Северные этюды

 
 С е в е р н ы е  э т ю д ы

Святые места – пустые места –
Полней деревень погосты.
К часовням немым и крестам
Все дальние сходятся гости.

Великое небо, вода и лес,
Вдоль берега редкая лодка,
Да сруб вековой, молчаливый – здесь
Все замкнуто, строго и кротко.

Все тайну прозрачную здесь хранит –
Глубины, глаза и земли,
И лес сберегает незыблемый скит,
Которому небо внемлет.

И дальние люди идут, идут,
Несмело кресты поднимают,
Под крышами ветхими ищут приют,
Прозрачную тайну пытают...

1986, Кенозеро


   

Т р о и ц е-Г л е д е н с к и й
       м о н а с т ы р ь

          "Гора оная Гледен, весьма превысокая,
          того ради и нарицается Гледен, что с
          поверхности ея на все окрестныя страны
          смотреть удобно..." Устюжская летопись

Как на Гледен взошли, огляделись окрест –
Синью реки сошлись, и из близких небес
На просторы земли синий выплеснул лес –
Здесь поставили крест.

Гледен!
Глянь-оглянись
И за грешную, спешную жизнь
Помолись...

Миновали века, обмелела река,
И труба заводская глядит свысока
На разрушенный храм, на оставленный скит,
Где рябиновый цвет на руинах горит,
Завывают ветра в куполах, на петле
Дверь скрипит...
                И забвенье ползёт по земле.
Гледен!

1986, Великий Устюг



 Д е р е в я н н ы й  г о р о д

...ты ступай по скрипучим улицам
и, раздумавшись обо всём,
поверни, куда облюбуется –
этот самый увидишь дом.

Ох и стар он, резьбой наряженный,
в два ряда кружевных окон,
сам под землю ушёл вполсажени –
на столбы оперся балкон.

Прилепилась ещё верандушка
да узорный весь чердачок,
над высоким крыльцом живет бабушка,
дед с ногой деревянной ещё.

В мезонине ложатся раненько,
а с угла свет горит всю ночь,
и цветут в занавесках стареньких
рукодельные уголочки.

Вечерами здесь по-старинному,
с самоваром да пирогом,
разговоры ведутся чинные
и вздыхают о дорогом.

Обогрета рябиной улица,
и жилым вековым теплом
дышит дом, сладко кошка жмурится,
и поленницы пахнут добром...

Ты ступай деревянной улицей
по скрипучей по мостовой –
пусть душа твоя налюбуется,
напечалится красотой.

1986, Сольвычегодск


   Л ю б и м ы й  м и ф

Дед-отец жили век недаром –
Распирало зерном амбары,
Пухли лавки добром-товром,
И купчихи ширели в теле,
В золотые глядясь самовары.

Ой, не зря сундуки звенели
Да хоромины тяжелели!
Не упрели сыны в постеле –
И души, и мошны избыток
В удалом расточили деле –
Шар земной, ну как будто свиток,
Раскатали в простор добытый,
в картах нынешних знаменита
Их купецкая эпопея –
И Сибирь, и Аляска повиты
Русским духом, вот ведь затея...

1986


К р а с н о г о р с к и й  м о н а с т ы р ь

В краю, где ели, как часовни,
Века считают, где бессонный
Плыл над рекою монастырь,
И к Иверской святой иконе
Нёс север трудные поклоны,
Теперь – руины и пустырь,
И обиталище безумия.
Здесь в наркотическом раздумье
Кружат тела сирот-старух,
И тихие роятся стоны,
Где в небесах цвели стозвоны,
И злобный торжествует дух.

В краю, где, как часовни, ели
Века считают – и доселе
Течёт незримой чередою
Живая жизнь.
             В древесном теле
Уставы древнего населья
Ненарушимы, и душою
Единой дышит лес великий –
Перед Нерукотворным Ликом
Творя святую литургию,
Он небеса несёт как Чашу –
Всё ждет, когда урочным часом
Очнётся в памяти Россия.

1986, Пинега

*фото А. Фурсова: Кенозеро, дер. Зехново 2017