Микеланджело и пустота

Человек каменного века, решивший создать поучительную историю и показывать её сородичами как кинофильм, шоу или часть религиозного обряда, не имел электричества, но мог использовать огонь факела, не имел компьютера и киноплёнки, но мог использовать каменные поверхности, изобразив нужные ему кадры некого события красками или резьбой. Кадры эти появлялись перед зрителями из мрака пещеры последовательно, не на одном месте, как изображения на современном экране телевизора или кинотеатра, а по мере освещения их факелом во время движения зрителей вдоль пещеры, и озвучание происходило не через динамики объёмного звука, а живыми артистами, использующими богатую акустику каменного свода. В этом, наверное, и заключается секрет бесконечных каменных росписей в пещерах по всему миру — это киношедевры, блокбастеры каменного века.
Возникновение и подьём Возраждения в столице Тосканы городе Флоренции при республиканский форме правления, заканчивается разгромом республики в 1530 году, захватом Флоренции бывшими гражданами из рода Медичи, получивших за деньги княжеский титул от императора испанских и немецких земель, после этого Возрождение заканчивается, и на 500 лет при Медичи воцаряется тьма власти бездарности, подтверждая, что именно Республика была вдохновителем Возражения, а не жадные до безумия богачи-герцоги из бывших аптекарей, как нам сегодня напеваю разные новые Медичи.
Без поддержки друзей и доброго господина гениальное произведение искусств, словно статуя Давида в глухом лесу, прозябает вечно, а простой булыжник, вытащенный на дорогу на всеобщее обозрение уже может стать перформансом. Давиду — статуе Микеланджело не надо мигать всё время на телеэкранах и в интернете, она — воплощение смысла и красоты, а видеоклипам, новостями, сериалами и предвыборным роликам, например, надо мигать чаще частого, потому что за ними пустота. Только искусство поддержанное большими деньгами, ак в случае с Микеланджело, не действующими никогда против себя, находит дорогу к публике, прочее же, свободное искусство, обречено на забвение, так что обычные художники ищут сперва вдохновение, а великие ищут сразу и деньги. Художник обычные вещи делает прекрасными, а торговец из любого прекрасного делает нарезку и заворачивает в упаковку. Эпоха раннего Возрождения, связанная с заказами для украшения собственных домов и личных храмов, аккумулирования произведений искусства за деньги ткацких производств и торговли флорентийскими олигархами Медичи, сотни лет убивавших своих конкурентов и недовольных кинжалом и ядом повсюду, куда дотягивались их связи, превратили Микеланджело и Боттичелли в своих придворных живописцев. Медичи захватили родной город себе в собственость и устроили над городом коридор к загородной резиденции, чтобы не марать ноги об улицы ненавистной Флоренции (вместо организации службы уборки, что было бы дешевле и благом для всех). Эпоха Возрождения ужасным образом ознаменовалась началом массовых войн в Европе с резнёй мирного населения (типа Варфоломеевской ночи), и кровавыми войнами по всему миру (типа избиения страны ацтеков), религиозными войнами, колонизацией, закрепощением крестьян, началом монархического и церковного абсолютизма, и не понятно, о каком возрождении идёт речь, о возрождении чего, потому что кроме вырождения, уничтожения и унижения там ничего толком в культурном отношении не просматривается относительно уровня древних Греции и Рима, а венцом эпохи Возрождения стал Версаль, построенный на болоте, похожий на казарму, где придворные мочились за шторы, а король Солнце там умер от гангрены. Эпоху Возрождения можно было бы назвать и эпохой Вырождения.
Большинство людей ненавидят прекрасное из-за своё звериной сущности, потому что прекрасные произведения искусства — шедевры архитектуры, музыки и так далее, создаются в пику хаосу человеческого сознания, вопреки беспорядку всего материального и духовного на планете — стихии и родине простолюдинов, создаются людьми высокой внутренней культуры мысли и чувств как символы победы человеческой мысли над хаосом и квинте секция высокого эстетизма, чуждого земной природе напрочь. Тот, кто считает земную природу красивой, находится в плену иллюзий, в плену образов, созданных мастерами искусств, и для того, чтобы это доказать можно просто представить себе опарышей обыкновенной мухи поедающих в летнем поле труп убитого на войне человека за трое суток, или фавелы Рио-де-Жанейро. Природа Земли — это одна сплошная непрерывная живодёрня в прямом и переносном смысле. Мудрость природы в кавычках тоже впечатляет! Потратить миллион лет на переход от неандертальца и Homo erectus к современному человеку, в то время когда даже медведя можно научит ездить на велосипеде за месяц! Именно поэтому люди уничтожают прекрасное — сжигают дворцы, режут ножами полотна живописи, разбивают и переплавляют прекрасные статуи, убивают учёных, ненавидят знающих, уничтожают культуры целых цивилизаций, с удовольствием столетиями вслед за этим живут в грязи, болезных и мерзости. Такой порядок вещей существует потому, что высокую культуру нужно уметь не только воспроизвести, но передавать последующим поколениям, а для этого нужно много трудиться, вплоть до самоотречения, а быть быдлом легко — это заложено в каждом человеке от рождения, и горе художнику, по несчастью вытянувшему жребий жить в стране победившего быдла!
