гераклитовский Космос не там, на небе, за пределами нашего шарика, а в здесь, рядом, непосредственно прямо в нас самих и нашей реальной жизни.
       Загляните поглубже в свою собственную природу или натуру, срезая "шапки" идеальных структур, установившихся оформленностей и сущностей, и вы обнаружите вулканы, и лавы, и гейзеры, вы обнаружите теневую сторону собственного существования, единственно возможную быть понятой только в восходящем Логосе. Логос - это то, что проистекает оттуда, а выходит наружу сюда и восходит до человеческого, приемлемого света, показывая нам наши собственные платформы и основания.
       Я уже писала о том, что язык, как правило, и в принципе скрывает эти основы, потому что так нужно и необходимо нам для того, чтобы жизнь наша продолжалась - скрытые основы позволяют нам легко и свободно бытийствовать в определённых рамках. Мы не можем каждый раз выяснять все "априори" и принципы, благодаря которым работает человеческая жизнь. Она уже схватилась, стала в языке и автоматически действует. Но бывает в нашей жизни такая задача и такое устремление, как изменить способ нашего существования или осмыслить его, понять, и тогда, привычные языки оказываются беспомощными, а мы попадаем в область немоты и отчаянья.
      Тот же самый шок может быть вызван не только отрицательными событиями, но и положительными, однако в любом случае, плачем мы или радуемся, сама нестандартная ситуация требует Логоса, а не языка. И вот, когда Логос происходит, является, он частью разбивает, частью отодвигает, как бы "вытесняет" слова и обороты нашего знакомого языка, и фонтанирует в самой речи, так что она становится непонятной для внешнего наблюдателя и слушателя. "И заговорили языками ангельскими, нечеловеческими" - помните, это про апостолов, на которых снизошёл святой Дух. Когда Логос приходит - мы перестаём понимать, в режиме привычного понимания, конечно же. И здесь звучит вещий голос Гераклита: " Эту- вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают...". О чём это он, люди ведь сознательные существа и речь на родном языке вроде бы понимают, должны понимать?! Быть может иностранный язык? Но тогда его можно перевести при помощи переводчиков и всех делов то. Но он, Гераклит, говорит не об этом, он говорит о другом, - о такой Речи, которую нельзя перевести, и о такой, в которой все буковки вроде бы на месте и узнаваемы, а о чём сама Речь ведётся НЕВЕДОМО. Об этом, встающем на дыбы в нашей Речи, удивительном Логосе.
       "Говори-ка нормально, я тебя не понимаю"... "Все эти философы изъясняются как-то ужасно и непонятно"... И Гераклит - тёмный... недоступный нам...
       Очевидно же, он знался с Логосом, сам был Логосом и потому попал в поле принципиального невосприятия, как современниками, так и потомками. Это не потому, что он не умел писать, и не потому, что он хотел нас сознательно заморочить, или там скажем был ленивым, чтобы пояснить - это потому, что между нами и ним - коренная пропасть, раздел, и Логос понимается исключительно изнутри, посреди своего собственного становления и никак иначе. Значит, Гераклит пребывает для нас словно под куполом, он восходит в вертикальных потоках своего движения и мышления, а мы наблюдаем его с Земли, и мы ничего не можем понять, действительно. Нам остаётся только заучивать его, как некие смешные прибаутки. Ну что-то навроде Ходжи Насреддина на греческий лад.
       По Хайдеггеру Логос является собирателем, - несомненно, - но по Гераклиту, он прежде всего является Огнём. Логос и собирает лишь в силу того, что он горит и лишь там, где он горит, - таковое его собирание никак не похоже на собирание, которое осуществляет язык - они собирают по-разному. Поэтому, отправляясь к Огню, мы отправляемся к сущности Логоса, а собирание остаётся общей их чертой с языком, хотя и происходящей довольно различно.
      Язык собирает то, что втягивает в сферу своего пространства и господства, что является тождественным ему и что он узнаёт как это самое тождественное, то есть он работает по образу пылесоса с некоторыми фильтрами на входе. При этом возможны конечно, ошибки и неточности, а также грубые приближения узнавания, вследствие чего язык обогащается новым и необычным для себя, но происходит это лишь в виде случайности и исходной вольности. Другими словами говоря, происходит это медленно. Если язык куда и плывёт в своём тихом плавании, мы с трудом это замечаем, поскольку перемены его, как правило незначительны и сказываются лишь со временем. Не так Логос, он всегда - резкий, он всегда коренной и бродит в поисках нового по корешкам, а не по вершкам. Кроме того, язык ещё и соблазняется - как бы новыми своими украшениями, наподобие заимствований и модификаций или же приглянувшихся ему иностранных слов, которые кажутся языку более адекватно выражающими его смыслы. А потом оказывается, что эти слова тянут за собой в новое русло свою старую историю и история эта другая - таким образом язык подрывает самого себя, незаметным для себя способом. То есть у языка тоже есть собственные методы самоуничтожения и движения вперёд, но складывается такое впечатление, что он ими совершенно не владеет, они - стихийны.
     Возьмём предельный вариант языка - язык поэтический. Это язык играющий сам с собой в чудесную игру своих скрытых и потенциальных возможностей. Он - чудо. Но и это чудо быстро заигрывается до пустоты без горящего в нём огня, без страсти в своём основании.
     Логос собирает в отличие от языка не по уже имеющимся тождествам, а по истокам, Логос пускает лучи из источников и всё, что попадает в эти лучи - собирается ими и Им. Это кардинально иной принцип собирания и он не может быть бессознательным, а также относительно медленным, он скорее напоминает мгновенный - в Логосе слово восходит "от и до", а не весело пляшет на лужайке бесчисленных слов, рядом со своими свободными собратьями. Что и говорить, в языке слову живётся значительно легче и просторней, однако и замутнённей, чем в Логосе. Ибо Логос делает обычное слово - Словом, дрожащем в своём внутреннем напряжении точно на последнем своём пределе, а там, где встречается Логос и язык, там, где они сходятся, впервые появляется Имя.