Никакому злодею не интересно разбивать кувалдой простой булыжник, злодею  интересно разбивать кувалдой прекрасное произведение искусства, и чем прекраснее произведение, тем интереснее его здолею уничтожать, и то же самое касается уничтожения по жизни злодеями хороших людей, физически и морально, а это значит, что, если ты хороший человек и не имеешь союзников, не показывай никому этого, таись и конспирируйся, надень маску посредственности и так спасёшься от уничтожения, ибо злодеев пока больше и они правят миром.
И сказано было:
— От того так отчаянно заняты богачи красотами роскоши: что стремятся они дорогими произведениями искусных мастеров смягчить уродливую мерзость душ своих!
— Краткость — сестра таланта, сказал как-то Чехов, хотя Микеланджело заочно выразил обратное в своей фреске Сикстинской капеллы площадью 500 метров, которую писал 4 года, заявив миру:
— Всеобъемлемость — мать таланта!
Плохо - не хорошо, но и очень хорошо, тоже не хорошо. Во-первых, слишком качественная вещь, потребительские свойства которой превышают функциональные и эстетические разумные требования, говорит о надуманной лишней функциональности, чрезмерности, излишестве, что в живой природе является уродством - пятая нога, двойной хобот слона, длинная, как борода шерсть мартышки, перья на рыбе и так далее. То есть с точки зрения матери-природы лишнее - значит безобразное. Но больной тщеславием человек не таков - он наоборот воспринимает лишнее как прекрасное, и его технические устройства и декоративные изделия, выпущенные капиталистами являют собой выставку изобретений чрезмерности и ненужности. Мало того, что это режет глаз и разум, эта чрезмерность одного диалектически поражает обеднение другого. Если вы видите роскошный дворец, можете быть уверены, что где-то множество людей живут в сараях, если вы видите роскошный авто, знайте, где-то множество людей ездят на колымагах. А это тоже уродство капиталистической жизни, как и пятая нога урода. Товары технически гипертрофированно совершенные производят ощущение нездорового общества их породившего, словно над ними люди работали под страхом смерти, вне творческого поиска и права на ошибку, ведь именно рабы и голодающие могут отполировать мраморную статую и фараона до зеркального блеска, свободный же художник уже сто раз унесётся в новые дебри прекрасных творений. Во-вторых, при массовом производстве благ, чтобы хватало всем, сверхкачественное явно идёт не на пользу возможности удовлетворения нужд большинства. Это несправедливо. В вылизанном до лоска предмете или явлении всегда есть что-то нездоровое, нечеловеческое, мёртвое, занудное и рабское подчинение неживому. Автоматизм русской рабыни-балерины неживой, она похожа на куклу. Ребёнок, воспитанный в идеальных и стерильных условиях нежизнеспособен. Блеск и глянец гламура имеет признаки болезненности и идиотизма, словно искусственные цветы и венки на могиле. Очень хорошо - тоже не хорошо!


Ожесточённая война между католической Испанией и протестантской Англией в момент создания пьесы “Ромео и Джульетта”, где самую главную и зловещую роль в смерти прекрасных юных влюблённых сыграл именно демонизируемый автором священник ортодоксальной итальянской католической церкви, не оставляет сомнений в пропагандистском значении этого произведения в стихах для англичан и европейцев того времени, которое никак не мог написать неграмотный актёр Вильям Шекспир, ни разу не бывший в Италии, описанной в пьесе безошибочно в малейших деталях.

Всеобщая популярность Рафаэли и ему подобных, не в величии их гения, проистекающего из отточенного ремесла рук и глазомера, гений, например, Ницше, более велик своей космогоничность и всепроникающим интеллектом, просто произведения Рафаэля и ему подобных более объёмные и визуально яркие, чем великий гений Ницше. Ницше для избранных, которые чаще всего даже не знают друг друга в лицо, а Рафаэль доступен для всех остальных, для подавляющего  большинства, и даже для совсем примитивных, даже для баранов, которые тоже могут подолгу рассматривать огромные и яркие изображения.